Генрих Люшков, высокопоставленный руководитель НКВД, успешно сбежал из СССР в Манчьжурию, в отличии от своего знакомца Александра Успенского (Наркома НКВД Украинской ССР), которому перейти границу не удалось.
Сбежал Люшков по тривиальной причине — он являлся фаворитом и Ягоды и Ежова, был активным участников политических процессов и чисток, но маховик репрессий уже нависал над его головой. Комиссар ГБ 3-го ранга прекрасно понимал, что рано или поздно с кого-то спросят за массовые злоупотребления. И после ареста Ягоды ждал, когда придут за ним. Но Люшкова счастливым образом приветил Ежов.
И Ежов вытаскивал Генриха Люшкова из разных передряг, блокируя доносы и устраняя доносчиков. А доносы были серьезные. Доходило до того, что чекисты из ближайшего окружения Ягоды, арестованные в 1937 году, в своих показаниях упоминали Люшкова, как главного сообщника бывшего руководителя ГПУ и Наркома НКВД СССР.
И вроде бы все обошлось, даже после доносов бывшего начальника контрразведки ГУГБ Миронова и бывшего комиссара ГБ 3-го ранга Смирных, которых покровитель Ежов дезактивировал, а данные эти не передал в Кремль.
Но зимой 1938 года, прибыв в Москву, Люшков засек за собой слежку и обеспокоился. И когда в январе 1938 года со своего поста Наркома НКВД Украинской ССР был смещен его приятель Израиль Леплевский, это был еще один тревожный звонок.
А когда Леплевского в апреле 1938 года арестовали, а следом за ним вызвали в Москву и арестовали заместителя Г. Люшкова майора ГБ Моисея Кагана — Генрих Самойлович Люшков понял, щупальца потянутся к нему. Репрессивная машина "Большого террора" стала зачищать своих активных исполнителей. И Ежов с этим ничего поделать не мог, ситуация уже выходила из-под его контроля.
Генрих Люшков на тот момент возглавлял Дальневосточное Управление НКВД. И проявил себя на этом посту рьяно, зачищая местное население по приказу 00447, старых чекистов из аппарата УНКВД, активно занимался депортацией корейского населения и прочих народов Дальнего Востока. И вроде все сделано правильно, согласно поступившим циркулярам, но сначала в Москве пропал Каган и наверняка стал давать показания на Люшкова. Уж Генрих Люшков знал, как такие показания выбиваются.
Поэтому комиссар ГБ 3-го ранга спешно подготовил разрешение на лечение дочери в одной из клиник Польши, выправил выездные документы и приказал жене срочно уехать с дочерью. А по прибытии попросил ее прислать кодированную телеграмму и затаиться. Люшков тогда не знал, что жена его, Нина Васильевна, по пути решила заехать в гости к родственникам в Киев, легкомысленно провела там пару счастливых недель, а 15 июня 1938 года будет арестована сотрудниками ГУГБ НКВД СССР.
26 мая 1938 года начальник Дальневосточного УНКВД получает телеграмму Ежова. В ней говорится, что Люшков Генрих Самойлович освобожден от занимаемой должности, в связи с реорганизацией управления и приглашается в Москву, на повышение.
Люшков понял, это конец. Он знал, что на Дальний Восток направлены Мехлис и Фриновский, для организации политический репрессий в НКВД, погранвойсках и на флоте. С Фриновским Люшков имел неважные отношения. Мехлис был маниакально настроен на поиск врагов народа.
В ночь на 13 июня 1938 года, Люшков, под предлогом встречи с секретным агентом, переходит государственную границу СССР. И обратно, разумеется, не возвращается. Он сдастся пограничникам Манчьжурии, расскажет о том, что является полит.беженцем и жертвой сталинского произвола, будет отправлен в Японию и даст подробные показания о составе и дислокации войск Красной армии на Дальнем Востоке, планы развертывания войск, методах НКВД, политической ситуации в СССР.
А Рихард Зорге, резидент советской разведки в Японии, внимательно ознакомится с этим отчетом, успеет сфотографировать несколько страниц и в январе 1939 года перешлет микроснимки в СССР.
И кажется, все очевидно, предатель переметнулся в стан врага, опасаясь за свою жизнь. Но предательство Люшкова повлекло за собой цепь событий, которые отразились на ключевых фигурах того времени и внутренних перестановках.
Побег Люшкова отразился на карьере Маршала Блюхера. Имея неприязненные отношения, Люшков нелицеприятно отозвался о Маршале на допросах, как о военном заговорщике, мечтающем отделить Дальний Восток от Советского Союза. Что позже поставили Блюхеру в вину.
Побег Люшкова поставили в вину и Наркому Ежову и послужил одной из причин его ареста осенью 1938 года.
Но это все закономерности, исходящие из следствия. Странно другое.
Начнем с того, что с женой Люшкова, Ниной Люшковой-Письменной поступили чрезвычайно гуманно. 19 января 1939 года её осудили на 8 лет лишения свободы. В то время, как жен предателей и заговорщиков такого ранга без всякого сожаления приговаривали к ВМН. Более того, 15 января 1940 года ОСО при НКВД СССР дело Люшковой пересмотрело, посчитало весь срок отбытым и отправило Письменную-Люшкову в пятилетнюю ссылку.
Далее, Люшков представил оборонную мощь СССР на Дальнем Востоке таким образом, что эти сведения отбили у японцев всякое желание нападать на Советский Союз. А события на Ханхин-Голе это подтвердили. И позже, когда Германия напала на СССР и призывала своих союзников японцев со своей стороны сделать то же, те этот вопрос всячески волокитили.
В 1939 году Люшков, основываясь на том, что, в бытность начальником отделения НКВД по Азово-Черноморскому краю, разрабатывал систему охраны Сталина на отдыхе в Сочи и Мацесте — предложил японцам ликвидировать вождя СССР. И японцы согласились. Были набраны надежные люди, велись долгие тренировки. Но вот незадача, при переходе государственной границы диверсионную группу уже поджидали и ликвидировали.
Сообщение ТАСС от 27 января 1939 г.:
"25 января погранвойска Грузинской ССР уничтожили трёх человек, пытавшихся перейти границу со стороны Турции. Эти трое —троцкисты, пользовавшиеся поддержкой фашистов. У убитых найдены пистолеты, ручные гранаты и подробные карты местности.
Целью преступной группы было убийство Иосифа Виссарионовича Сталина, находящегося в Сочи. Однако пограничники заблаговременно узнали о преступном плане и истребили злоумышленников" .
Японцы решили, что в группу каким-то образом затесался сторонний агент НКВД. Но как оно было на самом деле — неизвестно до сих пор.
Известно, что перед назначением на пост начальника НКВД по Дальнему Востоку Люшков несколько часов приватно беседовал со Сталиным. О чем они беседовали — неизвестно.
В августе 1945 года следы Люшкова теряются в Квантуне. По одним сведениям он был аннигилирован японцами (об этом на допросе 25 ноября 1945 года заявили офицеры японской контрразведки Такеока и Кадзуо) и якобы зачем-то кремировали тело с церемонией в буддистском храме (хотя могли просто свалить в ближайшую канаву, тем более русские наступали, до кремации чужака ли было), по другим — его видели в толпе беженцев на вокзале Дайрэна, уже после даты "ликвидации".