Чудовищная блокада города измотала людей, опустошила их. Когда приходило известие о смерти их родных и близких, не было ни стонов, ни возгласов, ничего, как не было и сил на какие-то эмоции. Душа и сердце горожан превратились в бездонную пропасть. Чувств не осталось, только стремление выжить.
Зайдя в любой уцелевший дом Ленинграда и отворив перекошенную дверь в квартиру, если эту берлогу можно так назвать, по спине пробегал холод, а ноги отказывались слушаться. Никогда еще ни одному, даже самому изощренному писателю, не удалось даже близко описать то, что именовалось квартирой. Много позже, в различных постановках, фильмах, предпринимались попытки воспроизвести обстановку, запах, атмосферу смерти, но нет. Никогда, даже близко не получится никому передать все ужасы, всю трагедию квартир Ленинградских домов.
Выжившие люди из того ада в последующие годы решались на откровения. Вместо стекол зияют оконные провалы, в которые врывается ветер, метель, стужа. Мебель, порой антикварную, коллекционную, бесчеловечно пускают на дрова. Хотя нет, не бесчеловечно. От того, будет ли в камине, а порой и на ценном паркете, разведен огонь, зависела жизнь и поддержание сил в слабых людских телах.
Эмоции приходили уже позже, с осознанием пережитого, однако в потоке тягостных военных дней никого не волновала атмосфера вонючих ночлежек.
Однажды в госпитале проходили лечение малыши-близнецы. Годика два-три, не больше. Главное, что навсегда врезалось в душу это то, как они делили несколько печеньиц, и пару леденцов. То была передачка от родных. Разделив все пополам, оставшиеся крошечки девочка отдала братику, мотивировав тем, что он мужчина, и он боец. Он храбрый и ему нужно выжить. Все это рассказывала доктор, наблюдавшая за детьми. Она не уставала поражаться тому, что маленькие умы полностью осознавали весь кошмар своего положения.
За период, что город был в немецкой осаде, не все сплотились. В некоторых случаях даже внутри семей, между матерями и детьми происходила схватка за кусок хлеба. Когда однажды мальчик потерял продуктовые карточки, родная мать выгнала его и приказала без них не возвращаться. У самой у нее были скудные остатки хлеба.
Мальчишку, сидящего на мостовой, подобрала женщина и стала выяснять что случилось. Вид паренька заставил ее волосы встать дыбом. Он рассказал, и женщина тут же пошла к его матери. Войдя с мальчиком в жалкое подобие жилья, она увидела то, чего никак не ожидала. Распухшее от голода и болезней, обезображенное тело, редкие спутанные волосы. Однако на дерзость женщина оказалась сильна. Увидев сына, она отругала его, сказав, что сама не даст ему еды. Нужно было видеть реакцию пацана, он остался с матерью, которая фактически от него отказалась. Он сидел у ее ног и плакал, отвергнутый за кусок хлеба, но не бросил своего родителя.
К сожалению, этот храбрый маленький защитник своей родины не пережил осаду города. Он умер. Его нашли потом в каком-то грязном, вонючем переулке.
Та женщина, что помогла в тяжелый момент ребенку, в последствии, случайно встретилась с уже выздоровевшей его матерью. Разразилась бурная материнская истерика, слезы, размазанная по щекам тушь и глаза, глаза полные оправдания. Она не перенесла удара судьбы и свела счеты с жизнью.
Звери, обитавшие в городе во время блокады, были съедены, обглоданы до костей. В ход пускались даже кишки и требуха. Порой на улице можно было увидеть валявшиеся собачьи и кошачьи черепа. А жить то надо было.
Одним из радостных моментов незадолго до снятия блокады стало то, что воспитанники детских домов проявляли активность. Однажды, весь детский дом сбежался посмотреть на драку двух орлов. И действительно, натуральные петушиные бои. Видать, за честь и совесть драка. Сначала мирный спор, потом толкотня, а дальше дело дошло до рукоприкладства. Однако воспитатели были воодушевлены, ведь такое проявление активности означало только хорошее.