В вагоне поезда, где занимал я плацкарту второго яруса, было многолюдно. Боковые плацкарты напротив моей, занимала симпатичная пара молодых людей: парень под два метра ростом и его спутница, малость ниже, но оба худы настолько, что я живо представил их на железной крыше, как мартовских кота с кошкою. Почему так представил? Если бы я знал, сказал, а так лишь пожимаю плечами!
Видимо, их знакомые ехали в том же вагоне, но в отдалении, и пара ушла к ним, оставив свободными свои места до своего возвращения.
Ничто не мешало мне сесть на одно из их мест за откидной столик с книгой в руках. Наискосок от меня сидел парнишка, славненький-преславненький блондинчик. Он некоторое время всматривался в меня, а затем подошёл и спросил:
- А можно я сяду здесь?
Был он с журнальчиками кроссвордов в руках и мобильником.
- Да садись, пока свободно. – отвечаю я ему, что он тут же и сделал.
- Мы в Москву едем. А вы?
- Кто это «мы»?
- Да я с мамкою. И пацанёнок кивнул головой в сторону лежащей на нижней плацкарте под простынёй молодую женщину.
- А откуда едете? – спрашиваю.
- Из Кореновска.
- Это что раньше станицей Кореновской была?
- Ага. А откуда вы про станицу знаете?
- А я в той станице в футбол играл.
- А вас как зовут? – спрашивает пацанёнок.
- Для тебя – дядя Миша. А тебя как мне называть?
Пацан, с видом какой-то обиды на весь белый свет, понурив голову, сказал:
- Вовочка - и, вновь кивнув в сторону матери, продолжил, - это она так меня назвала, а мне не нравится.
- Почему не нравится? Очень даже хорошее имя! Ты же в школе историю изучаешь, и должен знать, что вся история нашей страны фактически и началась с князя, которого звали... Ну как его звали?
Вовочка пожал плечами.
- Мы этого не проходили.
Я был удивлён, и подумал, что он темнит, но порасспросив его бегло по курсу 5-6 классов нашей советской школы, убедился в том, что он не знает элементарных вещей, а толмачит про перестройку в разных её измышлениях. Посмотрел я на него с жалостью, да и ввязался в «педагогику нашей школы», от которой моё поколение хоть что-то да помнит.
- Владимир Мономах звали его. Так своей учихалке и скажи, говорю ему.
- Так то ж Владимир - князь, а не Вовочка.
- А в твоём «Свидетельстве о рождении» не написано же что ты Вовочка, а Владимир... и что ты сын...
- Я мамкин сын. И по отчеству тоже дурацком - Ольгович.
- Олегович, наверное? – говорю я ему.
- Не, Ольгович. Мамку Ольгой зовут, а папку я никогда не видел. Мамка говорит, что его никогда и не было. Что я только её и ничей больше. Анекдоты всякие про Вовочку травят, а на меня смотрят. Знаете как это мне надоело? Особенно девчонки, эти ехидны:-"Вовочка, Вовочка Ольговечкин и больше ничей!" - показывают языки и хохочут.
- А меня тоже девчонки дразнили: "Миска касалапай по лесу идёт, сиськи сабираить и в карман кладёт. Сиська сарвалася, пряма Миське в лёб. Миска расирдилься и нагами – топ!"
Я их тоже ехиднами считал. Но это прошло и у них, и у меня. И у тебя пройдёт. Так что ты не расстраивайся.
Наш разговор вольно или невольно, но стал привлекать внимание скучающих пассажиров, что были поблизости от нас. Естественно, стал я малость «играть на публику». А как же?! Без этого не было бы никакого рассказа!
- А про игру ту расскажете? – просит Вовка.
- Да там была такая история, что и рассказывать стыдновато, - улыбаясь, говорю я.
- Ну, пожалуйста, дядь Миш, расскажите. Я страх как всё про футбол люблю слушать.
- Ладно, - соглашаюсь я.
- Когда мне было четырнадцать лет, мы играли там с вояками, которые служили в вашей станице. Был в их команде один защитник, их «беками» тогда называли, а полузащитников «хавбеками», так я того «бека» на всю жизнь запомнил, потому что тот «бек» мне такую бяку сделал, что я до сих пор удивляюсь как я выжил. И звали того бека Коломбет. Не знаю, может у него то была фамилия, но меня предупредили игроки команды за которую мне пришлось играть под №11: «Ты, Мишка, смотри эта тройка – Коломбет. Он, как догонит нападающего, то как колом по ногам бьёт. Так что убегай от него подальше. А, если он тебя срубит, ты не лежи, вскакивай и беги. Они, правда, не сказали куда бежать.
Некоторые слушатели заулыбались, а я разыгрываю кореновскую комедию дальше:
- Во, здорово! Вы нападающим были?!
- Да, Вовчик. Дали мне майку с №11. Я сразу себя почувствовал знаменитым нападающим, как Виктор Понедельник, к примеру. Да и говорю:
- Коломбет здоровый да не вёрткий, я от него, как колобок, убегу.
- Так ты не просто от него убегай, а с мячом отрывайся от него. Обыграй, и дуй к воротам, а там или сам бей, или кому-либо пас дай. Вот Федя, он тоже в нападении, так ты ему пасуй. Если под левую ногу ему паснёшь, то банка, как с пушки в девятку будет.
- Дядь Миш, а «банка» это что?
- Так это «гол». Так называли тогдашние болельщики. Воинственных фанатов тогда ещё не было.
Мне же взрослые футболисты такое доверили – быть на острие атаки. Я весь сиял от радости и носился от ворот до ворот, как ласточка. А ты же знаешь, что на центрального нападающего вся команда играет. Ему пас со всех сторон дают.
А народу на стадион пришло видимо-невидимо. Наверное, все станичники.
Ну, я помаленьку финтить начал перед защитой вояк. А тут Федя ещё наш кричит:
- Мишка, делай его и пас на меня! - Я финтанул Коломбета, паснул ему, а Федя как гахнул своею левой, так что банка в девятку в ворота вояк влетела, а болельщики притихли на трибунах.
- Ну, да. Они же за своих вояк болели.
- Начали с центра. И тут мне так захотелось самому банку вляпать назло Коломбету, что просто спасу нет.
- Пацан, пацан, а самолюбивый вы оказались, - вставил словцо один их слушателей нашего с Вовкой разговора.
- А то как же?! Без самолюбия какой же ты футболист?! – отвечаю я.
И вот лечу я с мячом, и, правда, колобком между хавбеками, прикатил с мячом в штрафную площадку, вижу Федю слева, я и попёр на него, а сам думаю: «Я их сейчас всех зафинтю и сам банку зафигачу".
И вдруг меня тот бек Коломбет сзади как зафинтилит по ногам...
- И вы, дядь Миш, упали? – забеспокоился Вовка.
- Да нет Вовчик, я еле удержался чтоб не упасть, и на четвереньках продолжал скакать к воротам. На четырёх знаешь как неудобно бегать?! Но я скакал, как обезьяна, на четырёх, а Коломбет за мной.
- Хотел, наверное, добить вас.
- Не знаю чего он хотел, но мяч, хоть и на карачках, я догнал раньше Коломбета. И что ты, Вовчик, думаешь?! Я вскочил, и с пяти метров примерно пнул мяч в сторону ворот.
- А чё же вы не били? Я бы вмазал им. – говорит Вовчик.
- Так у меня после как Коломбет по ногам вмазал, они в деревянные превратились. Я их вообще не чувствовал. Как тут вмажешь?! Вот вместо удара пинок и получился.
А их вратарь лопухнулся! Он думал, что я бить буду под перекладину, и прыгнул, как пантера в самую девятку, а мяч так это потихонечку закатился за линию ворот, даже до сетки не докатился, такой слабенький был пиночек, и остановился.
Судья свисток дал, и показал рукой на центр поля.
Кореновцы, хоть и болели за вояк, но мой гол оценили и орали так, что вороны, дремавшие на тополях, переполошились и с граем рванули со стадиона.
Я помню, что особенно девки визжали, не то от радости, что я так лихо обманул вратаря, и Коломбету нос утёр, не то ещё от чего - их же, девок, никогда не поймёшь отчего они визжат!
Но я, Вовчик, с тех пор понял, что девки самые что ни на есть ярые фанатки. От их визга перепонки в ушах полопаться могут!
- Дядь Миш, я не пропускаю ни одной игры, когда у нас играют.
- Это хорошо.
- А почему в той игре я вас не видел?
- Так та игра была, когда ещё твоя мама не родилась. Как же ты мог видеть ту игру и меня?
Невольные слушатели нашего разговора начали смеяться и высказывать свои соображения на сей счёт:
- А может Вовчик в той жизни воронёнком был и из гнезда не всю игру видел, - говорили одни.
- Ну, да, как он мог видеть, если ещё и его маму никто не высидел, - острили другие.
Мама Вовчика сидела вся пунцовая от того что её Вовочка попал в центр внимания пассажиров, и, как выяснилось, она ту игру тоже не могла видеть, так как её тогда ещё никто не высиживал.
А Вовчик:
- Я, может, и не видел ту игру, но помню – гол был.
Дядь Миша, а в какой команде вы играли?
- У нас в Ростове был завод, на котором делали самолёты, а при заводе был футбольный клуб «Крылья Советов» назывался. Там была команда взрослых, а мы, детская команда, были её крыльями.
- Так вы всю жизнь в футбол играли? – спрашивает Вовчик.
- Да нет. Я же после той игры и не играл больше за команду.
- Почему? Вы же классный игрок были. Гол воякам забили.
- Вовчик, как только я закончил семь классов, а было мне тогда пятнадцать лет, и стал я работать на заводе, а в восьмом классе я уже в вечерней школе учился. Так что времени на футбол не было. А потом меня в Советскую Армию призвали и служил я на знаменитом острове в Каспийском море.
Но об этом я тебе расскажу в следующий раз...
Я пошёл в тамбур покурить, а вернувшись, и взявшись за чтение книги, слышал как Вовчик просил:
- Мам, ну можно я футболистом буду?
- Учиться как следует надо, а у тебя по математике еле-еле троечка.
- А на что мне математика? Я голы буду забивать, а фанаты пусть считают.
- Ты у меня по шее получишь.
- Мам, ну можно я в футболисты пойду?
- Исправишь трояк хотя бы на четыре, разрешу, а так и не проси.
Я встал, подошёл к Вовчику, положил ему руку на плечо, и, глядя на этого прекрасного мальчишку, сказал:
- Вовчик, мама права. Чтобы быть хорошим футболистом, надо хорошо учиться. Ты маме обещаешь?
- Обещаю.
- А я верю – из тебя выйдет знаменитый футболист, как Пеле или Гаринча, а может, как Эйсебио, на которого ты похож. Такой же красивый. Дай тебе Бог.
Поезд уже подтягивал к перрону московского вокзала.
- Вот мы, Володя, и приехали в Москву. Обязательно сходите с мамой в музей истории футбола.
Мы пожали на прощание друг другу руки...
А дома, как-то , пролистывая свой старый дневник, попало мне на глаза моё "Завещание", написанное в горячке после того славного футбольного мачта в станице Кореновской. Вот оно моё, "радёмое", из ранней юности моей:
Друзья, вчера на стадионе карьера кончилась моя.
На футболматче в Кореновской
Сам Коломбет так «снёс» меня,
Что я лежу, ни жив ни мёртв,
Весь болью тела так припёрт,
Что «Завещание» пишу
И вас прочесть его прошу.
Друзья, прошу похороните на стадионе близ ворот,
Ногами в «аут» положите, а головою –
В саму «девятку», будто гол!
Слепите памятник из глины.
Зовите Федьку Маляра.
Пусть намалюет он картину:
«Его последняя игра».
Трусы и майку загоните.
На гроши кУпите вина
И всей командою напейтесь
Да так – чтоб вечно помнили меня!