Кто знает, где проходит та невидимая черта, которая отделяет "так можно" от "так нельзя" поступить учителю? Да наверное там же, где она проходит для любого человека. Есть те, кто умеет вести себя достойно, обладает тактом и способен сочувствовать. А есть те, в ком живет желание ранить, задевать и провоцировать. Видимо так устроен мир.
Только вот когда ты учитель, да еще и у первоклашек, да еще и у шестилеток, да еще и в «эту пору прекрасную»... наверное, нельзя быть человеком второй категории. Нельзя, но случается.
В одном далеком городе N детям с сентября по конец марта удалось проучиться в школе всего 6 недель, да и те короткими перебежками. Остальное – дистант. Прелести системы так или иначе ощутили на себе все родители мира, так что на этом подробно не останавливаемся.
Начиная двухчасовой марафон эфирной скукоты, квакающих звуков и неполадок со связью, учитель обращается напрямую к одному из учеников. И императивно сообщает, что домашнее задание – рисунок – выполнил не он. А потому задание нужно переделать, целиком и полностью самостоятельно, и прислать заново.
Но мы же понимаем, что текст обращен больше к маме, верно? Мама, не появляясь в экране, просит подтвердить сына, кто именно выполнил рисунок. И ребенок воодушевленно говорит, что он работал над ним сам.
Уже в этом месте можно было бы поставить большой знак вопроса. Если у преподавателя возникли такие страшные сомнения, может быть есть другой способ прояснить обстоятельства? Может быть расспросить аккуратно ребенка? Может быть попросить его задержаться в эфире после занятий? Не говоря уже о том, что что такого произойдет, если шестилетке помогут при создании шедевра на тему «Лучшие моменты, проведенные с папой»?!
Нет, наш учитель, с большим опытом, идет напролом, дальше. И обращается теперь с нескрываемой злобой и раздражением к маме, позволившей себе возразить: «Я прекрасно знаю, что ваш сын совершенно не умеет рисовать! Поэтому не понимаю даже, о чем мы тут можем говорить!»
Мама в пижаме. Хватает воздух ртом, но в экране не появляется. «Я тоже не очень понимаю, что говорить», – и выключает микрофон. А дальше... Дальше учитель не увидит слезы ребенка и невозможность сформулировать свое отчаяние, которое выплеснется в тотальное нежелание хоть что-то делать на уроке, капризы и нервы.
Как не увидит она и того, что мама на весь день останется в одинокой схватке с и без того гуляющим настроением своего немного по-особенному смотрящего на мир сына. Не увидит, как мама будет разрываться между работой, обедами и ужинами, посудой и бельем, самостоятельными развивалками, играми, прогулками и безуспешными попытками усадить малыша сделать хоть что-нибудь на завтра из домашки. Он ведь ничего не умеет, поэтому и начинать не стоит.
Не видела она и не увидит тысячи прекрасных рисунков этого мальчика – кораблей, самолетов, машинок, выполненных с инженерной точностью, продуманных до мелочей. Не знала она и, наверное, не узнает, что он начинает плакать, когда ему нужно рисовать что-то, что находится за пределами его интересов – людей или животных.
Не узнает она, какими усилиями, хитростями и лайфхаками постепенно мама с мальчиком идут к тому, что людей рисовать не страшно и что он справится. Не узнает, что ему купили волшебные цветные карандаши, которые рисуют мягко и ими быстрее и легче раскрашивать.
Не увидит, как мама с сыном накануне придумывали такую композицию, чтобы не нужно было рисовать людей. И придумали. Но потом добавили вместе фигуру ребенка, со спины. А остальное – все сам. Деревья, горы, собака... И как учились держать карандаш, чтобы фон был размытым, как надо.
И потом смеялись в обнимку и говорили о том, как это было здорово: он уже отлично справляется с самыми разными рисунками, даже вот полноценный пейзаж вышел. Все это останется по другую сторону экрана.
Сложно и страшно представить, что позволяет себе такой педагог, когда находится с детьми в классе, невидимый родительскому глазу и неслышимый родительскому уху. Наверное, ощущает собственное всемогущество – ведь так просто топтать ростки, которые поливал не ты все предыдущие месяцы и годы.
Жернова системы перемалывают и детей, и учителей, стирая границы человеческого и дозволенного. Что же удивительного в том, что в современном мире происходит массовое бегство семей из традиционной школы? Родители ищут альтернативные пути образования. Мы бежим к наставникам, которым неинтересно унижать; к учителям, которым радостно видеть успехи и озорной огонек любопытства в детских глазах.
А как же школа жизни, скажете вы? Дети должны пройти через все стадии отношений в коллективе? Никто не будет с ним сюсюкаться потом, на работе, хвалить ни за что и так далее? Миф.
В любви и гармонии, перед встречей с тем самым пресловутым взрослым миром, ребенок обретет стержень, силу и истинную уверенность в себе. Свободу, которая станет ключом к самым важным знаниям и умениям. И, скорее всего, достоинство. Ведь с самых малых лет с ним будут обращаться по-человечески.
Основано на реальных событиях. Рисунок принадлежит мальчику – герою истории. На нем изображен глубоководный аппарат «Мир», сопровождающий операцию поднятия «Титаника» со дна океана.
Берегите своих детей!