Добрый день, дорогие мои читатели.
Начало этой истории можно почитать здесь:
Утром следующего дня Наташа решила, что никуда не пойдет. Будет бездельничать дома. Выпив чашечку ароматного кофе, она устроилась в кресле на террасе и уткнулась в телефон. Пришло несколько СМС от Сереги и московских подруг. Не вдаваясь в подробности, она ответила всем, что дела идут хорошо, а жизнь прекрасна и удивительна. Пролистала последние новости, послушала легкую музыку. Вдруг вспомнила о вечеринке у Насти Олешкиной. Обещала, ведь, прийти. Еще и Оксану зазвала с собой. Надо собираться. И, пожалуй, еще есть время, чтобы испечь яблочный пирог со взбитыми сливками, тот самый, который так поразил Виталика. Наташа искренне думала, что он влюбился в нее именно в тот момент, когда попробовал ее стряпню. Этот рецепт достался ей от мамы, а маме от бабушки. Так что, можно сказать, что в их семье его передавали по наследству.
Покопавшись в своих старых тетрадках, она нашла потрепанную записную книжку с рецептами и взялась за дело. Взбивала белки, растирала желтки, просеивала муку. Все эти действия были привычны и просто отвлекали от посторонних мыслей.
К вечеру на большом столе в столовой стояли два пирога, оба утопали в пене из взбитых сливок. Наташа внимательно рассматривала их и никак не могла решить, какой из них достоин отправиться на вечеринку, а какой останется дома и будет радовать маму и Алексея Германовича. Потом решила, что они оба одинаково хороши, и побежала переодеваться.
--О-о-о, Малинина пришла! - широко расставив руки в стороны, завопила Олешкина,- ребята, идите встречать Натаху!
В квартире у Насти было шумно, играла музыка, слышно было, что веселье в самом разгаре. В прихожую один за другим высыпались давние друзья и принялись обниматься и целоваться. С трудом удалось спасти пирог, который пошел по рукам и исчез в неизвестном направлении.
-Ребята, подождите, дайте посмотреть на вас, - смеясь отбивалась Наташа. -Настюха, ну, пусти, дай пройти! Ой, Алла, привет! И ты здесь. Никита, ты какой большой стал, взрослый такой.
Олешкина постаралась и зазвала в гости всех, кого только смогла, всех ребят из их детской компании, в которой они выросли, с которой побывали в стольких переделках, что воспоминаний хватило бы не на один вечер. Они шумной толпой ввалились в гостиную и расселись за большим накрытым столом. Первый тост подняли за встречу. Дружно зазвенели бокалы, и полился обычный разговор старых друзей, прерываемый неудержимыми волнами громкого смеха, кто-то кого-то перебивал, взахлеб рассказывал только что вспомнившуюся историю, кто-то удивлялся ей, кто-то подтверждал ее правдивость. Настя иногда шипела на особо шумных друзей: "Да тише вы, черти, соседи придут жаловаться." Но общий шум стихал ненадолго, вскоре голоса снова становились все громче и веселее. Вся эта круговерть захватила Наташу. Когда ребята ушли на балкон покурить, они с девочками остались за столом, и общий гвалт немного стих, она подумала: "Почему я столько лет лишала себя этого удовольствия? Почему с приходом Сережи в мою жизнь я все это растеряла?"
-Девочки, а давайте мы с вами выпьем за нас, хороших, - предложила Оксана,- пока мальчики ушли. Медицина, ведь, не запрещает, да, Аллусь?
Она засмеялась и хлопнула по плечу Аллу Деревянкину.
-Натаха, ты знаешь, что Алла у нас теперь заведует женской консультацией? Мы теперь, если что, все к ней бегаем за советом. Вот так вот.
Алла церемонно раскланялась и улыбнулась.
-Девочки, от бокальчика хорошего вина вреда не будет. Главное, вовремя остановиться.
Недолго думая, все подняли бокалы. Наташа отказалась. Ей не хотелось сегодня вина и, вообще, не было аппетита, слегка кружилась голова.
-Наташ, как вы съездили к Тамаре Андреевне? Расскажи нам. Что-то ты до сих пор сама не своя, как я погляжу, - попросила Фокина.
-Ой, Ксюша, это так страшно! Она одна сидит в своей квартире, никуда не ходит, от всего мира спряталась. Просто живет и горюет свое горе. Врагу не пожелаешь такого.
-Так, мы и не знали про ее беду, - вздохнула Настюха, - надо бы навестить ее.Только неудобно как-то. Просто взять и без приглашения в гости заявиться.
-Можно позвонить и договориться о встрече, - предложила Наташа, - я думаю, она не откажется. А вы не говорите, что из-за Саши придете. Скажите, что просто навестить. Посидите, чайку попьете. Ей приятно будет.
-А у меня даже повод есть, девочки,- подхватилась Оксана,- попрошу ее моих охламонов подтянуть по русскому, а то перебиваются с двойки на тройку.
-Ой, а в кого им отличниками-то быть? - засмеялась Алла. - В мамочку и пошли. Ты сама-то помнишь, как с литературой мучилась?
Все засмеялись и стали вспоминать, как нелегко Фокина сдавала выпускные экзамены в школе.
-Вот смотрю я на тебя, Наташенька, и ты мне не нравишься как-то. - Алла подсела поближе, - ты чего такая бледная, квелая , невеселая? Не ешь ничего, опять же. Как ты себя чувствуешь?
-Ну, так, как-то... Голова кружится в последнее время. А так, все в порядке,- оправдывалась Наташа.
-Ну,да. Голова, говоришь? А приходи-ка ты завтра ко мне, посмотрим, что там с твоей головой. И никаких возражений! Буду тебя ждать.
Так, за разговорами, шутками, прибаутками вечер пролетел незаметно. Далеко за полночь ребята стали расходиться по домам. Наташа тоже засобиралась. Виталий вызвался проводить ее.
Они шли по тихому ночному городу той самой дорогой, которой в юности он провожал ее домой. Легкий ветерок шуршал листьями деревьев, где-то далеко-далеко пел соловей, и в траве трещали цикады. Ничего не изменилось за прошедшие годы. Ничего, кроме них самих.
-Виталь, а все-таки, скажи мне, почему твои девушки такие странные? - Наташа вспомнила картины, которые видела в его мастерской.
-Малинина, ты серьезно? Хочешь знать? - переспросил Виталий, глядя на нее поверх очков.
-Конечно, хочу. Очень хочу.
-Ну, знаешь, так вышло... Ты уехала, я долгое время не писал. Мне все говорили, что я должен забыть о тебе и продолжать работать. Я старался, как мог. Но, тщетно. Потом Ида Семеновна пригласила меня в театр, там меня завалили работой. Пришлось как-то врубаться во все это. Дворянские интерьеры, сказочные декорации - все это было мне незнакомо. Но со временем увлекло, что-то стало получаться. А когда я все-таки встал за мольберт, понял, что, действительно, забыл твое лицо. Не получались глаза, губы - в общем, ничего не получалось. Я рисовал и рисовал тебя, но лицо вспомнить не мог. Вот так и родилась целая серия женских портретов.
Они остановились у ее подъезда в свете фонаря совсем, как тогда, в юности.
-Как жаль... - проговорила она.- А теперь, когда мы встретились, ты дорисуешь эти лица?
Он снял очки и, прищурив глаза, внимательно всмотрелся в ее лицо.
-Нет, Наташа. Ни к чему это. Понятно же, что ничего уже не вернешь. Пусть все остается, как есть, - ответил ей и водрузил очки на место.
Она опустила голову и все-таки сказала ему то, что должна была сказать уже очень давно, еще в тот день, когда решила уехать в Москву:
-Ты прости меня. Я, ведь, не хотела сделать тебе больно. Но сердцу не прикажешь. А мое сердце тогда звало меня к другому.
-Да, Наташа, сердцу не прикажешь...
