Иногда действительно кажется, будто информационное поле откликается на наши настроения.
Только я подумала, что: а) соскучилась по старой Москве и вдумчивым прогулкам по историческим местам; б) в моей жизни не хватает кота – как тут же мне попал в руки роман «Жизнь Савелия» авторства Григория Служителя – книга, как говорит сам автор, «о котах и людях».
Люблю ли я котов? Определённо да. Людей? Вопрос неоднозначный, зависит от обстоятельств; я интроверт, мне частенько нужно уединение и свобода, мне порой комфортнее наблюдать кого-то со стороны и в некотором отдалении – так почему же не посмотреть на людей глазами независимого, рефлексирующего, интеллигентного животного - московского кота по имени Савелий?
Он родился во дворе заброшенного особняка в Шелапутинском переулке – месте с весьма обаятельным чисто старомосковским названием. Его жизнь – это постоянные наблюдения и любопытные замечания, новые встречи, опыт, философские мысли и осознания.
Он сменил – хотелось бы сказать, несколько хозяев, но на самом деле в доме каждого человека Савелий был не питомцем в привычном смысле слова, а всего лишь гостем, именно наблюдателем, а в итоге всё равно предпочитал свободу и поиск своего уникального жизненного пути и осознания.
Звучит, может, несколько высокопарно.
Однако сразу стоит заметить: пусть не пугает глубокомысленность – язык романа очень живой и непосредственный. Все выводы приходят в голову героя очень естественно, между делом. Это напоминает прогулку с интересным собеседником – прогулку длиной в не очень большую, но значительную кошачью жизнь, в течение которой успеваешь заметить изменения и в облике города, и в судьбах окружающих людей и животных.
Приём в принципе не новый, но интересный – когда звери наделяются человеческими чертами и сюжет отражается через призму их предполагаемого восприятия. В исполнении Григория Служителя это и забавно, и остроумно, и трогательно.
И донельзя уместно: в кошачьей передаче многие жизненные явления воспринимаются свежо и с большой искренностью. Где на человеческое суждение можно хмыкнуть, при словах кота невольно остановишься и призадумаешься.
Невольно вызывает уважение, что в кошачье сознание будто вместе с московским воздухом впечаталось знание о греческих мифах, о названиях архитектурно-исторических памятниках или ситуации с недвижимостью – к этому вовсе не хочется придираться. Савелий не раздражает, а покоряет сочетанием культурности с чистотой восприятия.
Его жизнь может показаться нехитрой: там-то родился, там блуждал, потом был забран к кому-то домой, потом бит, потом вылечен, и снова блуждал, и познакомился с некой кошкой, и так далее. Но именно в наблюдениях и переживаниях вся сила.
Вопросы встают такие, что и не каждый человек разрешит их в своей жизни.
Вся жизнь Савелия – это поиск себя и своего истинного пути.
Так, очевидно наступление гармонии в жизни Савелия, когда он знакомится с кошкой Гретой, но и его одиночные странствия и житьё в старых переулках недалеко от Яузы самодостаточны.
Он благодарно относится к людям, но покидает их, когда понимает, что привязанность невротична. Он распознаёт стремление человека заткнуть котом некую внутреннюю дыру. Так делал, например, его самый первый хозяин, старшеклассник Витя, страдающий от повышенной тревожности, низкой самооценки и первой несчастной любви: «Нужно было найти выход своей тоске. И Витя нашёл. Этим выходом стал я».
Он встречает такую же цельную личность – кошку Грету. Она тоже – беглянка. Притом она тоже не могла пожаловаться на плохие условия жизни в доме хозяйки Светы, снимающей квартиру в высотке на Котельнической набережной. И Грета вспоминает её с определённой теплотой. Но она не может смириться с тем, что девушка к ней абсолютно равнодушна и использует её лишь как реквизит для инстаграмных селфи, а потом и вовсе рвётся отдать в хорошие руки, как только у богатого жениха обнаруживается аллергия.
В силу определённой деформации не могу не отметить, что даже в романе о котах присутствует авиационная тема.
Савелий, например, упоминает «аэробусы и боинги», рассекающие небесный простор. Откуда кот мог знать об основных авиастроительных компаниях современности? Это сказочные допущения, но весьма трогательные.
Биография Гретиной хозяйки тоже косвенным образом связана с небом – и, по крайней мере, у меня, именно поэтому вызывает смешанные чувства.
Света родилась в Жуковском, отец был лётчиком, потом умер, а мать переехала к другу покойного мужа, тоже связанному с авиацией, на Урал. А сама Света к двадцати годам не умела ничего, кроме танцев, и сначала преуспела в кордебалете у известных артистов, потом как-то естественно вписалась в роль успешной содержанки и в итоге «отхватила» себе мужа – испанского богача.
Что и говорить – тоже достигла высот, только совершенно не тем образом, что был принят в её семье. Конечно, Света не была обязана как-то связывать свою жизнь с авиацией - и всё-таки не оставляет ощущение некого предательства, причём даже не родных, а самой себя. Хотя стоит признать откровенно, это тоже далеко не факт. Света знала, чего хочет от жизни, добилась желаемого и теперь счастлива. Да, она следует не «небесным», а очень приземлённым путём. Который расходится с путём Греты – ей рядом с хозяйкой в стерильно-гламурных декорациях отчаянно не хватает воздуха.
Она выбирает свободу и достоинство и, в отличие от других «бывших домашних», не ищет себе новых хозяев. Так же делает и Савелий.
Савелий притом не моралист, он признаёт, что порой им руководило чистое свободолюбие. Его брали в дом, холили, кормили, и его самолюбию льстило, что его кто-то ждёт – но потом он предпочитал сбежать и жить жизнью странника и философа.
Эти слова могут показаться высокопарными, но уже говорилось ранее, что Савелий очень интеллигентный кот, так что это накладывает отпечаток и на язык романа, коль скоро он написан от первого лица. Повествование иногда кажется даже забавным из-за исключительной литературности тона – но предложения легки по структуре, непосредственны по эмоциям, так что это трогает, как «Мемуары папы Муми-тролля».
Что касается любовной линии героев, Савелия и Греты, почему-то ни на минуту не сомневаешься, что так и должно быть: их связывает единомыслие и чувство собственного достоинства.
Вообще, достаточно интересно в то, что они оба, будучи взяты в дом к людям, подверглись процедуре стерилизации – но это совершенно не лишает их чувство силы и полноценности. Они вместе принимают решения о том, как и где конкретно жить дальше, определяют своё отношение к другим персонажам, вторгающимся в их бытие, и рассуждают о жизни, и обустраивают её. Они смотрят в одном направлении.
Поневоле приходит мысль о том, что автор без излишнего морализаторства доносит простую, человечную мысль о том, что залог счастья не только и даже не столько в плотских удовольствиях, но в близости душевной, которая может быть не связана с деторождением, но с общим мировоззрением и эмоциональным комфортом.
Стоит отметить, что роман «Дни Савелия» не сконцентрирован и о заботе об обязательном комфорте для всех без исключения читателей. Говоря читательским сленгом, это не "ваниль", а "стекло": глубокие мысли, сильные эмоции, жёсткие события и смерть.
Да, роман Григория Служителя - это не просто "книжка о котиках", так что и смерть периодически присутствует на страницах, тайно или явно. Ведь земное существование живых существ – обаятельных, незаурядных, но всё-таки не наделённых божественным бессмертием – имеет свойство заканчиваться. Поэтому, наконец, в романе даётся полное (читай: завершённое) описание жизни героев.
Но грусть остаётся исключительно светлая, тем более что автор таки делает намёк на то, что «после» - существует продолжение в вечности и ином мире.
Тем более, из контекста делается ясно, что кот Савелий прожил не так уж мало.
Временные рамки размыты, хронология угадывается лишь по опосредованному упоминанию политических событий (например, митинг на Болотной площади) и по наблюдениям за тем, как меняется город. Порой до неузнаваемости, порой вызывая щемящую ностальгию. Так что роман рекомендуется к прочтению и всем, кто любит старую Москву или только хотел бы познать её атмосферу и ностальгическую романтику.
Слог Григория Служителя красочен, но в то же время лёгок и очень зрим. Всё представляется моментально, будь то портрет кота, или человека, или описание улицы, или памятника.
Как раз к подобным произведениям так и просятся иллюстрации, и вполне логичным стало их наличие в бумажном издании «Дней Савелия». Художница Александра Николаенко создала картины столь же лёгкие, но насыщенные, как и сам текст, и столь же трогательные.
От себя, пожалуй, добавлю, что по духу текст романа перекликается ещё и с московскими акварелями замечательной художницы Алёны Дергилёвой:
Можно с уверенностью сказать, что «Дни Савелия» - это книга местами забавная, местами меланхоличная, философская, но не заумная, а по «нарисованным» автором образам – исключительно эстетичная. При кажущейся простоте и некоторой сказочности она вмещает очень многое и оставляет горьковатое, но мягкое и приятное «послевкусие».