Я несколько лет отработала в детском оздоровительном лагере. Он были (и есть) суперудобный и современный, недалеко от города. То есть: корпуса основательные домики с отоплением, маленькие уютные комнаты, с канализацией, душем. Плюс корты, бассейн, футбольное поле, каток зимой. В общем все блага цивилизации от большого промышленного комплекса.
Я работала все лето, плюс по смене в две недели каждые школьные каникулы. Смены и дети были разные. И дети активисты, и дети работников заводов, и из соцзащиты.
Мне давали в пару воспитателей и вожатых, с которыми другие не могли сработаться. А также, сложных детей, которых уже знали, и никто не хотел с ними мучатся 21 день.
Это было лето. Я закончила третий курс факультета психологии. Я могла: организовать интересное мероприятие, разрулить ссору, успокоить плачущих. В общем, почти что гуру психологии общения с подростками.
Смена была последняя. Я устала. Отпахав все лето с 7.00 до 24.00 (это в лучшем случае). Но попросили остаться, так как работать было не кому.
В смене были дети из соседней области от соцзащиты (малообеспеченные, инвалиды, многодетные) и дети родителей, которые работали на местном заводе. Детей перемешали, и мы знали только о том, кто ребенок инвалид.
Была в отряде у меня девочка, не помню, как ее звали, пусть будет Рита. Она ходила за мной хвостом и ныла. Ей все было не так. Сначала я жалела, потом занимала делом, потом возник момент, когда она начала ооооочень сильно раздражать. Я, конечно, улыбалась, подбадривала, но в душе…
Конец смены. Мы сидели в беседке. Вечер. И девочка начала рассказывать.
Один раз она заболела. И ее положили в больницу. Из окна ее палаты были видны окна ее квартиры. (дом напротив). Она видела, как мама включает свет, задергивает шторы. Мама не пила и не кололась, обычная женщина.
Она не пришла. Рита была в больнице около года. Потом ее забрали в приют. Там она провела еще около года, откуда ее под опеку забрала женщина.
У этой женщины убили дочь. Она шла из института и ее зарезали. Приемная мама была педагог. Одинокая. Ей стало страшно, и она выбрала эту девочку в приюте. Достаточно взрослую и здоровую. Через пару недель им выделили путевку в лагерь. И Рита поехала. Ведь отдохнуть в очень хорошем лагере перед школой — это здорово!
Только тогда я поняла, как больно было девочке. Она только попала в тишину, покой, начала выстраивать отношения. А тут снова казенный дом, соседи, режим, отсутствие своего угла.
Я обняла ее крепко. Что-то сказала (наверное, не помню). Через пару дней был выезд. Я видела, как Рита хотела домой. Видела эту женщину с раненой душой.
Корона великого психолога слетела с меня навсегда. Теперь я знаю, что делать выводы можно только после долгого общения. И что надо уметь видеть и слышать.
Иногда я вспоминаю этот образ окна в ночи и мамы, которая так и не пришла.