#проза #реализм
Необычный рассказ заставит вас по-другому посмотреть на повседневные вещи. Жизнь прекрасна!
ПРЕДЫДУЩАЯ ПУБЛИКАЦИЯ (перейти) >>>
Энсьерро в самый обычный день
Пьяный предрассветный гомон с улицы пробился сквозь беруши. Хосинда захныкала, натянула вторую подушку на голову и так ей удалось вновь заснуть.
Встала поздно, все равно с синяками под глазами, словно побитая. Как же это надоело. Но как же уехать? Хосинда родилась в этой квартире, прожила здесь все свои 57 лет. Как же она уедет? Никак. Можно и потерпеть недельку в году. Фалангисты бегали, добегались. Эти хоть по графику.
Опоясавшись детским халатиком, Хосинда спрыгнула на пол и засеменила к окну, влезла на табурет и распахнула ставни. Июльский зной затопил комнату вместе с криками толпы. Хосинда не выносила полумрака. Уж лучше жара, чем эта невыносимая обманчивая “еле-тьма”. Женщине нужен был предельно ясный свет. Или да, или нет.
В её квартире не было ночников и торшеров. Никаких полумер. Или солнце, или люстра вечером. На всю комнату. Или да, или нет.
Хосинда забралась по лесенке, слезла в ванну, заткнула пробку, вскарабкалась обратно и открутила кран. Уселась чистить зубы на краешек раковины, глядя на себя в зеркало одутловатым старушачьим лицом.
Седая. Совсем седая.
Пока набирается вода, Хосинда идет на кухню, открывает холодильник специальной педалью, приставляет стремянку. В каждой комнате у Хосинды стремянки для каждого случая, чтобы не носить туда-сюда. В холодильнике не хватает яиц и багет уже зачерствел. Проклятье! Это значит спускаться опять, опять считать до 21-го! Она забирается на подоконник, оценить ситуацию. Быки пробежали недавно – с десяток человек все еще на мостовой, к ним спешат медики, кто-то очухивается сам.
Значит, можно поплавать минут 20 и еще успеть пересечь улицу.
Или ну его, можно же разок без омлета...
Нет! Я хочу!
📍 продолжение под иллюстрацией
Хосе! 15-ый запутался под грузовиком!
Мужчины с рациями прыгают в джип и мчаться к площади Быков по параллельной Кальдерерии. Полицейские оцепили радиус метания разъяренного животного. Старенький “даф” готов сдаться, но собственный вес не позволяет ему опрокинуться. Бык гарцует по периметру оцепления, периодически выбадываясь из ошейника, тогда ящики с марокканскими апельсинами с грохотом валятся из несчастного грузовичка. Толпа неистовствует. В быка летят пивные бутылки, но ни одна не попадает в цель. Мужчины выпрыгивают из джипа, вскидывают усыпляющие ружья и мажут. Полицейские едва успевают разогнать зевак в зоне поражения. Дротики отскакивают от стен.
– Педро, отвлеки его! – орет один из спецов в рацию, пока мужчины перезаряжают.
По сигналу парень в форменной майке машет быку баннером, увлекая того в противоположную от спецов сторону. Выстрелы.
***
Габриэль-Симон злился, что родители опять не взяли его с собой, хотя ему и исполнилось уже семь. Вооружившись двумя лазерными указками, он с остервенением пускал лучики в просвет на площадь Быков, что открывался с балкона, в надежде внести хоть какую-то лепту в творящийся хаос.
***
Браво, Габриэль-Симон, браво.
Лучик снова попал в глаз одному из стрелявших, тот дернулся – дротик полетел вверх. Второй спец попал быку в ухо, прошив его насквозь и угодив в отвлекавшего парня с баннером, но не оставив в ухе достаточно снотворного. Дротик первого же, воткнулся в лоб полицейскому, который упав, прострелил бечевку.
За мгновение до этого, взбешенное раной животное таки опрокинуло грузовик, а теперь и вовсе стало свободным – и кинулось обратно, по улице Эстафеты, вслед ближайшим удирающим идиотам.
**************
#испания #жизненная история #быт и нравы #спасение #чудо-женщина #женская психология #быки #опасность
**************
Удовлетворившись, доступной в пространстве ванной лишь малым детям игрой, Хосинда вынырнула и насладилась редким мгновением радости от своего физического существования. За окном было затишье. Одевшись, нацепив рюкзачок, напялив огромные для неё солнечные очки, она начала свой непростой путь в мир “больших”, поскольку не могла отказаться от омлета из-за какой-то там опасности.
– Хосинда! Ты с ума сошла!
Росалия, толстуха, годящаяся Хосинде в дочки, которых у той не было, соседка с третьего этажа, инстинктивно преградила путь из подъезда. Хосинда отчитала Росалию за растяпство и курий ум, уверенно отстранив её ногу. И направилась к двери, открывающейся на улицу Эстафеты.
Зеваки, по большей части иностранцы, весело щебетали за ветхими фанерными щитами в переулках. На самой улице не было ни души, если не считать души господа. Осмотревшись, Хосинда закрыла глаза и сосчитала до 21-го, стоя под козырьком подъезда.
На 14-ти эхо на улице оживилось со стороны площади Быков.
15 - кажется, топот, 16 - кажется, люди кричат, 17 - кажется, бежит бык, 18 - кажется, бежит он очень быстро, 19 - кажется, люди пугаются не весело, 20 - бык точно будет здесь, когда я досчитаю, 21 - кажется, мне пора пересечь улицу…
Хосинда открывает глаза и начинает движение поперёк. Бык в этот момент в нескольких метрах от точки пересечения с ней. В течении одной секунды гомон толпы затаившихся зевак медленно стихает, взоры приковываются к маленькой фигурке, пересекающей улицу перед парой несущихся тонн с рогами. Большинство безусловно уверены, что их сердце вот-вот разорвется из-за гибели ребенка.
Один - шаг мой. Два - правое копыто. Три - шаг мой. Четыре - заднее левое копыто. Пять - шаг мой. Шесть - левое переднее копыто. Семь. Я продолжаю пересекать улицу Эстафеты. Восемь - бык несется дальше.
Хосинда, не меняя темпа, скрывается в подворотне, отмечая восторженные крики толпы с противоположной стороны улицы. Пропустившие её сквозь фанерные баррикады люди, напротив, изумленно молчат.
Звенит колокольчик.
– Здравствуйте, сеньор Фелисьен!
– Здравствуйте, сеньорита Хосинда! Рад, что вы в добром здравии добрались!
– А вы как думали, сеньор Фелисьен! Я до 21-го считать-то еще не разучилась! Будьте добры мне пачку яиц и багет.
СПАСИБО!