Мяун покосился на ребёнка и вздохнул.
-Если выбирать между её плачем и публичным разбором правил бульдогов, то, мне, пожалуй, последнее. Это я уже пережил, глядишь, и ещё раз переживу. Ладно! Плюшка, давай громко и чётко все свои вопросы!
-Почему она не бегает?
-Маленькая ещё.
-Почему не играет?
- Маленькая ещё!
-Почему пищит… Почему…
-Она ещё маленькая! Для тебя большая, а для людей – маленькая! – рявкнул Мяун.
-Правило такое, да? – обрадовалась Плюшка.
-Да!
-А когда она по правилу вырастет? – булька наморщила лобик.
-У людей таких правил много-много! Не одно! По одному правилу их детёныши поднимают голову, по-другому – переворачиваются, по третьему учатся садиться, по ещё какому-то учатся ходить! Многие человеческие мамы, как и твоя – бульская, очень трепетно к этому относятся, и прямо требуют от своих деток строгого следования всем-всем правилам, и, если детёныш хоть одно делает чуть позже, переживают похлеще бульдогов.
Аня улыбалась. Она не собиралась становиться бульдожкой и вгрызаться в весьма относительные правила роста и развития человеческих детей.
-Да, Настюш? Если ты пойдёшь играть с Плюшкой не в одиннадцать месяцев, а в годик, я это переживу абсолютно спокойно! – подмигнула она дочке, на которую бульские завывания оказывали удивительный эффект - Насте эти звуки явно нравились.
Мяун покрутил головой. – Придётся устраивать публичные декламации правил! У других детей погремушки, а у нас – бульские песни! Итак, ура! Я нашел сменщика! Я уговариваю дитятко, когда она хочет спать, а Плюха ей поёт, когда она спать не хочет!
-Интересно, куда на это время деваться всем остальным? – тихо уточнила Василина. – Это же такое… Такое…
-Терпи! Людские дети – это сплошное терпение! – вздохнул Мяун. – Сначала надо терпеть, когда они пищат, потом – когда они вопят, дальше – когда они молчат, как партизаны…
-А потом? – заинтересовалась Василина.
-А потом они вырастают, и на них отыгрываются уже их собственные дети! – фыркнул Мяун. – А мы страдаем за компанию. – Ладно, пошел я страдать, - объявил кот, уверенно направившись к миске.
Результатом открытия замечательного эффекта бульдожных песен, стало потрясение, которое пришлось пережить Саше и Илье, пришедших навестить молодых родителей и Настю.
-Какая слааавная!!! – таяла над малышкой Саша. – Ой, неее, я на руки боюсь. А вдруг уроню? Ой, мамочки, как пахнет от неё приятно!
Пока с Настей возились, она рассматривала окружающих, улыбалась чему-то, а вот когда её положили в кроватку, законно возмутилась.
-Плюшка, твой выход! – вздохнул Мяун и поспешно заторопился из комнаты. – И дуэт…
-Куда это ты? – удивился Илья, который рассказывал Олегу, что они с Сашкой всё-таки решили пожениться, и просят их быть свидетелями.
-Куда? Подальше. У нас сейчас такое начнётся! – он подумал, не стоит ли предупредить более развёрнуто и убедительно, например, рассказать, что на время «Плюшкиного выхода с дуэтом» местные подвальные крысы эвакуируются в подвал соседнего дома и жутко пугают там клиентов и сотрудников небольшого продуктового магазинчика.
Первый «затравочный» писк Насти и прозвучавший в унисон скрип Плюшки на неподготовленных людей оказывали потрясающее впечатление – потрясали до глубины души.
-Ой, чего это? – ахнула Сашка.
-Блин, - фыркал Илья, облившийся чаем. – Чеэтобыло?
-Уаааррраааавяяяяя! – заливался бульдог.
-Уааааа! – соглашалась Настя.
-Увявявявяяяяярррррря! Вууууууу! – тянула Плюшка.
-Иииииииаааа! – подтягивала Настя.
-Не переживай, это ненадолго! – хладнокровно успокоил друга Олег. – Сейчас будет коронная ария. Три, два, один!
-Ииививааааурррррууу! – выводила Плюха самозабвенно.
-Иуаааа! – ввинтился в уши голосок Насти.
-Всё. Всем спасибо, все свободны! – констатировала Аня. – Они это уже четвёртый день так поют в это время. Зато больше никаких писков и капризов.
-Блин… А чего покрепче нет? – Илья под впечатлением дуэта тоскливо принюхался к остаткам чая в чашке.
-Смотря для чего? Если себя обливать, то нету, а если в себя, то пожалуйста! – понимающе кивнул Олег, уводя приятеля на кухню. За ними быстренько втянулись Мяун и Дик. Видимо, их тоже требовалось успокаивать…
Аня покосилась на Сашку.
-Саш, а тебе чего-нибудь успокоительного не надо?
Сашка выглядела странно, посверкивали глаза, в явном волнении и восторге раздувались ноздри. Хотя… Что взять с человека, для которого в кайф прыгать с парашютом?
-Мне? Мне не надо! Я не волнуюсь. Я в восторге! Я тоже так хочу. Хочу ребенка и такое вот! – она ткнула пальцем в бульку. – Это же классно! У меня Ита - чудо просто, но ничего не говорит, не поёт, и даже лает редко, а я всю жизнь мечтала, чтобы у меня собака пела! А тут собака не просто поёт, она ребенку поёт, нет, с ребёнком поёт!
-Как ты думаешь, сказать ей, что именно пела Плюшка? – тихо-тихо спросила у Ани Васька, шикнув на собственного ребенка, рвущегося просветить гостью.
-Нееее, пусть у неё пока останутся иллюзии, а то еще перехочет! – также тихо ответила Аня, которая уже наизусть знала о том, что:
-Человечьи дети растут по месяцам. Первый месяц не умеют ничего, только есть, пить и пачкать. Человечий щенок – не бульдог. Это закон.
Второй месяц не умеют ничего. Только есть, пить, пачкать, улыбаться и поднимать голову. Человечий щенок – не бульдог. Это закон.
Третий месяц не умеют ничего. Только есть, пить, пачкать, улыбаться, поднимать голову, переворачиваться и кусать игрушку. Человечий щенок – не бульдог. Это такой закон!
Дальше Мяун, к счастью, Плюшке рассказать ещё не успел, поэтому свод законов вышел не такой длинный, каким он, без сомнения, будет в дальнейшем.
Конец ноября выдался бесснежным, слякотным, сумрачным. Мяун посматривал на Аню и вздыхал.
Все картинки, использованные в статье, взяты из сети интернет для иллюстрации.
