ДЕВИЦЫ-КРАСАВИЦЫ, ДУШЕНЬКИ-ПОДРУЖЕНЬКИ
У нас девушки все хороши.
Хороша девка-то Аннушка,
Получше есть-то Матренушка,
Красотее им всем-то Олёнушка.
Аннушка тонко прядет,
А Матренушка - люта тканюшка,
А Олёнушка - шелкомеюшка.
В русской деревне девушки брачного возраста всегда держались вместе, составляя сплоченный коллектив. Такое объединение обычно называли «стайкой», «табунком», «артелью», «рощицей». Девушки вместе справляли праздники, вместе работали, вместе проводили свободное время – обсуждали девичьи дела, передавали новости, рассказывали разные истории.
Если деревня была маленькая, то и девичья стайка в ней была одна. В больших деревнях и селах могло быть несколько стаек, и тогда каждая из них имела свое название, которое давалось или по той части деревни, в которой девушки жили: заречные, волынские, светловские и т. п., или же по какой-либо характерной черте группы: конфектницы, чубчики, веселянки и т. п. В одной стайке, например, все девушки украшали свою прическу завитым «чубчиком» или «кудерёчками» на висках, в другой вплетали в косу ленточки одного цвета или носили пояски с одинаковыми узорами. Каждая стайка имела и свой набор любимых песен, взятых из общедеревенского репертуара. По манере исполнения и отбору песен односельчане сразу понимали, какие девки, например, возвращаются с жатвы или сенокоса. Парни, отправляясь к девушкам на посиделку, хорошо знали, какие сладости нужно принести в подарок: на одной посиделке предпочитали орехи в меду, на другой – конфеты, на третьей – фигурные пряники. В праздничный день девушки из одной стайки могли выйти на гулянье в сарафанах одинаковой расцветки и с одинаковыми платками на плечах и т. д. Очевидцы свидетельствовали: «Беда бывает матерям, если в артели заведется какая-нибудь щеголиха – выдумщица новых нарядов. Вдруг вздумается ей купить платок шелковый или еще что-нибудь такое, чего нету у подруг, – те ни за что не уступят: слезами, упреками, ссорой или лаской, а заставят мать купить себе точно такую обнову, и непременно такую же, такого достоинства и даже цвета. Глядишь, через несколько времени вся артель и нарядится во все одинаковое: „Мода такая пошла"» [Русские крестьяне. Т. 1. С. 485).
Девушки общались друг с другом не только в праздники, но и в будни – по вечерам. В осенне-зимнее время встречались на посиделках. Если стайка была немногочисленной, объединяла 10–15 девушек, то каждая из них по очереди приглашала подруг к себе домой. Если стайка была большая, то девушки договаривались с одинокими односельчанами об аренде избы на посиделочный сезон, оплачивая ее, например, работой на жатве или сенокосе. Весной и летом девушки могли видеться с утра до вечера. Утром дружно отправлялись на поля и покосы, которые располагались рядом. Во время работы перекликались, подбадривая друг друга или подсмеиваясь над отстающей. В перерывах вместе шли купаться, а вечером расходились по домам, чтобы, поужинав, снова встретиться на деревенской площади или на лугу за околицей села. Девушки справляли вместе все деревенские праздники: устраивали свое застолье, гуляли с песнями по улице, зимой катались на санках с гор, играли в снежки, весной и летом водили хороводы. В этих развлечениях могли участвовать и парни, каждая стайка отмечала и свои праздники, на которые парни не допускались.
Каждый год в девичью стайку вливались новые члены – девушки достигшие брачного возраста, и каждый год из нее кто-нибудь выбывал выйдя замуж. Ядро этой группы некоторое время сохранялось, так как пора девичества длилась около пяти лет. Девушки, так и не вышедшие за отпущенный срок замуж, переходили в другую социально-возрастную группу – оставшихся вне брака старых дев. В Великий пост, а особенно активно в Пасхальную и следовавшую за ней Фомину неделю начиналось обновление девичьей стайки. Именно в зимний мясоед, между Крещением и Масленицей, справлялись свадьбы, а весной, в связи с началом молодежных гуляний, в девичьей компании появлялись новые участницы.
Девочка, достигшая брачного возраста, включалась в жизнь девичьего коллектива по определенным правилам, установленным местной традицией. Обычно ее приглашали старшие девушки, внимательно наблюдавшие за девочками-подростками: «Ну, ладно уж, Настюшка, пойдем к нам!» Для девочки это была честь, потому что не каждой новой участнице другие девушки были рады. Иногда старшая сестра боялась, что младшая будет пользоваться большим вниманием парней, и матери в семьях, где была не одна дочь, старались придержать заневестившуюся девочку дома до тех пор, пока ее старшие сестры не выйдут замуж. Вновь принятая в девичью стайку должна была устроить для своих новых подруг угощение и пройти через своеобразные испытания, которые представляли собой комплекс игр, розыгрышей, шуток: в такой форме проверялась ее готовность к новому этапу жизни.
Самой популярной в девичьей среде была игра в «золотые звездочки» («поросяток», «зайчиков»). Девушки спрашивали новеньких, хотят ли они увидеть золотые звездочки. Если те соглашались, то их накрывали большой корзиной для сена, выливали на нее ушат воды и спрашивали: «Видите звездочки-то?» Насквозь промокшие девушки с визгом выскакивали из-под корзины, чем и веселили присутствующих. Устраивались всевозможные забавы с дерганьем за нос, уши, волосы, щипанием, толканием. Новенькой девушке кричали: «Смотри – муха!» – и когда та оглядывалась, ее дергали за уши: «Хвать тебя за ухо!» Или разыгрывали: «Смотри – оса! Хвать тебя за волоса!» Новенькую спрашивали: «Тарин, барин, пощипай ехали на лодке. Тарин, барин утонули, кто остался в лодке?» Та отвечала - «Пощипай!» – и все радостно начинали ее щипать. Жестокие забавы, характерные для инициационно-испытательных игр в компаниях парней, в девичьей среде фактически отсутствовали. Пожалуй, самой неприятной игрой, в которой предлагалось поучаствовать девушке, только что принятой в девичью группу, была игра в «курочку» (в «петушка», «коровку»). Если девушка по наивности на нее соглашалась, то приносили шубу, в рукава которой продевали и ноги, и руки девушки, затем шубу застегивали на спине, а полы завязывали, превращая их в курочкин хвост. В такой позе человек был совсем беспомощным: не мог самостоятельно встать, а при небольшом толчке падал, что вызывало всеобщее веселье.
Но девушке полагалось спокойно, с достоинством и юмором отнестись ко всем шуткам и розыгрышам, не плакать и не сердиться на новых подруг, чтобы в дальнейшем иметь возможность приобрести высокий статус в девичьей компании. Однако полноправным леном стайки она становилась не сразу. Первый год ее называли «напусканка», «охобетье», «подчалок»; на посиделках ей полагалось малопрестижное место, например на лавке у дверей; на гуляньях она дожидалась от девушек персонального приглашения в хоровод. И только на следующий год считалась полноправным членом девичьей компании.
Девичья стайка была довольно сплоченной. Девушки старались всегда быть вместе, помогали друг другу, делились секретами. Вот как об этом причитала невеста, обращаясь к своей подруге:
Уж мы жили, две красные девушки,
С малых лет мы вместе повыросли,
У нас две ли да было буйных головы,
Одно только ретиво сердце!
Мы одну ли да думу думали,
Мы одни ли да речи молвили,
У нас тайны были разговоры,
Непроносны да словеса.
Что мы думали, то и делали,
Никому мы не изведывали,
Все ходили да мы гуляли,
Вместях двое да с тобой надвое,
Друг без дружки да никуда.
Отношения внутри стайки скреплялись небольшими подарками – «поминками» (ленточками, поясками, сумочками для рукоделья, красивыми нитками, вышитыми платочками), которые девушки дарили друг другу, или временным обменом одеждой. В девичьей среде распространены были и клятвы верности: в XIX веке еще встречался древний обычай посестримства, когда две или несколько подружек давали друг другу обещание «быть как сестры». Они молились перед иконами, трижды целовались, произносили клятву (например: «Будь же ты, моя названая сестра, милее братцев единоутробных, милее батюшки родного») и обменивались нательными крестиками. Такой «крестовый союз» девушек воспринимался как «родство по Богу», которое продолжалось «до гроба». Ученые предполагают, что в древности проводились даже специальные обряды, консолидировавшие девичью группу. Пережитком этих обрядов является, например, обычай кумления в один из праздников троицко-семицкого цикла (на Вознесение, в Семик, Троицу, Духов день).
В стайке, как и в любом другом коллективе, имелись девушки, которые исполняли роль лидеров. Такими лидерами становились обычно «славницы» – девушки достойного поведения, красивые, хорошо одетые, бойкие, веселые. С их мнением считались, на них старались походить. Стайка активно формировала у девушек качества, отвечавшие традиционным представлениям об идеальной девушке и невесте, а значит, и о правильном, добром супружестве. Коллективное одобрение, похвала или, наоборот, порицание, которые зачастую происходили в игровой форме, влияли на поведение той или иной девушки, корректировали его.
Например, на Русском Севере и в Центральной России был довольно распространен обычай во время посиделок «величать» и «обчинивать». Величание представляло собой похвальную песню в адрес девушки, исполнявшуюся на посиделке хором. В ней славилась девушка, отмечались ее положительные качества, а затем «припевался» достойный ее парень. Слова похвалы давали девушкам образец правильного поведения, одобряемого обществом. Обчинивание же предполагало обсуждение достоинств и недостатков поочередно каждого из присутствовавших на посиделке. По правилам, в обсуждении должны были принимать участие также все участники посиделки, честно высказывая свое мнение. При этом запрещалось злословить и клеветать на обчиниваемого. Например, говорили так: «Девушка, Марья Ивановна, хорошая, да сарафан у нее один на все праздники» – или: «Девка хороша, да криклива».
На девушку, поведение которой было далеко от образца, пытались воздействовать с помощью шуток, легких насмешек, озорства. Над слишком скромными и застенчивыми девушками, сидевшими обычно в уголке, смеялись: «Носами стену конопатят». Если девушка была ленива, засыпала над прялкой, то подруги привязывали ее за одежду к лавке и весело смеялись, когда она, проснувшись, не могла сдвинуться с места. Неряхам пели:
Все девочки беленьки,
Все румяненьки;
Одна Полинарья
Та неумываха,
Та неутираха.
Сзади купчик,
Олексиюшко голубчик:
«Полинарьюшка, умойся.
Голубушка, утрися.
Тебе побеляе,
Мене помиляе».
Если девушка совершала поступок, который категорически не одобрялся, то провинившуюся осуждали публично. Например, за слишком вольные отношения с парнями высмеивали в частушках:
Супостаточка моя
Какая интересная –
Всех ребят перебрала,
Говорит, что честная.
Если поведение девушки вообще выходило за пределы общепринятой нормы, то подшучивание и розыгрыши могли принять характер издевки. Подруги хватали ее, привязывали ей скрещенные руки к ногам, а потом валили на спину и принимались толкать, щипать, пока она не попросит пощады. Использовались и другие физические наказания. Например, девушку, которая «гнала бухтину» на подруг, то есть клеветала или ябедничала, привязывали к изгороди, окружавшей деревню, где она находилась до тех пор, пока ее не забирали родственники.
Девушка, противопоставлявшая себя подругам, обычно изгонялась из стайки. Это ей сильно вредило, так как результатом было полное исключение ее из молодежной жизни: она не участвовала в посиделках, пирушках, празднествах, гуляньях, парни не хотели с ней общаться, а это уже могло привести к безбрачию. «Великое бесчестие для той, которую своя артель не принимает в общество, то есть не приглашает на поседки (посиделки. – И. Ж.), на работу, в хоровод; ее не примет к себе и другая артель. Это несчастье случается с пересмешницами, с бранчливыми и со сплетницами, которые не умеют сохранять секретов своих подруг. Много слез и просьб о прощении надо употребить для того, чтобы загладить свою вину перед артелью. В это дело примирения вмешиваются иногда и матери провинившихся, потому что их родительскому сердцу больно бесчестие дочки» (Русские крестьяне. Т. 1. С. 485).
Характерной особенностью жизни девичьей стайки была ее ориентация на поиски брачных партнеров. Семья и общество ставили перед девушкой цель подыскать подходящего жениха и выйти замуж, а участие в девичьей стайке в значительной мере способствовало осуществлению этой задачи. Девичья стайка стремилась привлечь к себе как можно больше парней не только из своей деревни, но и из окрестных деревень и сел. Для этого девушки старались хорошо принимать парней, быть всегда с ними вежливыми, не допускать в их адрес злых шуток, улаживать конфликты, возникавшие между «своими» и «чужими» парнями. Использовались и различные магические средства. Например, чтобы заманить парней на посиделку, зимой открывали ворота деревенской ограды и разметали дорогу от ворот до посиделочной избы, приговаривая: «Метем-разметаем, женихам дорожку расчищаем, чтобы ехали к нам со всех четырех сторон» (Русские заговоры и заклинания. С. 146), а сор, оставшийся в избе после парней (окурки, шелуху от семечек), сохраняли, чтобы парни пришли еще раз. В некоторых северных деревнях девушки, чтобы зазвать парней на святочные игрища, расставляли небольших соломенных куколок по обе стороны дороги, ведущей к избе, специально снятой для этой цели.
Девичьи стайки обычно соперничали друг с другом, стараясь доказать парням, чьи девицы лучше, чьи посиделки веселее, чьи наряды красивее. Соперницы даже не стеснялись публично высмеивать друг друга в частушках:
Как никитински девахи
Из портов кроят рубахи,
Из серёдыша перед,
Никто замуж не берет.
Как черниченски девицы
Вышивать не мастерицы,
Ихня пряжа на мешки,
К ним не едут женишки.
Девушек чужой стайки в частушках называли курносыми, кривоногими, худыми, бледными, косыми, ленивыми, бестолковыми, плохо одетыми.
Супостатка тоненька –
В огород подпоренка.
Изогнулась, извилась –
На коклюшки в самый раз.
«Свои» же в частушках предстают красивыми, нарядными, веселыми, бойкими. Соперничество между девичьими группами иногда принимало довольно агрессивные формы.
Парни обычно не участвовали в девичьих сварах. Они старались, объединившись в праздничный день в небольшие ватажки, уделить внимание по возможности всем девичьим стайкам, развлекая девушек играми и демонстрируя свое молодечество: силу, ловкость, бесшабашное веселье.
Жизнь девичьей стайки всегда находилась в поле зрения деревенского сообщества. К девушкам, достигшим брачного возраста, обычно относились с уважением: к ним обращались по имени и отчеству, здоровались с поклоном, интересовались их заботами.
Во многих деревнях и небольших городах России в большие годовые праздники (в Рождество, Крещение, на Пасху, в Егорьев день, Троицу) устраивались так называемые смотрины невест, во время которых девушки демонстрировали деревенской общине свою красоту, наряды, умение держаться на публике. Девушки прибывали со всех окрестных деревень на праздничную литургию в церковь. В начале 1860-х годов Н. С. Преображенский описывал смотрины невест в селе Никольском Кадниковского уезда Вологодской губернии, которые проходили в Крещение: «В этот день в село съезжаются все девушки-невесты, не только из своего прихода – даже из окрестных; собираются и молодцы – женихи. Обыкновенно перед обедней в Крещенье тянутся целые возы разряженных девушек, идут и едут молодые ребята, мужики, ребятишки, бабы, старухи. Девушки из ближайших деревень едут совсем одетые, а из дальних приходов – попросту, зато везут целую корзину рубашек, передников и прочего снадобья. Эти последние, не доезжая до села Никольского, останавливаются у какого-нибудь мужика в ближайшей деревне, умываются, намазывают лицо сначала свинцовыми белилами, потом красным сандалом, настоянным на воде. Несмотря на то, что здоровье и румянец брызжут со щек почти каждой тамошней девушки, они все, без исключения, штукатурят свое лицо и красят так толсто, что этого нельзя не заметить, и сами девушки не скрывают этого» (Преображенский Н. С. С. 520).
Главное действие разворачивалось после обедни, когда во главе с церковным причтом все отправлялись на реку или озеро. Там происходило великое водосвятие – освящение воды, называвшееся в народе «ердань» (иордань). Девушки важно ехали в санях, а кучером был парень – родственник одной из них: «Кучер должен представить в этот день для родных или знакомых девушек лошадь, хорошо раскрашенные сани и лучшую дугу – тяжелую, раззолоченную и раскрашенную. Девушки должны позаботиться об украшении лошадей и саней. Сбрую лошади обыкновенно украшают множеством разноцветных бантов, как делается это на свадьбе. Главным украшением саней служит постилальник или просто простыня огромного размера, до половины состоящая из полотна, а оттуда из разных вышиваний, кружевных, кумачных, фестонных и атласных ярких цветов. Ею накрывают сани так, чтобы украшенное вышиваниями место опускалось сзади саней почти до самой земли. На простынях садятся обычно по две девушки» (Там же. С. 521). Зрители с удовольствием разглядывали девушек, торжественно проезжающих мимо них. Приехав на реку, девушки становились ровными рядами на льду или на специально сделанном для них возвышении из льда – «глыбке» («кочке»). В 1890-е годы этнограф С. В. Максимов сделал подробное описание этого девичьего стояния на «ердани»: «Все невесты, наряженные в лучшие платья и разрумяненные, выстраиваются в длинный ряд около „ердани". При этом каждая старается выставить напоказ и подчеркнуть свои достоинства. Между невестами (называемыми также славушницами) прохаживаются парни, сопровождаемые своими родительницами, и выбирают себе суженую. При этом, как водится, заботливая родительница не только внимательно рассматривает, но даже щупает платья девиц и берет их за руки, чтобы узнать, не слишком ли холодны руки у славушницы. Если руки холодны, то такая невеста, хотя бы она обладала всеми другими качествами, считается зябкой и потому не подходящей для суровой крестьянской жизни. (Славушницы выходят на смотрины с голыми руками, без рукавиц)» (Максимов С. В. 1996. С. 182). Во второй половине дня девушки приходили на деревенскую площадь. Каждая девичья стайка выбирала для себя место у церковной ограды, на некотором расстоянии от другого коллектива девушек. Они стояли молча, стараясь продемонстрировать единство. Когда зрители подходили к ним, девушки должны были перекреститься, потом поклониться и предоставить возможность внимательно рассмотреть их. Поведение зрителей на смотринах довольно красочно описал Н. С. Преображенский: «Около них сначала ходили молодцы, знакомых угощали пряниками. Потом пять-шесть парней выбирали себе пожилую бабу и под ее предводительством направлялись к рядам девушек. Те стояли не шевелясь, как статуи. Баба, подошедши девушке, раздвигала полы шубы, показывала парням передники, потом поднимала подол сарафана до грудей, показывала рубашку. Затем поднимала подол другой рубашки, третьей, четвертой, до той самой рубашки, на подоле которой были две красные полосы» [Преображенский Я. С. С. 521). Стояние на «кочке» было довольно серьезным испытанием. Мало того что девушки должны были выстоять два-три часа, не отлучаясь ни на минуту, не разговаривая, не смеясь, но еще и выслушать, не обижаясь на зрителей, высказанное вслух мнение о себе.
Деревенское сообщество не только оценивало внешние данные и наряды девушек, но и внимательно следило за их поведением. Необходимость строгого контроля объяснялась той важной ролью, которую предстояло играть девушке в недалеком будущем, и ее «неразумным» возрастом: «Молодой возраст – что полевой ветер: и бежит, и визжит».
Прежде всего крестьянская община заботилась о том, чтобы все девушки были воцерковлены: это поможет наставить их на нужный лад. Девушки посещали церковную службу по воскресеньям, в престольный праздник и в те дни, которые считались девичьими праздниками (Троица, Духов день, Покров, праздник Казанской иконы Божьей Матери, день Параскевы Пятницы, Введение, на юге России – осенний день Кузьмы и Демьяна 1/14 ноября). Правила христианского поведения требовали от девушек, чтобы они раз в год причащались и исповедовались, соблюдали посты, а во время постов и в кануны праздников не устраивали веселых вечеринок. В то же время деревенское сообщество не одобряло и чрезмерную набожность, которая могла стать угрозой браку. Слишком усердные ежедневные молитвы и частые хождения в церковь не приветствовались. Девушкам и вообще молодежи многое не возбранялось: например, веселье в Рождественский и Петровский посты, хороводы в Благовещение и Вербное воскресенье, приходившиеся на Великий пост. Во многих местностях России девушкам было запрещено присутствовать на праздничной литургии в Рождество, в Сретение и Благовещение (поскольку статус девушки не соответствует родинно-материнскому содержанию праздников) и даже в Пасху. В такие дни девушкам позволялось стоять у церковной ограды в ожидании окончания службы, демонстрируя свои наряды и перекидываясь шуточками с парнями.
Старшие по возрасту люди следили также за брачным поведением девушек: высказывали свое мнение по поводу складывавшихся брачных пар, осуждали вступивших во внебрачные сексуальные связи и отказывающихся от замужества.