Автор - Сергей АБРАМОВ
ЗОЛОТЫЕ СЕМИДЕСЯТЫЕ...
- Александр, Вы одна из немногих творческих личностей Крыма, сумевших выбраться из провинции и сделать имя в столице. Мечтали о большой карьере с детства, ставили перед собой определённые цели или двигались по наитию?
- Во всём виновата ... любовь! Недавно, встречаясь в Керчи с одноклассницами, я спросил: "Каким вы меня помните?" Мне-то казалось - физически слабый, задавленный школьными "авторитетами", стесняющийся бедности своих родителей, одним словом - забитое село! (в 7-ом классе я перевёлся из поселковой школы в городскую).
Девчонки, каждая из которых сегодня уже разменяла полтинник, защебетали в один голос: "Саня, ты что, издеваешься?! Ты ворвался в нашу жизнь "звездой": лучший юнкор газеты "Керченский рабочий", а ещё - фотограф, художник, актёр народного театра... А наша Анька, школьная красавица, все глаза по тебе выплакала. Аня, скажи!..
Анна Михайловна лишь кокетливо улыбнулась, поднимая бокал сухого крымского вина...
Я любил другую. Любовь была неразделённой. Это угнетало, терзало, толкало на "подвиги". Однажды, что бы доказать ей, какой я смелый - полез с фотоаппаратом "ФЭД" и букетиком полевых цветов в кабину подъёмного башенного крана: её мама была крановщицей. Снимок "ударницы коммунистического труда" напечатали потом на первой полосе газеты "Керченский рабочий". Одна беда: цветы потенциальная тёща так и не увидела - ветер был злой и сильный. И ещё... Когда я спустился с 20-ти метровой высоты на землю - штаны были мокрыми...
Её звали Алиса! Это она привела меня в школу юнкоров. Она "перевела стрелку" моей судьбы. До этого мечтал стать художником, актёром... Запомните: главное - никогда не предавать свои таланты. Они, как и любовь - дар Божий! Кстати, всем своими маленьким талантам я не изменил ни разу, всем нашёл применение...
- Ваше детство прошло в Керчи, здесь же Вы получили и первый журналистский опыт. Расскажите, у кого учились, кто Вас «ставил на крыло"?
- Неужели это кому-то сейчас интересно?
- Не кокетничайте! Меня предупредили, что вы просто потрясающий рассказчик!
- Серьёзно?.. Ну тогда... Керченская школа юных корреспондентов располагалась в десятиметровом закутке "общественной приёмной" редакции газеты "Керченский рабочий". Это - на третьем этаже городской типографии.
Массивный дубовый стол, покрытый зелёным бархатом, десять-пятнадцать стульев и бешеное стрекотание печатных машинок за дверью. Там - машбюро, где рукописи, перед тем как лечь на стол редактора, превращались в страницы машинописного текста.
Молодая поэтесса, журналистка, да просто наша "юнкоровская мама" Людмила Степановна Шершнёва, она учила нас сомневаться, задавать не по-детски острые вопросы, она ломала в нас "оловянных солдатиков" советской системы воспитания. В 14 лет я уже с упоением, в захлёб, читал ахматовское:
" Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда..."
-Ну вот, нашли чем удивить...
- Да, но это был 1976 год! Тогда в СССР ходили только строем и каждый из нас "под Лениным себя чистил!" А когда юная поэтесса Оля Зубкова прочитала из раннего Маяковского: " Я хочу быть понят родной страной, а не буду понят - что ж?! По родной стране пройду стороной как проходит косой дождь..." - не то что печатные машинки за дверью, голуби за окном заткнулись...
- По законам жанра здесь должна быть скандальная история?..
- В точку! Раз в неделю, в гости к юнкорам, захаживали известные керченские поэты и прозаики Василий Маковецкий, Марк Сиренин, Валерий Митрохин, Валерий Левенко...
- Стихи читали?!
- Больше нас слушали. Потом все спорили до хрипоты, до последнего автобуса! Но иногда приходили гости, с которыми не поспоришь...
- Ветераны!..
- Я запамятовал его имя! То был старейший рабкор страны, седовласый полковник НКВД, свидетель Октябрьского переворота 1917 года. Потом он прошёл всю гражданскую, воевал на Халхин-Голе, на фронтах Великой Отечественной...
Но меня "зацепил" лишь один эпизод из его героической биографии - они вместе с Лениным брёвнышко на субботнике таскали...
Ну вот, и вы рассмеялись! Что здесь смешного?!
- Да на этом брёвнышке - отпечатки пальцев всех карьеристов минувшей советской эпохи!
- Вот и мне какой-то внутренний голос подсказывал: приврал старик! Продолжая слушать его рабкоровские басни, я достал лист бумаги и быстро нарисовал Ленина... в юбке, летящего над Красной площадью на метле. А внизу - подпись: "Все - на ленинский субботник! Бревно украли, остались только мётлы!"
По закону подлости, этот рисунок не потерялся, не оказался в урне. Кто-то подсунул его в верхний ящик стола "общественной приёмной"... Другими словами - сдали полковнику НКВД...
На следующий день всех юнкоров собрали вместе и пригрозили "расстрелом без суда и следствия". Пришлось выйти вперёд и признаться в содеянном! Приговор - запрет на публикации сроком на полгода...
- Золотые семидесятые! В 37-ом вас бы просто расстреляли!
- Я потом раз пятнадцать ловил себя на этой "весёлой" мысли! А тогда редактор решил: ну вот, отобрали у ребёнка возможность публиковаться - увлечётся серьёзным делом, может судостроителем станет, или капитаном рыболовецкого судна...
- Как же жестоко он ошибался!..
- Утром следующего дня, в субботу, я помчался с фотоаппаратом на игру "Зарница".
"Страна у нас большая, газет много!" - успокаивал я себя. "Запретили печататься в "Керченском рабочем" - напишу в "Пионерскую правду"!..
Быстро сделал фотоснимки и бегом в редакцию.
Для солидности, - размышлял я - репортаж стоило бы напечатать, да к тому же - на редакционном бланке!..
Ключи!.. Я знал, что их прячут на стене, в ящике с пожарным шлангом. Через минуту я - на третьем этаже, в машбюро, стучу по клавишам печатной машинки...
И вдруг открывается дверь. На пороге - главный редактор. С удивлением посмотрел на меня, поздоровался, и, передёрнув плечами, отправился по красной дорожке в конец безлюдного коридора, в свой кабинет.
- Это конец! - промелькнуло у меня в голове. Хорошо, что успел репортаж отпечатать...
На цыпочках, крадучись, я вышел из машбюро, закрыл на ключ входную дверь на третьем этаже, спустился на первый, положил ключ на место и бегом на главпочтамт: репортаж - продукт быстро портящийся, надо успеть отослать в Москву...
- Я так понимаю, что редактор оказался в ловушке!
- Да, только в понедельник утром его, злого, небритого и голодного выпустила на свободу баба Клава - наша уборщица.
-Умеете вы себе врагов наживать!
- Мы подружились! Николай Григорьевич Кармазиненко - человек другого, военного поколения. Тогда он даже домой позвонить постеснялся. Врать не умел, а сказать правду - засмеют же!..
Через неделю я принёс в редакцию свежий выпуск "Пионерской Правды". На первой странице - фоторепортаж о керченской игре "Зарница"... Выслушав моё блеяние: "Не виноват, но больше так не буду!", просмотрев публикацию, Николай Григорьевич на минуту задумался, затем резко встал из-за стола и повёл меня по той самой красной дорожке...
- У тебя будет своё рабочее место, своя печатная машинка. Ты будешь получать задания от заведующего партийным отделом редакции, а в конце каждой недели - два-три готовых материала - ко мне на стол! Да, одно маленькое "но": дальше моего стола эта писанина никуда не уйдёт, про публикации в газете - забудь! Выдержишь полгода - возьмём на работу...
Так я стал журналистом...
(Продолжение следует)
Фото. Александра Беланова.