Поэзия во все времена являлась наиболее емкой и точной формой выражения чувств, мыслей и эмоций. Вместе с тем, любой стих подпадает под определенные каноны как по форме, так и по содержанию. Техника стихосложения полна условностей, придерживаться которых обязан каждый автор, соблюдая при этом размер, рифму и определенное количество строк. Исключение составляет лишь верлибр – стих, который неподвластен литературным канонам.
Впервые этот термин появился в европейской поэзии 20 века благодаря сторонникам такого литературного течения, как имажизм. Его авторство принадлежит английскому писателю, поэту и литературному критику Ричарду Олдингтону, который в 1914 году охарактеризовал этим емким словом творчество таких европейских имажистов, как Хильда Дулитл, Фрэнсис Стюарт Флинт, Эзра Паунд и Томас Эрнст Хьюм. В частности, Ричард Олдингтон отметил, что верлибр (от французского vers libre – свободный стих) является одной из наивысших форм поэзии, так как позволяет автору максимально точно передать словами свои ощущения. Справедливости ради стоит отметить, что в сборник имажистов, к которому Ричард Олдингтон написал предисловие, также вошло и его 10 «свободных стихов». Поэтому европейские критики весьма прохладно приняли поэтическую антологию, а термин верлибр на многие годы стал синонимом безвкусицы и отсутствия поэтического дара. В частности, английский критик и поэт-модернист Томас Элиот охарактеризовал приверженцев этого поэтического жанра следующим образом: «Автор верлибра свободен во всем, если не считать необходимости создавать хорошие стихи».
К середине 20 века литературный мир фактически был разделен на два противоборствующих лагеря, в которых находились сторонники и противники верлибра. Примечательно, что даже маститые поэты этого времени, строго придерживающиеся поэтических канонов, в конце концов, прибегали к помощи верлибра для того, чтобы более полно и емко донести до читателей свои идеи. При этом такие авторы, как Гийом Аполлинер, Поль Элюар, Мария Луиза Кашниц, Нелли Закс и Юрген Беккер апеллировали к тому, что верлибры – отнюдь не новая форма поэзии, и подобные стихи можно найти у авторов различных эпох. Классикой же верлибра по праву можно считать библейские заповеди, которые с детства хорошо известны каждому христианину:
«Не пожелай
дома ближнего твоего;
не желай жены ближнего твоего,
ни поля его,
ни раба его,
ни рабыни его,
ни вола его,
ни осла его,
ни всякого скота его,
ничего,
что у ближнего твоего».
Современные литературные критики едины во мнении, что сочинять по-настоящему образные и чувственные верлибры способны лишь люди, наделенные несомненным поэтическим даром. Именно поэтому рано или поздно приверженцы классического ямба и хорея обращаются к стихам в прозе. Но при этом работа над верлибром является гораздо более сложной, чем над обычным стихотворением. Все дело в том, что ставшие уже привычными рамки стихосложения в этом случае отсутствуют. Нет нужды тщательно рифмовать слова и соблюдать размер каждой строфы. Но при этом необходимо обладать поистине колоссальной внутренней свободой, чтобы из привычных слов создать тонкое поэтическое полотно, наполненное смыслов, чувствами и личными переживаниями.
«я смотрю на
один и тот же
абажур
уже
5 лет.
он собрал
пыль холостяка
и
девушек, входивших сюда —
слишком
занятых,
чтобы почистить его.
но я не против:
я был слишком
занят,
чтоб написать
об этом раньше
что лампочка
светит
паршиво
все
эти
5 лет» (Чарльз Буковски).
Очень часто верлибр сравнивают с прозой, которую попросту разделили на строчки различной длины и при этом расставили смысловые акценты. Однако это далеко не так. Любой абзац прозаического сочинения не является законченным литературным произведением как по форме, так и по содержанию. После его прочтения остаются вопросы, и нередко возникает желание найти продолжение текста. В верлибре все предельно просто и ясно, так как каждое слово является хорошо продуманным и выверенным, а все вместе они создают очень образную картину, лаконичную и доступную для понимания окружающих. Необходимо также отметить, что верлибры гораздо ближе многим читателям, чем обычные стихи, так как в них отсутствует пафос, наигранность и «высокий штиль», которые порой не позволяют за частоколом слов разглядеть суть самого произведения.
«этот кот знал о ней все
больше всего он любил ее руки
большие и влажные
кто-то прозвал ее выдрой
за скромную внешность
и небольшие лесные глаза-угольки
за губы растертой смородины
что еще нужно тому речнику
уходящему в ночь
с огоньком сигареты в зубах
восхищенно глядящим вперед
на уставший обмылок яичного солнца
в рыбацких сетях
напевая свою марсельезу
бельканто
вздувая лиловые вены
свободы» (Павел Жагун).
Благодаря тому, что верлибр начисто лишен каких-либо условностей и канонов, каждый автор вправе использовать те средства выражения мыслей, который в каждом конкретном случае кажутся для него наиболее приемлемыми. Поэтому в верлибрах нередко встречается рифма, которая применяется исключительно для того, чтобы правильно расставить акценты в поэтическом произведении. Данным приемом нередко пользовались русские поэты начала 20 века, среди которых – Марина Цветаева, Анна Ахматова, Александр Блок, Лев Гумилев.
«Приключилась с ним странная хворь,
И сладчайшая на него нашла оторопь.
Все стоит и смотрит ввысь,
И не видит ни звезд, ни зорь
Зорким оком своим — отрок.
А задремлет — к нему орлы
Шумнокрылые слетаются с клекотом,
И ведут о нем дивный спор.
И один — властелин скалы —
Клювом кудри ему треплет.
Но дремучие очи сомкнув,
Но уста полураскрыв — спит себе.
И не слышит ночных гостей,
И не видит, как зоркий клюв
Златоокая вострит птица» (Марина Цветаева).
Современным же идеологом российского верлибра по праву считается Арво Метс, который теоретически обосновал необходимость использование подобной поэтической формы для более емкого и полного создания образов. «Свободный стих представляет собой качественный скачок — переход от слогового стиля речи к новой стихии — к стихии полнозначного слова. Основой, единицей в свободном стихе становится любое значимое слово».
вот отсюда: http://pishi-stihi.ru/verlibr.html
#Ловец_слов