Ветер усилился, но по-прежнему оставался теплым.
В вишневом саду начался снегопад. Ароматные лепестки, гонимые ветром, кружили в замысловатом танце и покрывали все вокруг белым мягким ковром.
Прозрачная невесомая занавеска распахнутого настежь окна второго этажа с каждым порывом ветра, то выпархивала на балкон с белоснежными гипсовыми перилами, то врывалась обратно в комнату, внося вместе с собой вездесущие вишневые лепестки.
Вдруг стало абсолютно тихо. Только ароматные «снежинки» плавно опускались на землю, обидевшись на так внезапно оставивший их ветер.
Первая капля, оглушая после пронизывающей тишины, упала прямо в чашку недопитого чая, оставленную на столике под единственной среди вишневых деревьев раскидистой яблоней. Спасать ее было уже поздно! Первая капля была не одинока. За ней на спинку плетеного кресла, стоящего у того самого столика с чашкой, упала вторая и покатилась, как по извилистой горке, не пропуская ни одной лозы в переплетении. За тем третья и еще, еще и еще!
Лепестки, успокоенные, вздрагивали, вновь на миг отрываясь от земли, в момент попадания на них острой влажной прохлады.
Внезапно наступила ночь, хотя часы в комнате с распахнутым окном на втором этаже показывали ровно полдень. Фиолетово-черная темнота прибавила яркости всему противоположно белому. И балконные перила, и столик с чашкой, и особенно лепестки начали как будто светиться изнутри холодным иссини-белым сиянием.
Волшебство ледяных красок продолжалось всего несколько мину, а потом весь сад скрылся за практически непроницаемой стеной проливного дождя. Вместе с ним вернулся ветер, еще более сильный и гораздо холоднее прежнего.
Наконец, началось! То, ради чего совершалась вся эта прелюдия! Сначала почти беззвучно, но с каждым новым действом все громче и раскатистее, так что и земля содрогнулась!
Как будто рентген просветил кровеносную систему неба, которая заполнена ярким пламенем. Жизненная широкая артерия с отходящими от нее тонкими капиллярами.
Вспышка! Еще одна! И еще! А потом как будто залп из ста тысяч орудий одновременно от столкновения двух пронизывающих черное небо изогнутых стрел. Светопреставление было настолько ярким, что, казалось, предметы, освещаемые при этом, были абсолютно бесцветными, лишенными всяких красок!
Все кончено! День стал днем. Окно на втором этаже было давно захлопнуто. Чашка со стола убрана. А вишневый сад поменял свой цвет с белого на яркий перламутрово-зеленый и затих, прислушиваясь к уже не таким, как раньше, агрессивным каплям, стекающим со стволов и веток деревьев и к дурманящему запаху – запаху настоящей весны, свежести, самой жизни!