Добрый день, дорогие мои читатели.
Начало этой истории можно почитать здесь:
Сейчас Наташа поняла, что означает выражение "растрепанные чувства". Как она ни пыталась сосредоточиться, ничего не получалось. В голове роем кружились юношеские воспоминания, память упорно возвращала ее в те счастливые времена, о которых напомнила встреча с Виталиком. "Какой же он хороший! Как сердечно относится ко мне, не смотря на то, что когда-то я так плохо рассталась с ним, уехала даже не попрощавшись, как будто сбежала в свою новую любовь." Теплая волна нежности поднималась снизу и заливала ее разум. Наташа прислушалась к себе. Нежность была, да. А сердца не было слышно, нет. Голова кружилась и слегка подташнивало от голода.
Очень кстати Алексей Германович в этот вечер пригласил своих девочек в ресторан. Ему хотелось отметить и Наташин приезд, и удачный спектакль. И, вообще, настроение было прекрасное, он сыпал шутками и комплиментами, рассказывал смешные истории, умело ухаживал за дамами за столом.
-Ида, дорогая моя, посмотри, это то самое вино, которым мы с тобой угощались в Тбилиси, - приговаривал он, разливая напиток по бокалам.
Наташа с интересом смотрела на маму. Она хорошо знала ее изысканный и крайне избирательный по отношению к алкоголю вкус, и теперь ожидала увидеть ее реакцию. Ида Семеновна не заставила себя ждать. Двумя пальчиками она взялась за тонкую ножку бокала, подняла его на уровень глаз, внимательно вглядываясь в его содержимое. Леким движением руки встряхнула его, заставив густую жидкость пробежать по стенкам сосуда, на которых остались рубиновые следы. Кажется, дама осталась довольна. Слегка наклонив к себе бокал, она описала им небольшой круг возле лица, пытаясь распробовать аромат солнечного напитка. Затем, отпив маленький глоток, сделала несколько жевательных движений и слегка приоткрыла рот.
-Мммм, тот самый Усахелоури, - закатив глаза и слегка запрокинув голову назад, произнесла она, наконец. - Алешенька, как это мило с твоей стороны.
Мама прикоснулась кончиками длинных пальцев к пухлой ладони Алексея Германовича и благодарно улыбнулась ему. О, это надо было видеть выражение его лица. Он улыбался от уха до уха, слегка наклонившись к любимой и заглядывая ей в глаза, и был счастлив оттого, что сумел угодить ей. Наверное, это вино будило в них двоих какие-то особые, совместные, очень приятные воспоминания.
Наташа слегка смутилась, почувствовав себя немного лишней, и уткнулась в свою тарелку. У нее не на шутку разыгрался аппетит, она с удовольствием уплетала все, что ей было предложено, пробовала все закуски, причмокивала губами, качала головой и искренне нахваливала Алексея Германовича за его хороший вкус и хлебосольность. Мама же, в свою очередь радовалась хорошему настроению дочери, вошла в раж и стала очень эмоционально, активно жестикулируя, рассказывать о том, каким удачным был сегодня спектакль. Алексей Германович был очень польщен их похвалой, радовался тому, что в его голову так своевременно пришла идея с рестораном, внимательно слушал любимую и подливал вина в бокалы девочкам. В какой-то момент он извинился перед дамами и тихонько удалился из-за стола, пообещав им "совершенно необычный сюрприз."
-Мамочка, я так рада за тебя, - сказала Наташа, поднимая бокал, когда он скрылся за тяжелой бархатной шторой у выхода из зала, - вы так хорошо смотритесь вместе, и мне очень приятно, что он так внимателен с тобой, так старается для тебя.
-Да, ты права, моя дорогая. Он - очень хороший. Мне кажется, что господь услышал, наконец, мои молитвы и прислал мне его, чтобы украсить надвигающуюся старость,- улыбнулась в ответ Ида Семеновна.
-Ну, что ты, мама, ты совсем еще не старая. Давай поднимем этот бокал за твою вечную молодость и красоту!
Они пригубили терпкий напиток.
-Молодость и красота - это те недостатки, которые очень быстро проходят, деточка, - сказала Ида Малинина, поставив бокал на стол.- Да, к сожалению, это так. Мне хотелось бы, чтобы твой мужчина сейчас тоже был рядом с тобой, я видела бы, как он дорожит тобой, и тогда была бы совершенно спокойна за тебя. Но мне совсем не нравится то, что происходит. Ты не хочешь объяснить, почему ты здесь одна, без него. Но я не настаиваю. Скажу тебе только одно, моя девочка. Если бы не Алеша, моя старость свела бы меня с ума. Да-да, не возражай. А, если бы у меня не было тебя, я и вовсе потеряла бы смысл жизни. Одиночество, Наташенька, - ужасная вещь, совершенно невыносимая.
Произнося этот монолог, мама тихонько гладила дочь по руке, слегка наклонилась к ней, будто стараясь говорить так, чтобы ее слова напрямую попадали дочери в уши.
-Мужчины иногда кажутся нам несносными, толстокожими, слишком эгоистичными. Случается, совершают некрасивые поступки. Но, я думаю, не стоит много требовать от них. Если только он не обижает тебя, подумай хорошенько прежде, чем принимать какие-то серьезные решения. Может быть, можно закрыть глаза на какие-то маленькие слабости? - она как-то жалобно смотрела на Наташу, будто уговаривая ее. - Ты знаешь, что я сама не смогла переступить через свою гордыню и не позволила твоему отцу остаться с нами после его измены. Да, я его наказала. Но еще больше я наказала себя. Мне пришлось пережить долгие-долгие годы женского одиночества, о которых я не хочу теперь вспоминать.
Ида Семеновна выпрямилась, расправила плечи, отпила немного из бокала и продолжила:
-Но у меня хотя бы была ты. Ты дарила мне радость жизни. А у тебя, моя дорогая, нет никого. Так, что же ты теряешься? Если твой муж не может приехать к теще в гости вместе с тобой, то хотя бы ребенка ты можешь родить от него?
Это был совершенно неожиданный вопрос в контексте всего сказанного выше. Наташа растерянно смотрела на свою мать, дожевывая бутерброд с икрой и совершенно не представляя, что она должна ответить на вопрос. К счастью, в этот момент окружающая обстановка заметно оживилась, из зала раздались редкие аплодисменты и повсюду послышался громкий голос Алексея Германовича:
-Уважаемые дамы и господа, прошу минуточку внимания, - говорил он в микрофон, стоя на маленькой сцене посреди ресторана, - сегодня в этом зале присутствуют две очаровательные женщины. Обратите внимание, за столиком у окна. Это блистательная актриса нашего театра Ида Малинина и ее, не менее прекрасная дочь, Наташа. Прошу любить и жаловать.
Он указал в сторону их столика и захлопал в ладоши. Все присутствующие повернули к ним свои головы. Наташе пришлось немедленно проглотить недожеванный бутерброд, она схватила со стола бокал и, подражая матери, подняла его в приветственном жесте, стараясь улыбаться, как можно вежливее.
-И сегодня, в честь этих прекрасных дам я позволю себе исполнить прекрасную композицию...
"Как это мило! - мысленно воскликнула Наташа, - Он будет петь сегодня со сцены для нас." Кроме того, что это было так приятно, но и оказалось, как нельзя, кстати, потому что Наташе представилась возможность в очередной раз улизнуть от ответа на мамины вопросы. Они вместе наслаждались пением Алексея Германовича, потягивая потихоньку вино.
"Шепну я знако-омое имя, аукну во тьму науга-ад, и теплые летние ли-ивни в ответ прошумят, прошумят," - пел мамин Алешенька.
Вечер безусловно удался.
