2-я смена. На посту Полина Семёновна
Выяснилось ещё одно и очень приятное обстоятельство. С наступлением сумерек свет в палате, в отличие от надзорной, не зажигали, да и выключатель здесь находился внутри. Это предполагало рассматривать включение вечернего освещения, прежде всего, как акт, выражавший свободное волеизъявление самих пациентов, а не строгое исполнение медперсоналом своих должностных обязанностей. Мои соседи и обитатели других палат третьего поста предпочитали по вечерам свет не включать и, пребывая в полумраке, довольствовались лишь тем, который поступал через дверной проём из коридора, где освещение было весьма интенсивным.
Зажгла медсестра, только когда пришла после ужина ставить мне капельницу. Санитар на этот раз привязал не обе руки, а одну — ту, в которую ставили, из чего следовало сделать вывод о возросшей степени доверия.
Пока лежал, дожидаясь окончания процедуры, было время ознакомиться с организацией освещения в нашей палате.
На потолке размещалось четыре симметрично расположенных квадратных светильника с люминесцентными лампами. Работали из них только два, расположенные в ряду у окна. Причём после включения, что интересно, загорались они не одновременно, а по очереди, с интервалом в две-три секунды. Первым тот, который висел над кроватью Равиля, а вторым — над кроватью напротив. Света они давали, соответственно, половину от нормы, и оттого палата выглядела особенно мрачно и сиротливо.
Сестра долго приспосабливалась, в какую руку поставить, и в конечном итоге выбрала выгоднее освещённую левую. Закончив, она же свет отключила, и, наверное, к лучшему.
Перед отбоем познакомился поближе со своими соседями.
Вначале пришлось рассказать им о себе: и потому что был в палате новичком, и поскольку наблюдал проявляемый ко мне интерес. Старался быть честным и объективным, но никак не раскрывая, по понятным причинам, персональные данные, относящиеся к месту жительства и работы.
В ответ Равиль и Виталий, — замечу, довольно охотно — поделились своими невесёлыми и иногда трогательными историями, хотя и не берусь судить, насколько откровенными они были. По крайней мере я услышал и постарался понять рассказанное, учитывая то обстоятельство, что имею дело в первую очередь с их текущей и, надеюсь, беспристрастной самооценкой.
Равиль признался, что «раньше вёл» неправильный образ жизни, правда, не уточнил, как давно. Дрался, хулиганил, воровал, в результате чего и оказался в своё время в колонии, но, к счастью (?!), ненадолго.
Когда его судили во второй раз, то в качестве наказания отправили теперь уже не в исправительное учреждение, а в специализированное медицинское — областную психиатрическую больницу. Оттуда перевели в нашу, горнозаводскую и в прошлом (2019?) году выписали.
К слову, Равиль не постеснялся сказать мне свой диагноз, — не помню точно — какая-то сложновыговариваемая форма шизофрении, но, кроме того, сообщил даже свою фамилию — Мусаев.
Православным (!) верующим стал, отбывая свой первый срок, и тепло отзывается о священнике. Показал купленную «на зоне» Библию, которую бережно (без иронии!) хранит в мешочке, сшитом, видимо, там же, из махрового полотенца. Я посмотрел. Издание великолепное! Книга новая, даже пахнет до сих пор типографской краской. Поинтересовался у него: «Читал?» — «Да, нет ещё. Времени не было» (!).
Имеет пенсию по инвалидности, полагаю, в связи с психическим заболеванием, но без права трудоустройства: «Работать мне нельзя». Её размером, 13 тысяч рублей, Равиль доволен: «Скажи, Илюха, классная!», и я сказал.
На этот раз в больницу пришёл самостоятельно: «Понимаешь, настроение совсем плохое было». Поскольку состоял уже на учёте, его госпитализировали, и месячный курс лечения подходит сейчас к концу.
Я обратил внимание на то, что Равиль по многу раз озвучивает свои ближайшие прозаические планы и, дай бог, исполнимые заветные мечты: «Выйду, починю окно, вставлю стекло», «Куплю дом», «Хочу машину». В подтверждение серьёзности своих намерений относительно реализации последнего желания он указал, задумчиво и восторженно глядя в окно, на один из автомобилей сотрудников, стоявших на близлежащей парковке: «Вот эта — классная тачка!».
Виталий, также, как и Равиль, находился на диспансерном учёте, однако в отличие от него попал в больницу не по доброй воле, а по факту оказания скорой медицинской помощи. На станцию позвонила жена и сообщила диспетчеру о том, что «муж ведёт себя агрессивно».
Примечательно, что произошло это после праздничного обеда по случаю его дня рождения (есть где разыграться фантазии!). В итоге получился весьма своеобразный и неординарный подарок.
Виталий же утверждает, что ничего угрожающего в его поведении «даже близко не было». Алкоголь в тот день он не употреблял, поскольку является убеждённым и последовательным сторонником здорового образа жизни — «вообще не пью», а, напротив, утром ходил на святой источник набрать воды.
По окончании торжества «решил заняться уборкой и мелким ремонтом в доме». Да, странновато, конечно, для дня рождения, но не возбраняется: законом не запрещено и под признаки психических заболеваний не подпадает. «Жену и сына, чтобы не мешали, отправил прогуляться до их квартиры».
С этого места стройность изложения, а возможно, и моего восприятия, нарушились, но уточнять и вдаваться в подробности семейных отношений я не стал, ограничившись тем, как объяснил Виталий. Во всяком случае, результат этого драматического и досадного происшествия приходилось наблюдать непосредственно здесь и сейчас — в больничной палате.
Впрочем, жена и сын регулярно навещают его, приносят домашние продукты и чистую одежду, а также каждый раз жалуются, как «тяжело им одним управляться по хозяйству».
Кстати, проживает семья Виталия «в большом частном доме на Советской», который «построили ещё до рождения сына». «У нас пять собак, три козы (молоко продаю), шесть кроликов, поросят держим, куры несутся».
«Может дело в доме? Хотят отнять? Собственность ведь на меня оформлена, — сомневаясь, посоветовался он со мной. — Но я уже говорил им, чтобы дом забирали, а сам уйду жить к матери» (!?).
По моим впечатлениям Виталий — на редкость стеснительный и нерешительный. Например, он до сих пор не может найти подходящего повода встретиться с лечащим врачом и спросить, когда его выпишут, хотя прошло уже сорок дней с момента госпитализации.
Ночь снова была тяжёлой и беспокойной. Нормальный сон всё никак не приходил, и я по-прежнему долгое время видел в забытьи совершенно неправдоподобные и нереалистично красивые картины, а уснул лишь только под утро.
Восстановлено по памяти 24 марта
Дневник пациента. Запись 023
Начало ← Предыдущая ← → Следующая → Все записи