Ульрика (песнь первая)
Когда-то. Так давно, что никто уже и не помнит когда, жила была девушка и звали её Ульрика.
Она жила в рыбацкой деревушке между озером и морем. В ее родных краях редко когда бывало тепло. Практически всегда дул пронизывающий северный ветер. Колючий, как иголки ежей. Сырой. Острый.
Он развевал ее волосы, цвета спелой пшеницы, забирался под одежду, всегда заставляя передергивать плечами.
В ее родной деревне все мужчины были рыбаками. И ее отец был рыбак, и младшенькие братья когда вырастут, тоже станут рыбаками. Нет другой профессии для мужчин этого края, как выходить в неласковое Северное море, как ловить косяки рыб, как возвращаться назад к женщинам и детям. Или. Не возвращаться. Никогда.
Однажды так и случилось с ее отцом. Он ушёл и не вернулся. Море взяло свою ужасную жатву. Корабль, с рыбацкой артелью, вернулся на берег в виде маленькой груды щепок.
Ульрика, молодая уже к тому времени девушка, подобрала пару штук. У самой кромки прибоя. Завернула их в подол и пошла домой, к рыдающей навзрыд матери, к малым братьям, жмущимся по углам и совершенно непонимающим, почему в доме черно от горя. Почему понятная и ласковая все время мать воет, как волчица.
Ульрика заперла свою находку в шкаф, обвела мрачным взглядом небогатую обстановку, и пошла хлопотать по хозяйству. Живым надо жить, и есть, тем более малым детям. А пока мать совладает с горем- так и скотину потерять не долго. А что тогда с братьями станет?
К весне материнское горе притупилось. Поутихло. Улеглось в груди чёрным неласковым котёнком.
Ульрика же каждый вечер ходила на утёс, к морю, встречала корабли. Провожала садящееся за горизонт солнце. Она ждала, спроси ее- сама бы не ответила чего.
К весне в дом к ним повадился ходить парень. Звали его Свен. Свен, самый отважный рыбак села. Воды принести, починить покосившееся крыльцо, наколоть дров. Не сказать, чтобы женщины не справлялись, но мужские руки и есть мужские руки, тут уж не поспоришь даже. А мать улыбалась краем губ и молчала.
А однажды, когда воздух особенно сильно пах распускавшейся жизнью, а птицы устроили в небе чехарду. Свен, нарядившись в самое лучшее, и взяв как положено сватов отправился в знакомый дом. Предательское сердце саднило в груди и мешало дышать. А Свен, никогда не привыкший бояться, ругал себя последним трусом.
Ульрика, увидев пришедших вскочила, поймала взгляд Свена, и как была босая пустилась бежать к обрыву. Прибежав же, упала на колени. И слезы, давно не выплаканные слезы прорвались лавиной. Затопив. Она рыдала так, что казалось, что ее слышно в посёлке. Что все знают, Ульрика, дочь Регата ревет из за пустяка. Позор на все село.
Домой Ульрика возвратилась уже затемно. Свена и сватов в доме не было. Братья спали и лишь мать, встретив, обняла ее, и не о чем не спросив повела к кровати.
Утро вечера мудрёнее. Так всегда было испокон веков, так будет и в этот раз.
Жила была девушка, и звали ее Ульрика, которая отказала Свену, самому отважному из рыбаков села. Тому Свену, который смеялся всегда при виде надвигающегося шторма и шторм миловал их корабль, обходя стороной.
Свен (песнь вторая)
Когда-то. Так давно, что никто уже и не помнит когда, жил был парень и звали его Свен.
Он жил в рыбацкой деревушке между озером и морем, поэтому он мог стать только рыбаком и больше никем.
Как и все сельские парни он любил и знал море. И не боялся его. Ну то есть, совсем не боялся. Когда лютовал шторм, Свен вставал на самый краешек утеса, поближе к морю и смотрел. Ему чудилось, что море говорит с ним в такие моменты, учит его чему-то очень мужскому, особенному. В такие минуты, подставив лицо колючему северному ветру они пели вместе песнь моря. И ничего не было прекраснее той песни.
Но однажды, когда море стало менять свой характер, когда с юга задули первые тёплые ветра, Свен заметил девушку. Не то чтобы она была красавица, да и не улыбалась практически никогда. Просто. Он бы сам не смог объяснить. Что-то в ней было такое, что притягивало взгляд, и ноги сами вели его тропинками, сходящимися как раз у ее дома. А потом и в дом. Там помочь, здесь подсобить.
А потом он решился. Сколько можно? Или он был не Свен сын Леннора, чтобы пугаться? Или он был не хозяин своему сердцу, чтобы не мочь совладать с ним? Или не умел он петь песнь моря?
Созвал сватов и пошёл. Тот Свен, который не боялся самого сильного шторма, тот Свен, который выводил корабль из любых волн, не мог дышать, и в груди болело до того, как будто врезался со всего размаха о мачту.
А потом случилось то, что случилось. То чего он больше всего боялся. Тот Свен, который не боялся ничего, испугался стука двери от выбежавшей в слезах Ульрики.
Жил был парень, и звали его Свен, которому отказала Ульрика, и не было для него с тех пор страшнее звука, чем звук захлопнувшейся двери дома, в который он пришёл со сватами и где навеки с тех пор оставил своё сердце.
Море (песнь третья)
Когда-то. Так давно, что практически с начала времён, жило-было море.
На заре всех времён оно было одно. И ему стало ужасно одиноко. Море подумало, что надо кого-то себе родить. И родило жизнь. Жизнь росла и развивалась внутри него, а потом, как положено испокон веков, вышло.
И получились люди. И люди стали уходить все дальше и дальше. Так как положено с начала и испокон времён. Но самые любимые, самые отважные остались. Они жили рядом и могли чувствовать душу моря, смотреть ему в глаза и петь вместе с ним песни.
Самые отважные, самые любимые, самые желанные. Когда разлука с ними становилась совсем невыносима, море хмурилось, плакало, волновалось. Не надо было, оно понимало и все равно забирала их себе опять. Соединяя души и разъединяя сердца с теми, кто оставался на земле.
И тогда оставшиеся ходили к обрыву плакать об ушедших, звали их по именам. Звали, но ничего не могли поделать. Море плакало вместе с ними и утихало. Но разлука снова наваливалась неодолимым бременем, и море снова забирало любимых.
Море знало эту девушку. Она ходила к нему постоянно, на край утеса. Она плакала об ушедшем. Долго. Слишком долго для земного существа.
А потом, спустя время, стала бегать туда же на утёс, смотреть корабль. Один и тот же. Тот, на котором плавал отважный парень. Его море тоже знало. Это был любимый сын, он знал слова песни, он умел понимать, ничего не бояться, чувствовать душу моря.
А спустя ещё время девушка стала приходить встречать парня. Встречаясь они обнимались и время становилось тягучим и прозрачным, как небо над горами в летний день.
И парень стал забывать. Забывать слова песни. Забывать ходить петь их на утёс к морю. Забывать душу моря.
Море тосковало, сначала еле еле, а потом все сильней. И сильней. И погнало волны, и заплакало. И завыло. И стало швырять, вышедший корабль. Оно тосковало по песням парня. По его сердцу и душе. И корабль не вернулся к берегу. А девушка, та самая, ради которой он забыл слова песни, так и ходила на утёс встречать. Она ходила два дня после шторма, а на третий, когда море окончательно успокоилось, на берег вынесло щепки. Все, что осталось от корабля отважных рыбаков. Которые ходили в шторм, которые пели ему песнь. И эта песнь звалась - песнь моря.
Девушка собрала щепки в подол, отнесла их домой и сложила в шкаф.
Обвела тяжёлым взглядом нехитрую обстановку комнаты. Подошла к люльке и поцеловав ребёнка, отправилась снова к морю.
А подойдя к нему. На утёс. К самому краю, так и не остановилась.
Шагнула за его край.
И море встретило ещё одну жизнь. Ту, которая вышла когда то из него и которая вернулась к нему опять.
Когда-то. Так давно, что практически с начала времён, жило-было море. И к нему потихонечку возвращались рождённые жизни. Потихонечку. Одна за одной.
Лиорика (песнь четвёртая)
Когда-то. Так давно, что никто уже и не помнит когда, жила была маленькая девочка и звали ее Лиорика.
Она жила в рыбацкой деревушке между озером и морем. В тех краях редко бывало тепло. Практически всегда дул пронизывающий северный ветер. Колючий, как иголки ежей. Сырой. Острый.
В тех краях все мужчины были рыбаками. В тех краях море, тоскуя, забирало людские жизни. Так рассказывала девочке, старая женщина, баюкающая ее на руках. Совершенно седая женщина, мама мамы, которую девочка даже не помнила. Помнила лишь смутное ощущение тепла и спокойствия.
А ещё. Бабушка не разрешала ходить на утёс. На утёс к морю. Однажды прибежав и оттащив ее от края, она так рыдала, что девочка перепугавшись и сама больше никогда там не была.
В тех краях все мужчины были рыбаками.
В тех краях мужчины понимали душу моря. Они пели с ним песнь. И ничего не было прекрасней той песни. Так рассказывал девочке суровый мужчина, ее отец. Он рассказывал и слезы неизменно катились по его лицу.
Когда-то, рассказывал мужчина, он был моряком, и ходил в море и ничего не боялся, и пел вместе с ним песнь. Но потом случился шторм, и все думали, что корабль погиб в волнах. Но они не сдавались до самого конца, а потом ещё немного. А потом ещё. Они правили к берегу и надеялись, и верили. Ведь каждого на берегу ждали любимые. Каждого и его в том числе.
Но он вернулся слишком поздно. Слишком.
И тогда он поклялся никогда больше не выходить в море и не петь ему песни.
Однажды, в самый суровый год, когда косяки рыб ушли далеко далеко в море и рыбаки возвращались каждый день без улова, в дом девочки пришёл мужчина. Он долго разговаривал с отцом. Они спорили. А потом.
А потом он собрался и поцеловав ее на прощанье, ушёл в море.
Она слышала своё волнение, она слышала, как всю ночь плакала бабушка. А на утро поднялся шторм. Да такой, какого не видели даже старожилы деревни.
На второй день девочка прошла к морю. Море ревело, бушевало далеко внизу, у подножия утеса. И Лиорика запела песнь. Она пела о том, что выросла без матери, хотя помнит ее руки и голос. Она пела о том, что отец потерял любимую и плачет, горюя по ней до сих пор. Она пела о том, что бабушка потеряла сначала мужа, а потом дочь, и сердце ее разбито. Она пела о том, что просит не забирать у неё отца. Она просит милости. Она верит, что отец вернётся живым.
И море услышало ее песнь и стало успокаиваться, утешаясь людской верой.
С тех самых пор и по сей день, женщины далекой деревни между озером и морем, где почти не бывает лета, и дуют колючие, как ежи ветра, поют песни, когда их любимые, мужья, сыновья и братья уходят в далекое море на промысел. Они поют о вере на новую встречу, которая состоится всегда.
Рано или поздно. Здесь или где-то ещё.