Здравствуйте, уважаемые гости и подписчики канала! Эта статья будет необычной, потому что сегодня я хочу предложить вашему вниманию рассказ читательницы, присланный в комментариях к моей статье о Приютино.
Далее, с любезного разрешения Ирины Леонидовны, привожу её интереснейший рассказ о памятниках, установленных на Бородинском поле, который она писала мне в комментариях несколько вечеров.
Нам тогда повезло чрезвычайно: в том, 2002 году, было очень жаркое лето, и благодаря этому пересох ручей Огник, за которым во время боя стояла гвардия. Обычно он непреодолим для пешеходов. Стоя на Курганной высоте - батарее Раевского, я вдруг увидела, что тоненькая людская струйка течет к самому красивому из 44 памятников Бородинского поля - Кавалергардам и Конной гвардии. Раньше его приходилось видеть только на фотографиях в книгах. Разве можно было упустить такую возможность!
Но помимо этого памятника мы увидели еще несколько в той стороне, и в том числе могилу (могил на Бородинском поле очень мало, оно само все - огромная братская могила), в которой были похоронены два друга - поручик Семеновского полка Сергей Татищев и прапорщик Николай Оленин, убитые в этой битве одним ядром...
А история о самом первом памятнике Бородинского поля удивительная, иногда даже в чем-то мистическая, и, вообще, она обросла массой легенд. И хотя я ни в какую мистику не верю, но должна признать, что некоторые люди, действительно, иногда видят вещие сны, с чего, собственно, она и началась.
В конце 1811 года в Минской губернии, где стоял 3-й пехотный полк, его командир, 35-летний генерал-майор Александр Алексеевич Тучков, в своей избе обсуждал с офицерами какие-то насущные дела. Он был четвертым братом, которые служили в это время в армии, и, как тогда было принято, назывался для краткости Тучковым-четвертым. В соседней комнате прикорнула его жена, которая везде сопровождала мужа, где бы он не служил, оставив маленького сына своим родителям. Вдруг офицеры услышали душераздирающие рыдания. Муж тут же бросился в другую комнату, но успокоить Маргариту Михайловну никак не удавалось. Она повторяла сквозь рыдания: "Тебя убьют при Бородине". Оказалось, что она увидела во сне такую надпись кровью, и затем своего отца, входившего к ней с ее сыном на руках. Якобы он сказал: "Это все, что тебе осталось". Немного успокоить испуганную женщину удалось, лишь когда товарищи принесли генералу карту ближайших губерний, где не было населенного пункта с таким названием... Но меньше, чем через год, наполеоновские войска вторглись на русскую землю, и все случилось так, как увидела Маргарита Михайловна в своем страшном сне... Через месяц после трагического известия она едет в ближайший Колоцкий монастырь и (в сопровождении только одного монаха) с фонарем отправляется на Бородинское поле, чтобы разыскать тело мужа и похоронить его по человечески...
И здесь тоже масса слухов и легенд. Говорили, что она нашла палец с фамильным перстнем. Но, если её поездка на поле битвы считается неоспоримым историческим фактом, то все эти домыслы историками отметаются. Там, среди груды мертвых тел, невозможно было что-то найти. К тому же, после она узнала обстоятельства гибели мужа: его, раненого, подхватили на носилки четверо солдат, но в следующую минуту в самую середину этой группы ударило неприятельское ядро... Немного позднее Маргарита Михайловна получила письмо от генерал-лейтенанта П.П. Коновницына, командовавшего 3-й пехотной дивизией, в которую входил полк Тучкова-четвертого, с картой поля, на которой он пометил точное место гибели ее мужа.
Это было одно из самых напряженных мест боя, которое целых 7 раз переходило из рук в руки -так называемые, Багратионовы флеши. Через несколько лет Маргарита Михайловна поставила на месте, отмеченном крестиком на карте, небольшую церковь во имя Спаса Нерукотворного по проекту одного из лучших архитекторов послепожарной Москвы Доменико Жилярди. Это и был первый памятник Бородинского поля, поставленный в 1820 году.
Но Тучкову ожидала еще одна страшная беда: в 15-летнем возрасте скончался ее единственный сын Николай. Она похоронила его в той же маленькой церкви и навсегда поселилась рядом с ней в деревянном домике. Постепенно, к ней стали присоединяться другие вдовы участников Бородинского сражения, и постепенно сложилась община, из которой вырос Спасо-Бородинский монастырь, настоятельницей которого, с именем мать Мария, стала Маргарита Михайловна Тучкова.
Она уделяла огромное внимание своей обители, и по ее заказу в ней стал строиться величественный Владимирский собор, законченный и освященный уже после ее смерти. Его автором является ведущий московский зодчий середины-второй половины XIX века М.Д. Быковский.
При Бородине погиб не один из братьев Тучковых. Старую Смоленскую дорогу оборонял со своим корпусом самый старший брат - 45-летний генерал-лейтенант Николай Алексеевич Тучков-первый. Он был смертельно ранен и умер спустя две недели в Толгском монастыре в Ярославле. Еще один брат был в это время в плену у французов. Говорят, их мать ослепла от горя...
Но, продолжим. Недалеко от Владимирского собора, но уже за стеной монастыря, на правой Багратионовой флеши находится небольшой памятник, который не может оставить равнодушными. История его появления следующая.
В начале 1812 года только что произведенный генерал-майор Дмитрий Петрович Неверовский получил приказ сформировать в Москве из новобранцев 27-ю пехотную дивизию и стать во главе нее. Самый обыкновенный, не знатный, малоизвестный в войсках, генерал формирует самую простую пехотную дивизию и отправляется с ней в действующую армию, попутно обучая молодых солдат. Но, когда французы подступили к Смоленску, две только что соединившиеся русские армии по приказу М.Б. Барклая-де Толли, ставшего тогда во главе этих главных русских сил, отошли от города, собираясь встретить неприятеля северо-западнее его. А Наполеон своими главными силами решил атаковать незащищенный Смоленск с юга! Там, под городом Красным, оставался лишь небольшой отряд, основу которого составляла 27-я дивизия Неверовского. И вот всего на шесть её полков, поддержанных одним драгунским и тремя казачьими полками, обрушилась громада 19 кавалерийских и пехотных полков Наполеона! Как только об этом узнало русское командование, армия срочно повернула к городу, но время был упущено. Отряд Неверовского, жертвуя собой, приковав к себе основные силы неприятеля, на целые сутки задержал его наступление и дал возможность главным силам русских войск вернуться в город. Отряд все считали погибшим, и когда вдруг увидели с высоты, от стен города, хоть и значительно поредевшую, но идущую в боевом порядке, в строгом каре дивизию Неверовского, сочли это сначала каким-то видением. Д.В. Давыдов вспоминал: "Я помню, какими глазами мы увидели ее, подходившую к нам в облаках пыли и дыма, покрытую потом и кровью чести. Каждый штык ее горел лучом бессмертия!" На Бородинском поле дивизия защищала сначала Шевардинский редут - на два дня ранее основного боя, а в день самого сражения она оказалась в самом его пекле - вокруг Багратионовых флешей, где полегла, практически, полностью.
Сам Неверовский в тот момент уцелел. Он переформировал дивизию, но теперь уже она была совсем не простой - служить в дивизии, покрытой великой славой, солдаты и офицеры считали за честь. Она принимала участие во всех главных битвах Отечественной войны и вместе со всей русской армией - в заграничном походе. Неверовский погиб в октябре 1813 года от тяжелой раны в ногу, полученной в "битве народов" под Лейпцигом. Его похоронили в немецком городе Галле. Но в 1912 году, к 100-летию Бородинского сражения и через 99 лет после его смерти, останки командира прославленной дивизии были перевезены на Бородинское поле и перезахоронены на Семеновских (Багратионовых) флешах - напротив памятника его дивизии.
И хотя, я думаю, каждое воинское соединение было достойно такой надписи на памятнике, такая надпись только одна: "Бессмертной дивизии Неверовского - героям Шевардина и Семеновских флешей".
На территории Спасо-Бородинского монастыря есть ещё один памятник - обелиск с орлом на вершине.
У этого памятника очень длинное название: 2-й гренадерской дивизии генерала К. Мекленбургского и 2-й сводно-гренадерской дивизии генерала М.С. Воронцова. Да-да, именно того самого знаменитого графа Михаила Семеновича Воронцова, который был впоследствии губернатором Новороссийского края и наместником на Кавказе, который якобы притеснял Пушкина во время его южной ссылки (кто кого притеснял, это еще вопрос, конечно). А в 1812 г. ему было всего 30 лет, и он уже командовал дивизией.
Батарея Раевского - не менее напряженное место боя. Здесь поставлен второй по времени памятник - часовня по проекту архитектора А. Адамини. В 1932 году он был снесен, вновь воссоздан в 1987 году. Так что часовня на батарее Раевского - это памятник не ей конкретно, а всем героям Бородинского поля.
И еще об одном памятнике нужно, конечно, сказать обязательно. Это своеобразный символ Бородинского поля. Находится он на правом фланге русской позиции близ деревни Горки. Там во время боя располагался командный пункт Кутузова.
Этот памятник помещается на самом въезде на поле со стороны Можайска. А около ставки Наполеона стоит памятник французам, погибшим на Бородинском поле.
Туда постоянно приезжают их делегации и даже некоторые президенты. Они считают это сражение своей победой. Ну, "чем бы дитя не тешилось..."
Большинство памятников Бородинского поля появилось в 1912 году - к 100-летию битвы. Каждый полк или дивизия русской армии ставили памятник своим предкам на том месте, где стояло в 1812 это соединение.
В 1912 году 17-летняя Марина Цветаева написала знаменитое стихотворение "Генералам двенадцатого года":
"Ах, на гравюре полустертой, в один великолепный миг
Я встретила, Тучков-четвертый, ваш нежный лик,
И вашу хрупкую фигуру, и золотые ордена,
И я, поцеловав гравюру, не знала сна..."
Вот такой обстоятельный рассказ я получила от Ирины Леонидовны. За что ей очень благодарна.
Надеюсь, что и вас этот рассказ не оставил равнодушными!
Подписывайтесь на канал "Бюджетные путешествия на машине" и читайте ещё: