Виктор был старше меня на полтора года-23 февраля 1943 года появился он на свет, в 45-ом мама родила ему сестру, а через полгода отец трагически погиб. Погиб, разбирая затор из брёвен при молевом сплаве. Молевой сплав леса- это его транспортировка по рекам, используя весеннее половодье. Зимой лес заготавливают и складируют по берегам рек, а в пик половодья брёвна сбрасывают в речной поток и они плывут самостоятельно до запани, где их вытаскивают для дальнейшей транспортировки или переработки. На изгибах рек обычно ставят боны, такие длинные плоты из двух брёвен, которые перекрывают дугу изгиба реки и таким образом препятствуют образованию затора. Бон- лакомый кусок для вороватого человека, в любой деревне найдётся двое-трое таких прощелыг, даже то время. Попросту,они разбирают этот бон и бревна наталкиваются на берег, скапливаются и в конце концов образуют запруду. Река перегорожена плотиной из брёвен, которая каждую минуту прирастает новыми подплывающими брёвнами. Я много раз видел такие заторы. Могучее весеннее течение выталкивает лес на верх, образуя гору метров шести ростом. Зрелище страшное. Как ликвидируется такой затор? В каждом леспромхозе есть два, а то и три специалиста по ликвидации заторов. Вот такой мужик, как правило очень крепкий, лет сорока-сорока пяти в одном нижнем белье и с багром в руках пробирается к устью затора и определяет так называемые замковые брёвна, которые надо высвободить и путь для остальных брёвен будет открыт. На берегу стоит его жена с ребятишками и плачет, ведь она проводила своего мужа практически на верную смерть. И как тут не плакать. Кому хочется умирать и нашему смельчаку тоже, поэтому он подыскивает пути к отступлению. И как только он почувствует, что замок сработал, он прыгает в ледяную воду и быстро плывет по течению, уходя от настигающих его брёвен. Где-то метрах в 50-60 по течению его ожидает лодка и мужики вытаскивают его на борт. Он без сил и до берега сам бы не доплыл. А на берегу его ждёт стакан спирта и сотня- другая денег за этот, прямо скажу, подвиг. И такая технология ликвидации заторов существовала до конца пятидесятых годов прошлого века. В шестидесятых уже на затор прилетал вертолёт и сбрасыва две- три фугаски, и всего-то делов- затор ликвидирован. Сколько людей ушло на тот свет на такой работе, одному Богу известно. Вот и отец Виктора погиб при таких обстоятельствах. Через пару недель только нашли его искалеченное тело километрах в сорока от места гибели.
Осталась мать одна с двумя малыми детьми на руках в 1946 голодном году. Летом-то кое-как держались на лебеде, крапиве и другой травке, которая была в изобилии, а вот каждая зима с трудом превеликим переживалась. Мать работала санитаркой в больнице, приносила домой те крохи, которые больные недоедали. Этим и жили. Результат такой голодной жизни к пяти годам Виктора и проявился- рахит. Ладно, в те годы существовала государственная Сталинская программа поддержания и лечения детей с таким заболеванием, которое после войны было сильно распространено. И больше года Витька находился в спецлечебнице, где его поставили на ноги, поэтому и в школу пошёл на год позже.
Десятый класс мы заканчивали в разных школах, потому что моего отца перевели на другое место работы и мы уехали из Урман-Тау в Красный Ключ. Виктор без всяких трудов сразу же после школы поступил в Уфимский авиационный институт, а я срезался на пятом экзамене при поступлении в Уральский политехнический. Год проработав, я поступил тоже в авиационный, а Виктор перешел на второй курс и работал на Уфимском приборостроительном заводе токарем. Такая система обучения в те годы существовала: два года мы работали на заводах и одновременно учились, хотя и поступали на дневное отделение. В общем-то неплохая система, по крайней мере самый нерадивый студент приобретал на производстве какие-то полезные навыки. За год работы на производстве Виктор стал передовиком, его портрет был помещён на заводскую доску почета. По тем временам достигнуть такой оценки многого стоило. Виктор был талантлив во всем. В институте существовала сильнейшая команда борцов классического стиля, он пришёл на тренировку посмотреть, как ребята борются, нравился ему этот вид борьбы-классика, красиво, грациозно, быстро, четко. Такими словами он характеризовал эту борьбу. За полгода он выполнил норматив первого спортивного разряда, а через год стал кандидатом в мастера спорта СССР и полсоюза об’’ездил ,и учебу не запустил. Подходила весенняя сессия на втором курсе, я замечаю в поведении Витьки странности: на лекции перестал ходить, зачеты не сдаёт. Я его спрашиваю, в чем дело. Он отвечает, что дальше учиться в институте не будет, что его вполне устраивает профессия токаря и работа токарем. Я, говорит, за эти полтора года насмотрелся на всяких инженеров , которые зарабатывают в три раза меньше меня, так что мне даст высшее образование?180 рублей, когда я получаю за свою работу 500-600 . Я пытался его отговорить, на путь истинный направить -куда там... бесполезно. Решительным, жестким, правильным был он человеком. Я очень его понял, когда после института помыкался на инженерных должностях, где потолок мой был не выше трёхсот рублей, в то время как гегемон с семилеткой зарабатывал в два раза больше. И это опять были безголовые решения партии и правительства под руководством Никиты. Были попраны Сталинские кадровые принципы, у людей пропало стремление к учебе, от этого потеряли и в производстве и в науке. Никита заложил основы уничтожения Советского Союза. Недаром о нем сказал Уинстон Черчилль, что он своей деятельностью нанёс вреда своей стране больше, чем он сам,будучи ярым и агрессивным противником СССР. Сегодня все это видим мы сами на собственной шкуре. ( окончание следует)