Небанальные факты об одной из наиболее значимых советских картин 1960-х годов.
Смена ориентиров
«Оттепель» затронула все стороны жизни общества, в том числе и кино. Фильмы этого периода смещают фокус с государственных идей, закостенелых канонов, четкого разделения героев на «плохих» и «хороших» на простого человека и его окружение. Появились новые типы киногероев, понятные любому зрителю, которые представили собой портрет всего поколения. По-новому зазвучала тема Великой Отечественной войны, много экранизировали классику, а интерес людей к достижениям науки и техники (полет человека в космос, атомная энергия) способствовали появлению таких интеллектуальных фильмов, как «Девять дней одного года».
Карен Шахназаров назвал фильм «самой шестидесятнической картиной». Этой работой Михаил Ромм показал, что наступило время нового взгляда на действительность и новых проблем, которые интересуют публику. Этой работой корифей советского кино отринул все свои прошлые заслуги и начал с нуля.
«Итак, разложив перед собой свои послевоенные картины, я с горечью убеждался в том, что круто повернул с выбранной мною самим дороги»
Работа над сценарием
Сюжет посвящён работе физиков-ядерщиков, опасных открытиях этой профессии и запутанным отношениям между тремя друзьями, которые откладывают в сторону всё личное во имя науки.
Идея сделать фильм о физиках-атомниках принадлежит сценаристу Даниилу Храбровицкому. Именно он обратился к Ромму с такой мыслью. Режиссёр согласился, но при условии, что главный герой будет умирать, а фильм захватит переломный момент в его судьбе.
Над сценарием Храбровицкий и Ромм работали два года. Отталкивались от принципа, что если сегодняшняя газета интереснее, чем сценарий, надо всё переписывать.
В этом фильме Ромм отказался от принятых законов построения сюжета. Вместо фабулы движущей силой картины стала мысль. Режиссёр так и определил фильм — «картина-размышление». Об этом говорят и рабочие варианты названий фильма: «Я иду в неизвестное», «365 дней», «9 дней одного года».
«Вся работа над сценарием, от варианта к варианту, заключалась в том, чтобы разрушать внешнюю логику течения событий, ослаблять искусственные сюжетные сцепки, в то время как раньше, в течение тридцати лет, моя работа сводилась как раз к обратному».
Здесь нет традиционной завязки, кульминации и развязки. По словам Ромма, первая половина фильма (до свадьбы) это растянутая экспозиция. Кульминация — момент удачного опыта. И сразу после длинная развязка, которая могла бы длиться ещё много «дней». Эпизоды объединяет только авторская идея.
Для работы над сценарием Ромм привлекал настоящих физиков. В том числе экспертами выступили лауреаты Нобелевской премии Игорь Тамм и Лев Ландау.
Прототипы героев
Фильм частично основан на реальных событиях. В 50—60-х годах были достигнуты значительные успехи в области управляемого термоядерного синтеза. Советские учёные проводили эксперименты на установке МТР. Случай с открытием «фальшивых нейтронов» получил широкую огласку, и Ромм даже был свидетелем праздника ученых.
«Было выпито три ведра шампанского. Один человек пытался встать на голову, но не удержался и упал. Торжество в институте было гораздо больше того, что я потом изобразил в фильме».
Но в реальности управляемой термоядерной реакции, о которой так мечтал герой фильма Гусев, тогда не произошло.
При работе над своими героями Ромм и Храбровицкий держали в голове образы реальных людей.
«Гусева-физика мы писали, думая о кинорежиссере Скуйбине. Когда мы говорили Скуйбину, что он не может поставить еще одну картину, он отвечал, что если не будет ставить, то умрет послезавтра, а если будет, то проживет еще год. „Дайте мне прожить еще год“ — вот этой теме я и посвятил картину…»
Владимир Скуйбин — талантливый советский режиссёр, который последние несколько лет жизни боролся с болезнью Шарко. До самого конца он работал, а свой последний фильм снимал, будучи полностью обездвиженным.
Гусев - Олег Ефремов, Куликов - Юрий Яковлев
Изначально Михаил Ромм видел другой актёрский состав в фильме. В роли Гусева он очень хотел снять Олега Ефремова, но Храбровицкий настаивал на Алексее Баталове. А режиссёра он раздражал. Баталов совсем не интересовался ядерной физикой, и это равнодушие и невежество задевало Ромма. Но пробы актера его переубедили.
«Роль Гусева в какой-то мере Баталов понял как свою личную судьбу. Поэтому и отнёсся к роли необыкновенно глубоко и с огромной честностью. Он принёс ощущение гибельности, смерти слишком сильное, в то время как я всё время думал, что ему ни в коем случае не нужно играть смерть…»
На роль Куликова уже был утвержден Юрий Яковлев. Но незадолго до съемок он попал в аварию. Сотрясение мозга и сломанная ключица не позволили ему принять участие в фильме. Режиссёр стал срочно искать замену. Иннокентий Смоктуновский еще не был широко известен, но Ромм уже разглядел в нем большой талант.
Куликов, физик-теоретик, задумывался как антипод практика-экспериментатора. Смоктуновский переживал, что зрители посчитают Куликова отрицательным персонажем и не полюбят его. Но его трепетный подход к своему герою сделало Куликова равноценным Гусеву во всех отношениях.
«Быть может, у меня не получился в заданной степени теоретик-физик, но не увидеть человека емкого, тонкого, не лишенного чувства дружбы, добра и любви, просто, по-моему, невозможно».
Ромм явно симпатизировал герою Баталова, но обсуждения в исследовательских институтах, которые шли после просмотра фильма, набирали примерно одинаковое количество сторонников у обоих героев. Куликов, умный, тонкий, ироничный, глубоко интеллигентный и несколько ветреный на вид, — тем не менее брат Гусева по духу и по делу. Не случайно именно он продолжает работу, начатую другом.
На главную женскую роль Ромм пригласил молодую и малоизвестную Татьяну Лаврову. Роль Лёли стала самой крупной и сильной в её кинокарьере. Приоритетом для актрисы была работа в театре.
Что-то новое
Кроме принципиально нового подхода к сценарию, фильм является новаторским также в операторской работе и звукорежиссуре.
Оператором картины стал Герман Лавров. Он создал невероятно выразительный визуальный язык фильма.
- низкие планы съёмки
- и радикально высокие планы съемки,
- "голландский угол" как выразитель психологического состояния героев
- индустриальные пейзажи,
- резкий контраст света и тени,
- движение камеры и резкий монтаж,
- геометрия повсюду (клетка, линии)
— всё это работает на общий эффект. Интеллектуальные споры и постоянное нахождение героев в чуждом человеку не бытовом пространстве (даже квартира Гусева и Лёли выглядит аскетично, не обжито), заставляют зрителя чувствовать себя неуютно и не дают расслабиться ни на минуту.
Что касается музыкального сопровождения, то его в фильме нет. От уже написанной музыки Ромм решил отказаться в пользу технологических звуков, которые издают установки и приборы исследовательского института. Вот он, живое звуковое сопровождение жизни настоящего ученого!
Любовный треугольник
Также по-новому создатели фильма подошли к развитию отношений между главными героями. Как и многие картины периода «оттепели», «Девять дней одного года» переосмысляет тему брака и отношений. Во-первых, показывает отношения вне брака. Это была новая форма, которая начала складываться в СССР. Во-вторых, осложняет их любовным треугольником. И, в-третьих, по-другому строит сам любовный треугольник. Иннокентий Смоктуновский вспоминал в своей книге:
Снимая для фильма сцены с набившим оскомину, пресловутым любовным треугольником, а на сей раз он не только традиционен, но и нов тем, что они все дружны, умны, тонки и интеллигентны, нужно было решать, кто как ведет себя в этой сложной сложности, где и что выявляет собой... И Михаил Ильич буквально домогался от нас доброго, до бережливости чуткого отношения одного к другому в этой любовной чехарде. Однако без сентимента и сожаления к "третьему лишнему", Илье.
Герои откладывают в сторону все свои чувства во имя науки. Более того, они не просто добры и тактичны друг к другу, они не чувствуют ревности к сопернику. Ревнует только Лёля — Гусева к его работе.
Признание
На этапе работы над сценарием Ромма убеждали, что он сильно рискует, что фильм не оценят. Но режиссёр был уверен в выбранном курсе и не ошибся.
«Девять дней одного года» стал одной из наиболее значимых советских картин 1960-х годов. Он был признан лучшим фильмом 1962 года по опросу журнала «Советский экран», а Алексея Баталова назвали лучшим актёром года.
Успех ждал фильм и за пределами СССР. Он получил диплом кинофестивалей в Сан-Франциско и Мельбурне, стал лучшим зарубежным фильмом в польском прокате, а на международном кинофестиваля в Карловых Варах выиграл главную премию.
В статье использованы цитаты из книг:
Ромм М. И. Размышления у подъезда кинотеатра, 1981 год
Ромм М.И. Беседы о кинорежиссуре, 1975 год
Смоктуновский И. М. Быть!, 2015
Смоктуновский И. М. Время добрых надежд, 1979 год