Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 13 Часть 14 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»
Даша не взяла маленькую на руки, когда Саня забрал дочку домой. Молока у Даши не было – она с каким-то весёлым и злым, мстительным облегчением заявила Пересветову:
-Вот и корми её сам! Как хочешь и чем хочешь!
- Её... она... – Даша упорно не называла девочку по имени, не хотела называть дочку самым красивым и ласковым именем: Танечка, Танюша...
Командование предоставило молодому отцу недельный отпуск. Приходила медсестра. Молча покачала головой – Даша лежала лицом к стенке, даже не повернулась... Таисия Витальевна рассказала лейтенанту Пересветову о молочных смесях, подробно расписала в блокноте, как и когда кормить малютку, сколько водички давать... И у Сани просто не оказалось времени на то, чтобы бояться, даже думать некогда было о страхе – надо готовить молочную смесь, купать Танюшку, пеленать. Хорошо, Оленька Дементьева забегает по несколько раз в день, с простой и весёлой ласковостью осматривает Санины труды, что-то поправляет по-своему, разговаривает с крохой, приветливо кивает Даше... А Танечка скоро стала улыбаться Оленьке. Даша старалась быть равнодушной, с высокомерной улыбкой смотрела, как Оленька помогает Пересветову, но даже за высокомерием у неё не всегда получалось скрыть тревогу и удивление... а потом и досаду, смешанную с завистью.
Санина мать настойчиво предлагала привезти малютку в Горькую Криницу. Сердце материнское угадывало, что не ладится у Сани с Дашей. Но Саня уже не представлял, как можно жить, чтобы не прикоснуться губами к светловолосой головке, к большим, внимательным тёмно-серым глазкам, не целовать крошечные ладошки. Склонялся над Танюшкиным личиком, изумлённо всматривался: у дочки не только его глаза, даже бровки – точное повторение его бровей: светлыми тонкими стрелками убегают к вискам. Саня замирал: случается же такое повторение… Когда-то он думал, что у его... у их с Таней дочери обязательно будут такие светлые крупные кудряшки, как у Танюши... А потом... как-то случилось, что Танина робость, её жалкое стеснение... так просто и решительно смыла волна Дашенькиной уверенности и головокружительного бесстрашия... Пересветову надо было освободиться от своей вины перед Таней: Танюша не хотела, боялась того, что случилось у них зимним вечером, в его последний курсантский отпуск. Сломилась, как стебелёк, от его настойчивого желания... Но её робкая, покорная нежность не дала того, что так ждал Саня... Перед каникулами к нему приезжала Даша. А потом снилась ему – её распахнутые глаза обещали такую откровенную смелость... И то, что произошло с Танюшкой, было отчаянной надеждой удержать их школьную любовь – как теперь горько осознал Пересветов – единственную... Уже перед свадьбой с Дашей он сквозь какой-то непроглядный туман всё же чувствовал, что уже – так быстро! – устал от Дашиной смелости... Злился на себя, понимал, что Танюшкину робкую нежность Дашина смелость не заменит... А в хуторе уже готовились к их с Дашей свадьбе...
И без Дашиного признания Саня понимал, зачем Мишка увёз её со свадьбы. Мишка, единственный друг! Больше, чем друг, больше, чем кровный брат... Офицер, лейтенант... а так по-мальчишески хотел спасти его с Танюшей любовь... Даша права: вряд ли у него будет когда-то такой друг, как Мишка Демидов...
...Танюша не удивлялась: она всегда знала, что Мишка строгий и серьёзный – во всём. С этой строгостью и серьёзностью он обустроил их первый семейный дом – в маленьком военном городке, сразу за горным аулом. У него всё получалось надёжно и основательно. Он радовался, когда Танюша перечисляла, что ей надо для кухни, радовался, когда она рассказывала ему про купленные кастрюли и сковородки. Восхищался Танюшиными занавесками. И каждый день удивлялся, как быстро растёт их Алёнка. С дочкой не расставался ни на минуту, когда возвращался со службы. Как говорят, и ветерку не давал на неё повеять... Вслушивался в её лепет – Таня улыбалась: в такие минуты Михаилу и говорить ничего не стоит – всё равно не слышит никого, кроме Алёнки... А в дочкином лепете и правда первым расслышалось слово – папа... Несколько дней бесконечно счастливый и страшно гордый лейтенант Демидов рассказывал об этом всем: от командира части до солдат в своём взводе... что его Алёнка говорит – папа.
А когда начала ходить Алёнка – как и полагается, упала... да коленку чуть ободрала. Михаил с ума сошёл. Целовал эту коленку, ножки, пальчики крошечные целовал, в отчаянии дул на царапину – маленькая Алёнка смеялась, а он едва не плакал... Таня не раз сердилась на Мишку: чуть сопли у малышки – всё, Михаил ночами не спит, к дочкиному дыханию прислушивается... Утром на службу идёт – шатается. Таня и вспомнила просьбу свёкра – Мишка застенчиво покраснел тогда, но слова отца передал Татьяне – чтобы с сыном не тянули долго... Танюшке и самой маленького хотелось... рожать от Мишки хотелось. Когда приехали той осенью сюда, в городок, у них не сразу-то и случилось... Таня чувствовала – бережёт её Мишка, ведь только из роддома... Искупают Алёнку, покормит её Татьяна... и Михаил укладывает дочку в их постель. Чтоб не замёрзла... чтобы чувствовала, если проснётся, что он, отец, рядом. А Тане... как раз после роддома – так хотелось его ласки... И благодарна была ему, что бережёт... и понимала, что он ещё по-мальчишески стесняется... и видела, как хочется ему близости... И когда однажды вечером Танюша всё же взяла из его рук сладко спящую Алёнку и тихонько уложила её в кроватку, Мишка вспыхнул, опустил глаза... и поднял Танюшу на руки...
Потом она с нескрываемой ревностью спросила:
- Миш... у тебя... было с кем-то?
Ласкал Мишка так, что голова кружилась...Тонула Танюша в сладости его прикосновений, поцелуев бесстыдных. Потому и спросила. Была уверена, что у Мишки впервые с ней... А в Мишкиных глазах – правдивая мальчишеская чистота и стеснение: так и есть, впервые... В самый первый раз. А откуда ж такое умение – недоверчиво, даже с обидой, улыбалась Танюша...
Откуда ж сладость такая... что и стесняться забыла... и стонов своих тихих не замечала... И рассказал Мишка, что Санька – уже перед выпуском – как-то спросил: мол, жениться-то собираешься... Тогда ещё про свадьбу с Дашкой Саня молчал. И Михаил честно признался другу: женюсь... если найду такую, как Танька. А не найду – не женюсь. Саня тогда курил всю ночь... а Михаил и правда во всех девчонках Танюшку искал. Хотелось, чтобы и звали её тоже Таней: знал, что всё равно Таней будет звать девушку с любым другим именем... О том, как бы это... у них с Таней было... конечно, ещё пацаном представлял... От себя самого – в тайне. Убеждал себя, что это ему снится: как он у ночного озера снимает с Таньки беленькие трусики и лифчик… как медленно сжимает грудь… Даже во сне кружилась голова. А он ещё касался ладонью вот этой… самой нежной Танькиной нежности…
- Тань, знала бы ты, как злился я тогда… за эти стыдные мечты-сны… на себя злился, на тебя – сестра, называется! А сама…
Танюша затаила дыхание, слушала Мишку. Он вспоминал…
Когда догадался... почувствовал, что у Танюшки с Саней уже случилось... заметил, как изменилась Таня – даже взгляд, даже голос... Ещё в большей тайне представлял... как бы это было у них с Танюшкой... Вот так, как сейчас, ласкал её в своих представлениях-снах – чтобы сладко-сладко ей было... до таких сладких стонов...
Танюшино сердце замирало – в боли и счастье... И плакала она у Михаила на груди, от той своей девичьей вины... что не сберегла для него эту самую первую-первую ночь... Михаил понимал Танюшкины слёзы... тихо целовал её волосы. От таких откровенных Мишкиных признаний Танюшины соски становились твёрдыми… Мишка ласкал их губами. А она брала его ладонь, медленно опускала вниз… даже коленки чуть дрожали – от желания его прикосновений… И Мишка трогал пальцами… А поцелуи его опускались всё ниже… Танюша замерла от такого стыдного и невероятно сладкого предчувствия, догадки, что сейчас сделает Михаил. Взмолилась, прошептала:
- Оой, Миш… не надо!..
Тихий Мишкин голос вздрагивал:
- Закрой глаза… Не бойся… тебе будет хорошо…
А через полтора года сын родился. Алёшка. Да только над Алёнкой Мишка по-прежнему – как коршун над птенцом. И она – без папы ни есть, ни спать не хочет. Алёшка родился – Михаил от счастья всю неделю угощал сослуживцев. И воспитал сына так, что совсем крошечный мальчишка до слёз трогательно о сестре заботится. У них с отцом – негласное условие: всё лучшее – Алёнке. Мы ж с тобой, сын, мужчины. Сын – вылитый Михаил, важно и гордо соглашался. Младше Алёнки, а ведёт себя как старший брат. А Алёнушка тоже любит брата, жалеет его... Но совсем не похожи брат с сестрой: у Алёнки – светлое личико, большие задумчивые серые глаза… брови Санькины – смелыми стрелками к самым вискам…
А Алёшка – копия Михаила: темноволосый, кареглазый, смугленький такой, крепенький степнячок.
Помладше была Алёнка – Михаил через день да каждый день кукол новых приносил. Татьяна сама кукол любила, смеялась: и вот где таких красавиц небывалых высматривал… а Михаилу бы целый вечер смотреть, как Алёнушка кукол причёсывает… спать укладывает.
- Таань!.. Ты только посмотри… послушай! Алёнка всё, как ты, делает! – тихо изумлялся Мишка. Таня улыбалась: девочка же… вот и делает, как я.
Одевал Михаил свою Алёнку – как царевну. Уж такие платья-наряды для неё выбирал – Татьяна диву давалась: надо же, как научился в девчачьей моде разбираться. И ведь всегда выберет, купит, что надо – платье ли, юбочку, брючки. Загляденье! И всё, как на Алёнку сшито. А у Михаила – в каждом магазине девчонки-продавщицы знакомые: быстро усвоили, что старлею для дочки любимой надо всё самое-самое… Татьяна поначалу хмурилась: очень уж балует девчонку Михаил. Только Алёнка, чем взрослее становилась, тем послушнее была. Не капризничала вовсе. На учения уедет, бывало, Михаил – девчонка истоскуется. Без конца выглядывает отца. И по ночам тревожно спит. Успокоить Алёнку мог только брат, Алёшка: просто и серьёзно расскажет об учениях, о краях, куда отец уехал. А Михаил потом Татьяне рассказывает, как в короткие часы сна дочка снилась.
Мать Татьянина тоже предупреждала:
- Ты смотри, Танюш… Разбалует Михаил девчонку… Всё-таки сдерживай его немножко. Не сладите потом с дочкой.
А Таня улыбалась: что с ней ладить-то, с Алёнушкой… Первоклассницей была – радовалась, если мать разрешит отцовскую рубаху постирать. А чуть подросла – папины форменные рубашки только сама стирает, руками – бережно так. И выгладит – вреднющий и придирчивый старшина Вахрамеев подолгу задумчиво рассматривает Мишкину рубашку…
И готовить девчонка быстро научилась – как мама. Пока мама в школе – непременно чем-нибудь вкусным Алёшку с папой порадует.
Однажды старлей Демидов вернулся после учений с температурой – ангина. Танюша уговаривала горло пополоскать, так разве ж убедишь Мишку… Взял её ладонь, прижался щекой:
- Ты со мной посиди, Тань… Оно и так пройдёт.
Прибежала из школы Алёнка. Забралась на диван к папе, губами ко лбу прикоснулась. Бровки – светлые стрелки свела… Полоскание приготовила… И куда делся Михаил. Целый день безропотно полоскал горло Алёнкиным снадобьем. А Алёнушка даже ночью с папой сидела, пока он не уснул.
Татьяна Васильевна преподавала в школе математику. И на весь долгий учительский отпуск Михаил отвозил Танюшу с детьми в Горькую Криницу. А криница горькой и оставалась... Пересветовы, Санины мать с отцом, всё с той же затаённой болью приглядывались к девчонке, к Алёнке Демидовой. Тайком от Демидовых батя часто поджидал девчонку на улице – то лукошко со сладкой черешней или клубникой даст Алёнке, то ранних пахучих яблок… И мать тоже: встретит Алёнку – куклу красивую, что давно припасла и в сумке носила, протянет с грустной улыбкой:
- Возьми, Алёнушка… от меня… на память, возьми.
Торопливыми шагами уходила от удивления в Алёнкиных – Санькиных… – глазах. Задыхалась от слёз.
Как-то встретились с Анной Демидовой. Елена Ильинична кивнула, глаза опустила, собралась быстро пройти мимо. Но Анна Егоровна стала на пути:
- Вот что, Лена… Вы чего это девчонку нашу, Алёнушку, подарками задариваете… Вы ей – что за родня?! – Анна наступала, откровенно безжалостная в своей тревоге. – Наша девчонка!.. Сами купим всё, что ей надо! И всё у неё есть! И кукол – тебе и не снилось!
Елена Ильинична горько вздыхала, глаз не поднимала, соглашалась:
- Девчонка ваша… – И чуть слышно добавляла – слёзы так и катились по щекам: – Только… на Саню нашего очень уж похожа…
Анна – словно не слышала последних слов Елены. Лицом лишь ещё больше потемнела, вплотную приступила к Елене Ильиничне:
- Я предупредила… Своих внуков дождись… когда привезут к тебе… а потом рассматривай, на кого они похожи!
С этих пор, заметили в хуторе, Анна Демидова с Еленой Пересветовой не здороваются…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 13 Часть 14 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»