И вскоре это таки произошло, при этом так внезапно, что от неожиданности она чуть было не провалилась в этот проход всем телом, споткнувшись о порог и повалившись наземь вперед лицом. В последний момент она сумела вцепиться обеими руками в дверную раму, и удержалась на месте. Впереди было темно, но, исходя из того, что свет зажигался в идущем от входа коридоре, то, следовательно, он загорался и где-то здесь. Правда, она не была уверенна в том, что это и было ей сейчас нужно... И, в тоже время, она не была уверенна в том, что та тьма, которая представала сейчас перед ней, безопасна, и ничего в себе не скрывает. Плохо, что почти все свои вещи, в том числе и фонарик, я отдала Дону, или кем бы он там не был, подумала она хмуро, теперь я даже не могу осветить себе дорогу без опасения того, что меня могут заметить. Но что же тогда мне делать? Если меня заметили ещё там, с галерей, то они могут догадаться, что я могла наткнуться на эти коридоры и решить пройти ими, и могли пойти, в свою очередь, ко мне навстречу сами, тем более, после того, как я случайно зажгла свет в общем коридоре. Если бы я могла увидеть их там первыми, то я, по крайней мере, могла бы попытаться удрать от них... Вдруг там, впереди, в темноте, что-то грохнуло, а потом сухо зашуршало - словно на грязный пол уронили что-то тяжелое, а потом поволокли куда-то. Вздрогнув, она сделала невольный шаг назад, и тут же наступила на что-то мягкое и хрустящее, лежащее у самого порога - как будто бы на маленькую подушку, набитую перьями и мелкими костями. Она тут же поняла, что это - и её чуть было не вывернуло наизнанку от отвращения.
- Чертовы вороны, - процедила она тихо, сквозь зубы - Здесь везде эти долбанные воро...
Она не смогла договорить последнее слово, потому что её язык от испуга словно бы провалился внутрь глотки, как камень внутрь колодца. В коридоре, из которого она только что пыталась выйти, одна за другой загорелись потолочные лампы дневного ощущения. Она была готова поклясться в том, что не нажимала сейчас ничего, не случайно, ни специально — а это, как следствие, означало, что свет сейчас включил кто-то другой. Со всё ещё открытым от немого испуга ртом, Кейт отскочила в сторону, во тьму главного коридора, и спряталась, дрожа, у стены рядом со входом в боковое его ответвление. А в нём, тем временем, начали раздаваться чьи-то шаги, тихие и неспешные, словно бы кто-то, совершив все свои запланированные дела, теперь спокойно направлялся к месту своего отдыха. Надо уходить отсюда, промелькнуло у Кейт в голове, и она осторожно, бочком, стала двигаться вдоль стены вперед, в сторону уже виденного ей помещения цеха. Она хотела отойти немного, так, чтобы тот, кто шел по боковому коридору, мог просто - если, конечно, ей всё ещё везло в достаточной степени, чтобы её всё ещё никто не заметил - пройти мимо, по своим делам, не увидев, что тут поблизости дрожит от страха она - но ничего не вышло, потому как, отирая своей похолодевшей спиной стенку, Кейт таким образом добралась до уже забытого ей старого плаката, и сначала уперлась в него плечом, а потом и вовсе сдвинув его с места, сорвала злосчастную штуковину с, очевидно, уже полуистлевших от ржи и тлена креплений, и оная с грохотом повалилась на пол. После этого наступила гробовая тишина - кажется, во всей фабрике - прекратились шаги в боковом коридоре, затаила дыхание Кейт... А потом последняя, тихонько пискнув - в конец отказали все нервы — и отскочив от стены, пулей полетела прочь от места, в котором остановилась, даже не понимая, куда она теперь бежит.