Сколько лет бабе Фроси никто точно не знал, но знали, что родилась она ещё в 19 веке. В паспорте стояла дата, но на неё не обращали внимания, знали по приблизительным подсчётам, что около 90. После того, как потеряла мужа, пустила квартирантку, потом приезжали племянники. Детей своих у неё не было, а родственники были. Проживала она почти в центре города, но там как жили ещё до революции бараками, так и продолжали жить. Одна колонка во дворе на всех, один туалет на улице на два сидения, вообщем, и все удобства. Готовили зимой на печи, летом на примусе. Керосин и иголки для примуса были в почёте. Жили дружно, но, видимо, уже так друг другу надоели, что и вспоминать нечего. Естественно, жили группировками: делились на своих и «соседей». Последнее время с бабой проживал внук, сын одного из племянников, приехал учиться из деревни.
Для бабы Фроси всё, что ни её город – это деревня. И по телевизору, если смотрит в «деревне», то обычно, говорит: «У вас таких программ нет, у нас в городе лучше, у вас этого не показывают». А она одна и та же программа на всех. Время уже начало гнуть бабу Фросю, но двигалась ещё без палочки. Если только надо, чтобы где-то место уступили, она брала с собой костыль. Хотя и так было видно, кто есть кто, но она чувствовала себя ещё молодой.
Да и соображали на троих своей группой: Женька, Любка и она. Место потайное было у неё за дровами. Трудовую она потеряла, а может быть, её и не было. Пенсию получала по старости 16 рублей, работала дворником и приторговывала семечками. «От семечек у неё доход хороший, - рассуждала она, - два ведра продам, 20 рублей прибыли». А по тем временам на 20 рублей можно было две недели жить. Стоит Нюрка, соседка бабы Фроси с кем-то разговаривает. Дверь бабы Фроси, то приоткроется, то закроется и так несколько раз. Нюрка говорит своей собеседнице: «Это она подслушивает, сейчас выйдет, будет половик трусить». И точно, проходит внук баба Фрося собирает половик и несёт «пыль вытряхивать». Когда ложиться спать, баба на единственное окно в комнате, закрытое ставнями, наставляет банок и бутылок. «Это если «жульманы» полезут, чтоб было слышно»,- рассуждает она, каждый раз перед отбоем. Ну а на дверь, на цепочку она вешала громоздкий топор. Утром, пока дверь откроешь, от грохота всех соседей на «уши поставишь», но это такая «маскировка».
И вот однажды ранним утром в воскресный день баба Фрося вышла на рынок. Минут десять она гремела в коридоре, пока топор с дверей сняла. Потом разбудила внука, чтобы дверь за ней прикрыл. Только закрыл дверь минут через десять, резкие рывки в дверь, а она на цепочке. Выходит внук, а там баба Фрося ломится в дверь, вся взъерошенная, запыхавшаяся и тянет огромного гуся. «Что случилось?» «Это я на остановке у какого-то здоровенного мужика за 10 рублей выменяла и побежала, чтоб не догнал,- потом добавила: «волка ноги кормят».