Начало: Архитектор призрачной реальности. Глава 1.
Предыдущая глава: Архитектор призрачной реальности. Глава 9
Научный симпозиум проходил в закрытом бункере. Чтобы туда попасть, нужно было пройти через кучу постов охраны, где тебя будут проверять металлоискателем, идентифицировать сканером сетчатки глаза, а еще суровый человек в военной форме будет долго и придирчиво рассматривать твои документы. Да, меры предосторожности серьезные. Но, тем не менее, приглашенных было довольно много, набралось целый зал: известные ученые, плотики, бизнесмены. Но так как симпозиум сверхсекретный, их имена не называются.
Докладчик, профессор с окладистой седой бородой, одетый в черный костюм, начал излагать свой доклад, говоря сухо и медленно, стараясь подобрать слова, как бы понимая, что не все присутствующие поймут специальные научные термины:
- Проект «Призрачная реальность» стартовал двадцать лет назад, когда мы оцифровали нервную систему муравья и поместили в примитивную модель реальности. Как вы знаете, эксперимент кончился ничем – цифровая модель муравья не проявила мотивации к каким-либо действиям.
- Поясните, пожалуйста, что значит: «не проявила мотивации к действия», - попросила его ведущая, довольно симпатичная молодая женщина с длинными золотистыми волосами одетая в красную юбку и жакет.
- Если сказать простыми словами, то муравей просто сначала сделал пару шагов, потом остановился и стоял. Его, хм… моделируемая нервная активность снизилась и практически исчезла.
- То есть он умер?
- На самом деле, словом «умер» трудно применить к цифровой модели живого существа…. Но, если говорить простыми словами, он «не умер». В частности, цифровая модель внутренних органов продолжала функционировать. Были даже небольшие нервные импульсы. И все.
- И как вы решили эту проблему?
- Сначала наша рабочая группа выдвинула гипотезу, что такое поведение модели связано с отсутствием внешних раздражителей. Тогда мы внесли в модель реальности явления, которые могли причинить ему боль. Оцифрованный организм стал избегать подобного воздействия. Но переместившись в зону, где ему ничего не причиняло болевых ощущений, он впадал в точно такое же состояния отсутствия активности.
- А голода он не чувствовал? – раздался вопрос из зала.
- А разве цифровая модель может чувствовать голод?
- Почему нет? Боль же чувствовала, – сказал все тот же человек, импозантный мужчина в очках.
- Боль эмулировалась как реакция избегания определенных воздействий на модель биологического тела.
- А голод не эмулировался?
- Эмулировались. Но очень специфически. Если честно, мы не сразу додумались до этой мысли. Мы повторяли эксперимент раз за разом, и получали один и тот же результат: отсутствия мотивации к активным действиям. Тогда-то один из нас и задался вопросом: «А почему цифровой муравей ничего не ест?». Сначала мы предположили, что неверно оцифровали пищеварительную систему и паттерн пищевого поведения. Оказалось, что ошибок оцифровки нет. Но сигнал голода был ниже того порога, который запускает паттерн поведения поиска пищи. Тогда мы просто увеличили время проведения эксперимента, и однажды цифровая модель муравья активизировала паттерн «поиск пищи». Но, удовлетворив чувство голода, она опять впала в состояние отсутствия активности. Со временем мы получили более мощное оборудование, и смогли оцифровать несколько муравьев в гораздо большем пространстве. Однажды нам удалось даже заставить их строить муравейник. Модели впадали в состоянии отсутствия активности гораздо реже, так как большую часть времени они находились под воздействиями различных поведенческих паттернов, свойственным муравьям в живой природе.
- Когда же вы от муравьев перешли к человеку, и насколько это этично? – спросила полная женщина с короткой стрижкой, которая сидела в первых рядах.
- Я полагаю, мы не можем применить понятие «этично/не этично» к цифровым моделям, они не обладают сознанием. Насчет первого вопроса. До того, как мы перешли к человеку, мы проводили эксперименты по оцифровке других животных, от насекомых перешли к земноводным, затем стали эмулировать мышей. Следующий шаг – собака, потом обезьяна. По мере усложнения модели проблема состояния отсутствия активности сама по себе сошла на нет.
- Но откуда вы взяли мозг человека для оцифровки?
- Мы использовали впавшего в кому молодого человека, которого звали Кирилл Трибунин. Он попал в автокатастрофу, тело получило повреждения, не совместимые с жизнью. Врачи пытались сделать все возможно, но вернуть его так и не удалось. Пока пациент был в коме, мы применили неинвазивный метод оцифровки активности нейронов. Физический молодой человек в дальнейшем умер, но в цифровом виде продолжает жить, если это можно назвать жизнью…
- Я слышала, вы его убили.
- Не убили, а временно отключили. После того как модель стала вести себя непредсказуемо и стала представлять опасность. Полагаю, после того, как мы подправим его модель воспоминаний и паттерны поведения, мы сможем создать реальный Сильный Искусственный Интеллект, который изменит мир.
- То есть, вы все-таки решили пойти по пути создания цифрового разума, а не перенесения сознания человека в киберпространство?
- Я не склонен верить в идеи трансгуманизма. Перенос сознания в компьютер означает, что человек умрет, а вместо него будет жить цифровая модель. Не вижу практической пользы от такого переноса.
- Хорошо, а какая польза от Сильного Искусственного Интеллекта?
- Во-первых, он придумает, как сделать мир лучше, во-вторых, придумает способ улучшить биологическое тело человека, остановить процессы старения и создать подлинное биологическое бессмертие.