Анхен встала из-за стола и подошла к арестованной.
– Может угодно будет Вам испить воды сейчас? – спросила она в пугающей людей поэтической форме.
– Спасибо, Анна Николаевна. Будьте так любезны, – ответила ей с благодарной улыбкой госпожа Колбинская.
Анхен прикоснулась к изящным пальцам, жадно схватившим питие. Госпожа Ростоцкая дёрнулась от этого прикосновения, и пространство дрогнуло, воздух пошёл рябью, пока окружающие её люди и предметы не испарились вовсе. Анхен перенеслась в воспоминание госпожи Колбинской. Была у неё такая особенность.
Ольга скоро собралась, лишь немного припудрив заплаканное лицо, закрыла кабинет и приёмную, поймала извозчика и поехала к нему, к любимому Сашеньке.
На окраине Петербурга, в добротном деревянном доме на каменной кладке стояла гробовая тишина. Сашенька пребывал в подавленном состоянии, о чём сразу ей и сообщил.
– Положение аховое. Мне досадно, что так всё приключилось. Зачем ты приехала, Олюшка? Не хватало, чтобы ещё соседи тебя здесь увидели, – сказал он, отодвигая занавеску на окне и по-воровски оглядывая улицу.
Ничего подозрительного там не обнаружив, любовник повернулся к ней.
– Слушаю тебя. Внимаю каждому слову, – сказал он спокойнее.
– Мы должны объясниться. Лучше здесь, чем в гимназии, – сказала Ольга, нервно сглотнув. – Там помешают, да и уши, и глаза у стен бывают даже.
Она ухватилась за край платка и начала его перебирать.
– Ну, если из двух зол, то может быть здесь и лучше, – поддержал он её.
– Ты должен понимать, что между нами всё… кончено.
Эти слова, такие простые и ожидаемые, задели её так сильно, что по запястьям и щиколоткам пошла волна, как будто тысячи маленьких иголок воткнулись в них одним разом. ВСЁ КОНЧЕНО. Всё. Абсолютно всё.
– Я понимаю, – скоро согласился Сашенька и даже головой махнул.
Сердце забилось с бешеной силой. Значит, не будет больше того чувства, когда она забывала обо всём и улетала далеко-далеко?
– Мы больше не можем… встречаться, – продолжила Ольга.
– Да. Не можем.
В груди так сильно защемило, что она перестала теребить платок и на миг замерла.
– И выказывать своих чувств тоже не можем. Ни на людях, ни наедине, – сказала она, глядя на него с уплывающей из рук надеждой.
– Будет трудно, но мы справимся.
Ольгу обидело его скорое согласие до глубины души.
– Как быстро ты согласился, – лишь заметила она и отвернулась. – Ах, впрочем, к лучшему. Прощай, мой друг.
Выйдя из дома любовника, Ольга выдохнула и подняла высоко голову. Солнце спряталось за тучи. Небо посерело. Над ней пролетела серая ворона с большим чёрным клювом. Ка-а-ар!
Разлюбил? Испугался? Или не любил вовсе?
– Извозчик! – махнула она рукой поджидающему её вознице. – На вокзал.
Время в пригородном поезде пролетело незаметно. Ольга сидела с каменным лицом и смотрела то на суетливую публику вагона, то на мелькающие за окном пейзажи.
Что теперь будет? Зато подойдя к даче, утопающей в осенней зелени, она собрала все силы, трижды перекрестилась и решительно открыла калитку.
– Ваня, прости меня, дорогой мой, прости! – начала она с порога. – Виновата я, но прости. Христом Богом тебя прошу.
Дом молчал.
– Ты злишься, я понимаю. Но ты должен меня выслушать, – продолжала Ольга, проходя по дому к комнате мужа.
– Ты… здесь как?! – только и спросила она, споткнувшись о его неподвижное тело.
Иван Дмитриевич лежал у спальни в коридоре с лицом – краше в гроб кладут, как говаривала матушка. Ольга опустилась на колени, потрогала его – тёплый. Приложилась ухом к груди – тишина. Сердце её престарелого мужа не билось. Она ещё раз приложилась ухом к груди. Нет, не бьётся. Изменщица уселась на пол, прислонившись к стене.
– А может оно и к лучшему? – вслух сказала она.
Теперь её точно не выгонят из дома.
Вдова нахмурилась. Много вопросов, много. Наследство придётся делить с пасынком. Он ни копейки не оставит бедной мачехе. Знаем мы этого "мальчика".
– Что у нас есть самое ценное? – задумчиво произнесла Ольга, положив руку на грудь неподвижного супруга. – Дом – раз, столовое серебро – два, китайские вазы – три.
Дом в любом случае делить станем. Серебро – Бог с ним. А коллекция керамики на вес золота. Не она ли самолично корила мужа за разорительное увлечение? Столько деньжищ спустил он на стекляшки. Она знает, что почём. А где прислуга?
– Глашка! – крикнула вдова, вставая.
Тишина.
Опять, поди, милуется с соседским конюхом. Вот ненасытная девка. Впрочем, оно и к лучшему. Сама управлюсь.
Ольга с трудом приподняла тело благоверного подмышки и рывками потащила его в комнату. Он цеплялся за что-то по дороге, но она всё-таки уложила его в постель. Это на вид она хрупкая, как первый ледок на речке, а на деле силушки хоть отбавляй – крестьянско-купеческая порода, да и батюшка её многому научил. Раздевать супруга не стала, так накрыла одеялом и довольно. Теперь вазы. Их нужно спрятать.
Дорога до станции не запомнилась. Как и дорога до Петербурга. В ушах бил набат – успеть, успеть, успеть! А там опять – купеческий добротный дом с палисадником, сначала удивлённое, потом испуганное лицо Сашеньки, освещённое пламенем свечи.
– Помоги мне, пожалуйста. Саша! Мне не к кому больше обратиться, – сказала Ольга, делая голос нежным и трогательным.
Может, стоило пустить слезу? Нет, это уже перебор. Или всё же стоило?
После объяснения с любовником этим днём господин Кожелюбов стал ей безразличен. В один момент тёплые чувства сменились равнодушием. Но сейчас он был ей нужен. Ох, как нужен.
Ольга опустилась в креслице и промокнула лицо кружевным платком.
– Мы ведь уже всё обговорили. Мы должны это прекратить, Олюшка, – сказал Александр, опускаясь на пол у её ног. Ей были неприятны его прикосновения, но она стерпела. – Скоро приедет моя жена. А твой благоверный вообще грозился меня в порошок стереть.
"Не бойся, не сотрёт".
– Я всё понимаю. Я не о том тебя прошу. Нашлись покупатели на вазы. У нас их целая коллекция, – сказала Ольга. – Покупателей на дачу неудобно приглашать, а у тебя дом в городе.
– Почему ты этим занимаешься, а не… он? – спросил бывший любовник с некой претензией на ревность.
– Он… приболел… после ссоры, – нашлась Ольга. – Так ты мне поможешь?
Расчёт был верным. Господин Кожелюбов не устоял, согласился сохранить у себя вазы и даже предпринял попытку соблазнить её.
– Не надо. Не время сейчас, – сказала Ольга, отстранив от себя руку бывшего любовника.
Вдвоём они быстро упаковали дорогую керамику, уложили вазы в бричку, и господин Кожелюбов уехал. Не сразу удалось уснуть. Не сразу. Ей всё казалось, что Иван Дмитриевич вот-вот встанет и пойдёт, как шаркающий бульдог, рыскать по дому в поисках свечей или молока. Вот Глашка вернулась с гулянки и лёгкой поступью крадётся по тёмному дому. Боится разбудить и получить взбучку от хозяев.
– Батюшки мои! Да что же это такое?! – воскликнула Ольга утром и с силой бросила на пол поднос с завтраком.
На крик прибежала Глашка, завопила, как оглашенная, увидев бледное лицо Ивана Дмитриевича с посиневшими губами, и сама сделалась бледной, того гляди, в обморок грохнется. Этого нам ещё не хватало. Ольга вытолкала её из комнаты и отправила за доктором.
Анхен убрала руку от пальцев арестованной и вмиг очутилась в кабинете на допросе. Она встала за спиной учителя и уставилась на Ольгу. Несмотря на помятость и потрёпанность, вдовушка была хороша – с вызовом смотрела на окружающих.
– Я не знаю, как вазы оказались в доме господина Кожелюбова, – упрямилась вдова.
Учитель фыркнул, собираясь возмущаться, но Анхен его опередила.
– Вы же попросили сами Александра у Вас керамику забрать. Дважды были у него. Сначала отношения выясняли, потом помочь просили. Зачем отпираться, милая Ольга Никифоровна?
Вдова бросила на художницу недобрый взгляд.
– Откуда Вы знаете? Разнюхали уже? Ну, ладно. Я признаюсь, что вазы увёз Александр. Мы с Сашенькой любим друг друга.
– Она врёт! С вазами помог, не спорю, но у нас с госпожой Колбинской ничего не было, и быть не могло. Я жену люблю. А ревнивому старому директору что-то показалось, вот он и разорался в гимназии.
– Ты что говоришь, Сашенька? Меня же на каторгу сошлют за убийство. Опомнись!
– Ни-че-го у нас не было, – чётко, по складам произнёс господин Кожелюбов, уставившись ясными, безупречно синими глазами на бывшую возлюбленную.
– Увести! Обоих, – досадливо махнул рукой городовому дознаватель.
Толстый служака, переваливаясь, толкая в спину арестованного и подталкивая вдову, вывел задержанных из кабинета.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
Полный текст книги "Анхен и Мари. Выжженное сердце" читайте по ссылке:
https://www.litres.ru/stanislava-ber/anhen-i-mari-vyzhzhennoe-serdce/?lfrom=380415467
__________________________
Ставьте лайк и подписывайтесь на канал!
Читайте мои книги на сайте ЛитРес:
Клептоманка , Самка богомола , Дина. Сметающая всё на своём пути , Исторический детектив АНХЕН и МАРИ