(Продолжение. Начало - здесь)
Глава пятнадцатая
― Ваше поручение выполнено, сир. Англичане убрались из Санкт-Петербурга ни с чем. Привез от Румянцева бумаги с соображениями русских по мирному договору.
― Отлично, граф. Я знал, что вы справитесь. Что предлагают русские?
― Есть интересные нюансы. Я взял на себя смелость озвучить Румянцеву ваши слова о том, что Франция готова с пониманием отнестись к озабоченности русских проблемой проливов. Они предлагают дополнить мирный договор секретными статьями, где это будет отражено.
― Нет. Никаких секретных статей. Я сказал ― они услышали. Этого достаточно. Как они вообще отнеслись к этой идее?
― Кутузов и Румянцев ― на ура. Кутузов уже готов немедленно повернуть полки на юг. У него с турками старые счеты. Император колеблется, но его додавят.
― Вот и пусть занимаются турками, лишь бы не мешали. Мне нужно выиграть время. Пусть забирают проливы. После трепки, которую мы зададим англичанам, у нас в руках будет Гибралтар и огромный флот. Так что Средиземноморье все равно останется под нашим контролем. Что еще интересного они предлагают?
― Хотят сформировать на территории Восточной Пруссии небольшую, тысяч на десять, армию из пруссаков.
― Для чего?
― Поляки. Они считают, что теперь ваша заинтересованность в Варшавском герцогстве минимальна. А без вашей поддержки, отрезанная от моря, Польша в нынешнем виде вряд ли сможет существовать. Поляки могут взбунтоваться. Александр и Румянцев предлагают вам обдумать эту ситуацию, и, может быть, вновь передать Варшавское герцогство под контроль Пруссии. Имеется в виду Восточная Пруссия.
― То есть, по сути, под контроль русских?
― Юридически ― да. Но русские, у которых с поляками и так далеко не самые радужные отношения, не хотели бы, в случае чего, вводить в Польшу свои войска. Лучше для этого использовать пруссаков.
Наполеону вспомнилась картинка из недавнего прошлого. Его обоз следовал вблизи Гжатска за колонной из нескольких сотен русских пленных, которых охраняли поляки, испанцы и португальцы. Вдруг на дороге стали попадаться трупы русских солдат с разбитыми головами. Мозги, застывшие на снегу… Эта картина почему-то врезалась в память, хотя мертвых на своем веку он повидал немало. Коленкур тогда начал возмущаться, высказываясь на тему, что не такую «свободу» они обещали русским, когда начинали поход. Он промолчал тогда[1] …
― Да, поляки… Они как больной зуб. И болит, и вырвать жалко. Действительно, могут взбунтоваться. Но, если согласиться с русскими ― взбунтуются тем более. Нет, пусть все пока остается, как есть. А армия из пруссаков… Десять тысяч ― не тот вопрос, который нужно обсуждать. Пусть будет на всякий случай. А там будет видно.
― Тогда из главного, пожалуй, все. Пусть ваши дипломаты оформят ваши решения по этим вопросам соответствующим образом. Я сейчас в Брест на недельку. Посмотрю, как там дела с новым флотом. Потом вернусь в Париж, заберу бумаги ― и опять в Санкт-Петербург, если у вас нет в отношении меня других планов.
― Пока нет. Хотя… Скажите, граф, вы по-английски говорите?
― Да.
― Отлично. Меня сейчас посетила мысль: а не съездить ли вам в Лондон, когда вернетесь из Санкт-Петербурга? Посмотреть, чем дышат англичане. Граф и графиня Ливен ведь ваши друзья, насколько я понимаю? Думаю, вы могли бы привезти из такой поездки немало интересного.
― Пожалуй, я направлюсь в Лондон сразу из Санкт-Петербурга, Ваше Величество. У них регулярное пассажирское сообщение. А затем привезу вам новости сразу из двух столиц.
― Действуйте, граф. После Бреста обязательно заедете в Париж. Я хочу знать, как продвигается строительство флота и производство «зверобоев».
― Всенепременно, сир.
* * *
Дора Петровна Каменцева проводила графа Монтекристо в хоть и небольшую, но уютную и чистенькую гостиную.
― Lena! Komm her! Zu dir kommen[2] !
― Jetzt[3] !
― Пришлось поменять имя. Прасковья для графини не подходит, ― пояснила она, обращаясь уже к графу.
― Как у нее успехи?
― Ей бы этого не сказала, а вам скажу: великолепно. У меня сложилось впечатление, что она не учит языки и все остальное, а как будто вспоминает забытое. Очень талантливая девушка. Вы сделали правильный выбор, граф.
На пороге раздался шорох, и граф Монтекристо повернул голову. Глаза его начали стремительно расширяться от удивления.
На пороге стояла прелестная и совершенно незнакомая барышня. Удивительно красивая барышня. Модная прическа, шикарное платье, высокая грудь, грациозный стан, холеные лицо и руки… Нет, эта девушка определенно не могла быть грозным партизанским командиром и крепостной крестьянкой.
― Это… кто?
Но тут губы девушки, довольной произведенным впечатлением, тронула улыбка, и только по ней граф, наконец, признал Прасковью.
― Графиня Елена Павловна Монтекристо к вашим услугам, сударь, ― мелодично проворковала она.
― Фантасмагория, девочки. Дора Петровна, вы кудесник.
Дора Петровна смущенно зарделась от похвалы, словно девочка.
Спустя полчаса, щедро рассчитавшись с хозяйкой, граф и графиня Монтекристо уже направлялись в карете в сторону Санкт-Петербурга.
* * *
Бал по случаю окончания войны с Наполеоном был грандиозным. Вернувшиеся в столицу гвардейцы сверкали новенькими наградами, а дамы ― самыми лучшими украшениями.
― Граф и графиня Монтекристо! ― представил распорядитель очередных гостей.
На вошедших скрестилось очень много взглядов. Особое внимание проявляли дамы, причем предметом их интереса был не сам граф, а его супруга.
― Мы не могли встречаться с вами раньше, граф? ― спросил Император Александр, присматриваясь к лицу гостя.
― Я бы знала об этом, ― переключила на себя внимание графиня Монтекристо. ― Увы, Ваше Величество, мы не имели чести быть представлены ранее столь выдающемуся монарху Европы.
Император посмотрел на графиню, и уже не мог оторвать от нее глаз.
― Вы мне льстите, графиня. Как выше полное имя?
― Елена Павловна.
― Почему у жены французского генерала и графа русское имя?
― В Париже много русских. Я ― одна из них, и выбор графа пал на меня.
― Очевидно, среди французских красавиц не нашлось ни одной, способной сравниться с вами красотой.
― Спасибо за комплимент, Ваше Величество.
Они отошли от Александра, и к ним тут же подошел граф Румянцев.
― Вы уже вернулись, сударь? Как съездили? Что Наполеон?
― Съездил успешно. И даже успел жениться. Разрешите представить вам мою супругу: Елена Павловна.
― У вас великолепный вкус, граф, ― произнес Румянцев, целуя руку графине Монтекристо. ― Ваша жена ― сокровище.
― Спасибо. Я знаю. ― При последних словах графиня Монтекристо бросила на мужа какой-то странный взгляд. ― Наполеон против внесения письменных дополнений в договор относительно проливов. Произнес дословно: «Я сказал ― они услышали». Про Варшавское герцогство сказал, что пусть все пока остается, как есть, но против небольшой восточнопрусской армии возражать не стал. Бумаги с подробностями я передал в канцелярию.
― Ну, пусть его. С этим можно согласиться. Пожалуй, теперь можно назначать место и время подписания договора.
Граф Монтекристо с женой двинулись дальше по залу. Пара то и дело останавливалась, и граф представлял супругу всем знакомым. Когда они отошли от Марии Нарышкиной, Елена сказала мужу:
― Она посмотрела на меня так, будто готова придушить прямо тут, в зале. Да и остальные смотрели ненамного лучше. Ты был прав: тебе нужна такая помощница, как я. Представляю, как они атаковали тебя, выдры.
Чтобы Елена лучше ориентировалась в обстановке, граф Монтекристо по дороге в Санкт-Петербург подробно рассказал ей о местном обществе и нюансах своих отношений с некоторыми его членами.
― Ну, почему же сразу выдры… ― начал, было, граф, но не закончил фразу. Графиня Монтекристо глянула на него так, что он остро не позавидовал французам, которые перед смертью видели этот взгляд.
― Тебе не кажется, что ты слишком вошла в роль, помощница? ― спросил граф.
― Не кажется, ― сердито отозвалась бывшая партизанка и отвернулась.
Наконец, они добрались до матери-Императрицы Марии Федоровны.
― Правильное решение, граф. Иначе вас разорвали бы на части. И выбор хорош. Из каковских она? ― спросила Императрица, отведя графа Монтекристо чуть в сторону, пока Елена щебетала с фрейлинами.
― Вам, пожалуй, могу сказать, Ваше Величество. Но не для распространения. Она ― из очень знатного рода. Партизанский командир, отличившийся в войне с Наполеоном.
― Я что-то не слышала про женщин-партизан из дворянок, ― бросила на Елену удивленный и заинтересованный взгляд Мария Федоровна.
― А она не из дворянок. Из крепостных. Я спас ее в одном из боев, когда французы везли ее на расстрел. Известна под именем Прасковья-кружевница. Я считаю знатным род, который произвел на свет подобную женщину.
Несколько секунд Императрица, онемев, молча переводила взгляд с графа на Елену. Затем произнесла:
― Ну, граф, вы даете. Слышала про такую. А откуда эти манеры, стать?
― Это не так сложно, как кажется.
― Где вы зарегистрировали брак?
― В Духовщине Смоленской губернии. Там же она сменила имя на Елену по дороге сюда.
― Ну, вы даете, ― вновь повторилась Императрица. Она вновь ненадолго умолкла. ― Вот что. Я ― не единственная, кто будет интересоваться происхождением вашей… жены. Загляните завтра в мою канцелярию. Я выпишу для нее документ о пожаловании ей дворянского достоинства. Это будет нелишним в вашей деятельности. Будет у нас баронессой Еленой… Амазонской. Оформлю задним числом, до вашей росписи.
― Но мы расписались, указав ее имя и фамилию…
― Ерунда! Будете в следующий раз ехать мимо Духовщины, выправьте новые бумаги на основании тех, что получите завтра от меня.
― Большое спасибо, Ваше Величество. Это действительно будет нелишним. На днях я собираюсь отбыть по поручению Наполеона в Лондон. Могу захватить письмо от вас для графини Ливен, если пожелаете.
― Да что вы говорите? Обязательно напишу. И передачку подготовлю. Дашенька очень любит вяземские пряники.
…Фрегат «Орел», на котором они шли в Лондон, был довольно быстроходным судном. Однако каюты на нем были очень маленькими. Граф Монтекристо хотел купить места в двух каютах, но это оказалось решительно невозможно: парусник был забит пассажирами под завязку. И теперь они коротали время с Еленой в очень тесном пространстве. Днем еще было терпимо. Они выходили на палубу и подолгу любовались морскими пейзажами, пока свежая февральская погода не принуждала их вернуться в тепло каюты. Но ночью граф подолгу не мог заснуть, вертясь от возбуждения и ощущения, что на расстоянии вытянутой руки лежит прекрасная женщина. На третьи сутки таких мучений он не выдержал.
― Лена, не спишь?
― Заснешь тут, если ты вертишься надо мной в своей кровати, как грешник на сковородке.
― Не могу заснуть, ощущая твою близость. Измучился весь, ― честно признался граф.
После долгой паузы Прасковья-кружевница отозвалась:
― Я тоже не сплю по этой причине. Спускайся. Может, получится заснуть вдвоем? Я ведь должна знать, что испытывает женщина в первую брачную ночь. А то спросит какая-нибудь из дам о впечатлениях, а я ―ни сном, ни духом…
…Им так и не удалось заснуть в эту ночь, от чего они, впрочем, ничуть не расстроились. И до самого Лондона граф и графиня Монтекристо больше уже почти не покидали каюту.
[1] Исторический факт.
[2] Лена! Иди сюда! К тебе пришли! (нем.)
[3] ―Сейчас! (нем.)
(Продолжение - тут. Предыдущая часть - здесь)