На главном перекрёстке, соединяющем семь главных дорог волшебной страны, с которого можно попасть в любой уголок Лювенастании по выложенным брусчаткой дорожкам с сияющими красными огоньками бордюрами, живёт одинокий уличный фонарь. Вся его жизнь представляет собой беспрекословное услужение прохожим и проезжающим экипажам. Он освещает перекрёсток и указывает верное направление пути.
Он, словно маяк на обрыве у моря, не имея возможности сдвинуться с места, стоит у самого оживлённого перекрёстка Лювенастании в шляпе с широкими полями, опущенными вниз, называемой боливар, как у самого настоящего фокусника. Его единственный глаз излучает яркий тёплый жёлтый свет. Длинную тонкую шею укрывает шерстяной шарф коричневого цвета, чтобы фонарь ни в коем случае не болел. А ведь бывали времена, когда он очень часто болел и из-за этого указывал неверное направление путникам. Ох, и путаница же была! Эх, и разочарование же было у путешественников, когда они приходили или приезжали в совершенно не то поселение волшебной страны, в которое им требовалось попасть! Вот тогда путешественники решили связать тёплый шарф и подарить его фонарю. Этот шарф сохраняет здоровье одинокого уличного фонаря и поныне.
Вдоль всех дорог аллеями растут стройные туи, постоянно пытающиеся наперегонки достать облака, но пока из-за своего юного возраста не у каждого дерева это получается.
Однажды поздним вечером дедушка Руна, который является смотрителем железнодорожной станции «Тихий уголок», возвращался от одного из своих многочисленных детей, где с большим удовольствием пообщался со своими маленькими внуками и правнуками, оказался на том перекрёстке, где живёт одинокий уличный фонарь. Следует отметить, что дедушка Руна представляет собой неважного путешественника, поскольку почти никогда не покидает своего дома, которым и является станция «Тихий уголок». Лишь в редких случаях, когда выпадает выходной и ему не нужно сопровождать восковых человечков в мир людей в поезде со сладостями, он посещает своих деток.
Дедушка Руна негромко напевал колыбельную песенку, которую он совсем недавно пел своим маленьким внукам и правнукам, когда те улеглись в свои кровати, чтобы во сне посмотреть сновидения, заготовленные для них Вашим покорным слугой. Он остановился на перекрёстке, почесал затылок и стал смотреть по сторонам, чтобы припомнить дорогу, ведущую домой.
— Здравствуй, путник! — произнёс фонарь, склоняясь к дедушке Руне.
— И тебе не хворать! — ответил дедушка, пятясь назад.
— Не пугайся, я не причиню тебе зла.
— Я не испугался, точнее, испугался, но не тебя, фонарик… Я испугался того, что ты неожиданно заговорил со мной.
— Вот как. Что стоишь на распутье в такой поздний час, дедушка?
— Вот, знаешь, какое тут дело: пока колыбельную напевал, совсем запамятовал, какой дорогой к дому добраться. Может, ты мне подскажешь, дорогой фонарик.
— Может, и подскажу, но для начала побеседуй со мной. Грустно мне и одиноко, понимаешь. Вечер поздний и путников нет, нет экипажей, ни души нет вокруг…
— Что ж, дома меня не ждут, поскольку некому ждать, ведь я живу в одиночестве. Я с удовольствием побеседую с тобой, фонарик, а заодно и передохну.
— Вот спасибо — сказал фонарик и от радости ярко-ярко засиял.
— А о чём будем беседовать? — спросил дедушка Руна, присаживаясь на кованую скамейку рядом с фонарём.
— О дорогах и путешествующих по ним — ответил фонарь.
— Да что тут может быть интересного? Ходят, ездят все туда-сюда, куда-то спешат — суета, да и только! — возразил дедушка Руна.
— Это, всего лишь, так представляется с первого взгляда, — ответил фонарь — а если всмотреться внимательнее, то каждый путник ищет свой путь. И не только тот, по которому вернуться в свой дом, как вот ты, к примеру, но каждый желает найти свой жизненный путь.
— Да где мне искать свой жизненный путь, если уж возраст преклонный и большая часть жизни уже прожита. Я давненько уже повстречал свою старость. Мне остаётся свой век доживать, да детям, внукам и правнукам помогать чуток.
— Эх, дедушка, ты даже не догадываешься, что свой путь-то ты уже нашёл. Ведь ты провожаешь в мир людей восковых человечков со сладостями и привозишь оттуда радость, которая используется для развития в Лювенастании доброты, мира и счастья. Разве это не тот путь, которым ты идёшь уже долгое время. И путь этот зовётся путём созидания.
— Может и так, может и так, фонарик — вздыхая, ответил дедушка Руна.
— Вот и стою я десятками лет на перекрёстке, смотрю на то, как путников раздирает душевное беспокойство и растерянность в глазах и как они ищут пути, которые совершенно для них не предназначены.
— А что же ты не поможешь им и не наставишь на путь истинный?
— Я могу, конечно, это сделать, но ни за что не стану. Ведь, во-первых, я не должен вмешиваться в жизнь путников, а, во-вторых, это уже не будет их собственным решением, а будет навязанным со стороны чужим мнением.
— И ты, зная, что они ошибаются, даже не пытаешься им помочь?
— Почему же, я всячески намекаю и даже отправляю иногда заблудших путников именно туда, где им следует оказаться, но они меня не понимают. Они думают, что я начинаю болеть, когда направляю их не туда, куда им хочется. Вот, посмотри, они даже подарили мне шарф, чтобы я не болел и не указывал им более неверного направления.
— И никто так и не догадался, что ты пытаешься им помочь?
— Отчего же, многие путники возвращаются на этот самый перекрёсток и благодарят меня за помощь им. Только происходит это спустя длительное время, когда к ним приходит осознание того, что именно тот случай помог им изменить жизнь к лучшему и найти свой путь.
— И не жалеют?
— Жалеют, но только в самом начале. Досадуют, что пришли не туда, куда направлялись. Но, обживаются, находят своих возлюбленных, создают семьи, своё предназначение, вновь возвращаются ко мне и благодарят.
— А каким же путём ты посоветуешь пойти мне?
— Твой путь теперь один и это путь домой. Ты уже давно нашёл себя, поэтому не стоит нарушать закона добродетели.
— Закона добродетели?
— Именно. В нём говорится следующее: Нашёл себя — не искушай судьбу, думая о чужом, и желая чужого.
— Надобно бы запомнить его.
— Тебе не надо, ведь ты и сам его узнал давным-давно. Иначе бы просто мудрые правительницы Лювенастании не доверили тебе так часто отправляться на поезде с восковыми человечками в мир людей, где искушений больше, чем в нашей стране.
— Что же, спасибо тебе, одинокий фонарь, за чудесную беседу. Мне пора отправляться на станцию. Поутру мне должно быть на службе. Мне вновь предстоит совершить новый рейс в мир людей.
— Не стану тебя задерживать, дедушка. Ступай с миром и продолжай творить добрые дела.
— И ты дружок не хворай и продолжай открывать глаза заблудшим по жизни путникам на их доброе предназначение в этом мире. Прощай!
Одинокий уличный фонарь указал дедушке Руне дорогу, по которой тот к сроку доберётся до своего дома.
Закончив беседу и отдохнув, дедушка Руна отправился в свой дом на станцию «Тихий уголок», а одинокий уличный фонарь продолжить освещать перекрёсток и указывать путь затерявшимся путешественникам.
Низко кланяюсь Вашему вниманию и послушанию перед родителями. А теперь пора спать. До встречи в следующую пятницу, дорогие друзья! Приятных сновидений!
P.S. Из дневника Правителя ночи, Сна: «Никогда не иди дорогой других, но всегда следуй своим путём, и тогда ты обретёшь себя и смысл своего существования».
Колыбельная
Опустел зелёный луг
Деревень и сёл.
Добрый вечер — давний друг
В гости вновь пришёл.
Он, улыбчивый такой,
Крепко обнимает
И упавшею звездой
Как бы намекает,
Что пора ложиться спать
В мягкие постели,
Чтобы сказки Сна принять
С вами мы успели,
Чтобы новых сил набраться
Времени хватило,
Чтобы мирно повстречаться
С утренним светилом.
Даже стрелки в циферблате
Не спеша шагают,
Наши добрые кровати
Нас тепло встречают.