Предыдущие части:
Часть 1. Шкура неубитого дракона
Часть 2. Нет осла — так хоть сатир сгодится!
Часть 3. Исповедь сатира. Переправа
Часть 4. В лапах разбойников
Часть 5. Ночь в таверне
Часть 6. Гутен морген, барон Морген!
Часть 7. В ловушке Охломона
***
Наши охотники за сердцами драконов построились в походный порядок, Брылька впереди, за ним Стефан, потом лжебарон со своим всё ещё воняющим оруженосцем Збышеком, замыкал Грицко.
Утро задалось солнечное, теплое, и у всех настроение было приподнятое. Немалую роль в этом сыграли напитки, которые предложил накануне вечером гостеприимный эльф.
— Эх, люблю я варево, которое эльфы делают из ячменя! — мечтательно облизнулся Брылька, обернувшись к Стефану, следовавшему по тропе прямо за ним. — Его и пивом-то назвать язык не поворачивается. Скорее, ячменное вино! Крепкое, ароматное, веселящее — и наутро все хорошо, голова не болит, а душа радуется жизни.
— Это ты верно говоришь! — согласился Стефан. — Ты, Брылька, рецептик случайно не знаешь?
— Нет, вельможный пан! Нам, сатирам, рецепты ни к чему. Мы отродясь изготовлением напитков не занимались, всегда на халяву, что найдем, то и пьём.
— Так что там насчет Поющего ущелья? — поинтересовался Стефан. — Не опасно там, случаем?
— Да вроде нет. А поющее оно, должно быть, потому, что там птиц певчих много, вот и прозвали так. Как доберемся — поглядим, что там и как поёт. Было бы опасно, так Иэль меня предупредил бы, это уж точно.
Грицко с бароном тоже были в хорошем настроении и взялись на два голоса петь какую-то бравую песенку о похождениях смелого викинга в восточном гареме. Збышек подвизгивал их пению, в основном невпопад.
Вот путники выехали на опушку леса, и прямо перед ними предстали склоны Куропатских гор, прорезанные пополам ущельем, в которое уходила, теряясь в камнях, тропа. По мере продвижения кавалькады по дну ущелья праздничное утреннее настроение улетучивалось, растворяясь в промозглом сумраке узкого прохода. Отряд ехал молча, и слышен был только цокот копыт лошадей по камням. Ну и копыта Брыльки тоже подцокивали, конечно.
И вдруг — откуда ни возьмись, раздалось нежное девичье пение. Сначала совсем тихо, потом громче, и вот ещё один голос добавился, и ещё один.
— А хорошо поют местные нимфы! — оценил Брылька, и, обернувшись, мечтательно сказал:
— Эх, хорошо бы сейчас с какой-нибудь в догонялки поиграть, да прижать где-нибудь в мягком углу!
Никто ему не ответил. Его спутники встали как вкопанные и с глупыми улыбками уставились куда-то наверх, на левый пологий склон ущелья, поросший лесом, откуда слышались ангельские голоса.
— Эй, вы чего? — окликнул их Брылька. — Чего таращитесь?
Никто его не слушал. Потом, как по команде, все слезли с коней и встали рядком, взявшись за руки, не отрывая глаз от источника дивного пения. Блаженство и покой разлились по лицам, и казалось, что они могут простоять так целую вечность.
Брылька крутился между спутниками, заглядывал им глаза, тянул за руки, орал что есть мочи — ничего не помогало. Никто ни обращал на него никакого внимания. А потом все дружно, не глядя друг на друга, двинулись на волшебный зов.
«Да, видать, тут Сирины обосновались, серенадят вовсю», — сделал вывод Брылька.
— Да вы куда прётесь, парни? — заорал он. — Заманят вас в лес, и обглодают до косточек, как пить дать.
Никто не обратил внимания на его крики. С отчаянья Брылька выхватил меч Стефана из ножен и трахнул им вельможного пана по голове. Плашмя, конечно.
Действие возымело результат, и пан Стефан остановился. Впрочем, в себя он не пришел, просто встал, как столб, с блаженной улыбочкой на лице.
Брылька прошёлся мечом по всем присутствующим головам, но, когда дошел до последней головы, которая принадлежала Грицко, пан Стефан уже отошел и вновь двинулся в сторону сладкоголосой гибели.
Так Брылька и бегал туда-сюда, охаживая своих спутником мечом по голове, и уже начал уставать, как вдруг услышал чей-то голос сзади:
— Да ты, козлоногий, приятелям своим только шишки так набьёшь. Уши, уши им надо заткнуть, неужто не понятно?
Брылька обернулся на голос. На тропе стоял высокий сухощавый старик с длинными белыми волосами и узловатой палкой в руках.
— Да неужто, сам пан Ведьмак! — радостно заблеял сатир.
Старик подошел ближе, прищурился. Через мгновение его суровое лицо осветила улыбка.
— Ты ли это, козлоногий пропойца? Сколько лет, сколько зим! Я уж думал, ты на юга подался.
Брылька смущённо переминался с ноги на ногу, теребя жидкую бородёнку.
— Не судьба, Ведьмак…
— Как же тебя в наши края занесло, да ещё с этими олухами? — старик кивком головы указал на спутников Брыльки, медленно, но верно идущих на зов неведомых голосов.
— Ой, то длинная история, а времени у нас в обрез! Помоги друзей спасти, а то мне одному не справиться, — взмолился сатир.
Ведьмак задумался.
— А твоя свирель при тебе, козлик?
— Да! Да ты гений, пан Ведьмак! Как же я сразу-то не додумался? Да вот только с волшебством у меня не густо…
— А ты рискни! Играй, что есть мочи, скачи, пляши. А я пойду с этими курами сисястыми разберусь. Давно не гонял их по лесу! Совсем обнаглели, курвы!
Суровость вновь покрыла лицо старца и он, ускоряя шаги, пружинистой походкой дикого кота, только ему ведомой тропкой, устремился к покрытым лишайником валунам, грозно нависающим над тропой.
А тем временем сатир, порывшись в своей походной сумке, достал с самого её дна старую бузиновую флейту. Стряхнул с неё хлебные крошки и, глубоко вздохнув, принялся наигрывать старый мотивчик. Ноги сами пошли в пляс.
— Эй! Не пропала твоя силушка, подружка-певушка! Играй, милая, выручай!
Играет свирель сатирова, пляшет Брылька вокруг очарованных путников, а у тех ноги сами кренделя выдают, да рты в смехе раззявились. Сколько времени бродил ведьмак в поисках злонамеренных певиц — неведомо, но путнички так от плясок сатировых уморились, что и сил у них не осталось на поход за любовью неведомой. Так, лежащих на траве и вконец обессиленных, застал их, вернувшись, старец.
— Молодец, Брылька! Осталась ещё в тебе удаль племенная! — похвалил он старого знакомца.
Сатир скромно улыбнулся. Но по всему видно было, что похвала ведьмака ему прямо на сердце легла.
— Всё, не будут дуры эти больше твоих друзей пением своим смущать, — сказал старик, довольно поглаживая посох. — А теперь, честной народ, поднимайтесь, и прошу ко мне на хлеб-соль!
Кряхтя и шатаясь, наши герои поплелись за своим странным спасителем, и вскоре перед их глазами предстала старая, полуразвалившаяся башня.
— И что же привело вас сюда, милостивые паны? Какая нелёгкая в гиблые места потянула? — спросил ведьмак, раскуривая трубку.
После скромного, но сытного обеда и стаканчика-другого горилки у всех появилось необъяснимое желание пооткровенничать да байками друзей развлечь. Так, слово за слово, и поведали путники старику о цели своего похода, и о том, что надоумили их люди добрые сыскать его и совета в том деле узнать.
Выслушал их старый ведьмак, откинулся на покрытую медвежьей шкурой спинку кресла, и задумался. Долго думал он, все уж решили, что старик уснул, и сами стали ко сну собираться. Открыл ведьмак свои кошачьи глаза, ухмыльнулся, потянулся и говорит:
— Есть или нет ныне драконы на свете — про то не ведаю. Но знавал я в молодости таковых, и тех знавал, кто против них шёл. Не все домой возвращались…— он хитро улыбнулся. — А вы, братцы, не больно-то на воителей прошлого тянете, да и как с драконом дела иметь — не знаете. Ох, натворите вы дел! Только какой-никакой мир меж людьми да лесными тварями установился, а тут вы, со своим рыцарством объявились. Придётся мне с вами идти. И не благодарите! Не ради вас хлопочу, а о мире волшебном. Есть у меня мыслишка. Знаю я одного гнома. Недалёко тут живёт, в посёлке рудокопов. Вот он, может, что и знает про драконово сердце и, как его добыть, чтоб и паночка довольной осталась, и драконов не тревожить.
— Как это? — удивился Стефан. — Как можно драконовым сердцем завладеть и дракона не убить?
Ведьмак заговорщицки улыбнулся и, отправив дым изо рта к потолку, ответил:
— Не суди о вещи по названию.
Подивился наш пан странным речам ведьмака, но его участие в походе одобрил. Сборы старика были недолгими, и к середине следующего дня вся компания выдвинулась в сторону старого посёлка рудокопов.
Конец 1-го рассказа