В Каменском городском краеведческом музее хранится казачья фуражка. На ней кокарда с надписью по кругу: «За Веру, Царя и Отечество». Эта короткая фраза была не просто девизом, она была смыслом суровой и неспокойной казачьей жизни. Веру и Отечество они охраняли веками, отстаивали в кавказских и балканских походах. Царю присягали… Царя охраняли… Многие из них попадали служить в Лейб-гвардейский Казачий Его Величества полк, несший службу при царском дворе. И когда 3 января 1681 года казаки «Михайло Иванов из Кагальницкого городка и Иван Медведь из Ведерникова городка да Аника…» били челом и просили разрешения занять юрт Гундоровской», то важнейшим условием для занятия земель по Северскому Донцу было, конечно, служение государю, которого они тогда называли великим.
Служение обязывало новых поселенцев в юрте Гундоровском выставлять от вновь образованной станицы казаков на дела воинские. Причём это нужно было делать как на рубежах Донского войска, так и за его пределами, если того требовала обстановка.
Доподлинно известно, что в конце XVII - начале XVIII веков гундоровские казаки постоянно принимали участие в различных войнах и военных кампаниях. Присягнув вместе с казаками других станиц на верность Петру I в 1696 году под Азовом, они принимали участие и во взятии азовской крепости. Воевали во всех русско-турецких войнах, ходили походами на Кавказ, посещали не раз Европу и отворяли «врата» известных городов, бились во всех больших и малых войнах, стойко перенося лишения и неудобства походной жизни.
Во времена Екатерины II казаки уже на общих основаниях с другими подданными Российской империи принимали военную присягу, которая называлась клятвенным обещанием и звучала так:
« Аз, нижепоименованный, обещаюсь и клянусь всемогущим богом, пресвятым евангелием в том, что хочу и должен её императорскому величеству моей всемилостивейшей великой государыне императрице Екатерине Алексеевне самодержице Российской... верно и нелицемерно служить и во всём повиноваться, не щадя живота своего, до последней капли крови…»
Заканчивалась клятва, как и положено, предупреждением о недопустимости её неисполнения и фразой о неминуемом божьем суде.
С момента основания станицы и до весьма печального завершения основной казачьей истории на Дону, до памятного 1920 года, на службе царю и Отечеству прославились в боях и битвах, казачьи роды гундоровцев Власовых, Шляхтиных, Краснянских, Ушаковых, Манохиных, Рытиковых и многих других.
В 1807 году был учреждён знак отличия ордена Святого Георгия для награждения солдат, матросов и унтер-офицеров. Эта очень ценимая казаками награда, представляла собой серебряный крест без эмали и награждённые казаки с гордостью носили его на Георгиевской, чёрно-оранжевой ленте на груди.
Уже в первых правилах, касающихся награждения этим знаком отличия, указывалось: « Он приобретается только в поле сражения, при обороне крепостей и в битвах морских. Им награждаются только те из нижних воинских чинов, которые, служа в сухопутных и морских русских войсках, действительно выкажут свою отменную храбрость в борьбе с неприятелем».
Заслужить знак отличия - Георгиевский крест - можно было лишь совершив боевой подвиг, например, захватив вражеское знамя или штандарт, взяв в плен неприятельского офицера или генерала, первым войдя во время штурма во вражескую крепость. Также, получить эту награду, мог нижний чин, спасший в боевых условиях жизнь своему командиру. У награждённого таким знаком отличия, вместе с наградой появлялись внушительные жизненные привилегии, которые очень ценились казаками. Они заключались в получении прибавки целой трети жалования, сохранявшейся при выходе в отставку (после смерти кавалера, его вдова в течение года пользовалась правом на её получение) и, что весьма важно для крепостной России, в запрещении применения к владельцу Георгиевского креста телесных наказаний (это не касалось казаков).
П о состоянию на 23 января 1809 года, в станице Гундоровской было пять казаков, награждённых знаками отличия ордена Святого Георгия. Это урядники Михаил Диков и Петр Королёв, казаки Василий Овчаров, Михаил Елецков и Василий Симонов.
В 1806-1812 годы велась очередная война с Турцией. В сражении у города Браилов (на территории нынешней Румынии), осенью 1809 года получил ранение и был награждён Знаком отличия Военного ордена Святого Георгия казак Гундоровской станицы Григорий Иванович Карпов.
Особым испытанием для боевых качеств донского воинства стала Отечественная война 1812 года. Незадолго до того, как она началась, в конце мая 1812 года, от станицы Гундоровской, к атаманскому двору и квартире был снаряжён караул.
У атаманского двора гундоровские казаки, стоявшие в карауле, одними из первых, услышали царский манифест о начале войны с французами. Огласил этот манифест наказный атаман Матвей Иванович Платов. Как известно, запасные полки, призванных к воинскому делу донских казаков, на события войны конца лета 1812 года опоздали.
Так уж получилось, чтобы не оставить семьи не только без кормильцев, но и без хлеба, хотя бы до следующего урожая, они задержались в границах области для уборки хлебных нив. Эти полки, в том числе и сформированный в станицах по Северскому Донцу полк, в составе которого были гундоровские казаки, пришли своим ходом не к рубежам защиты Москвы, а уже в Тарутино, после того, как столица была сдана французским войскам. Но это не помешало казакам отличиться в той войне, особенно в заграничном походе 1813 -1814 гг.
В архивных документах, описывающих боевые действия казачьих войск в Отечественной войне 1812 года, в числе отличившихся называются казаки-гундоровцы Андрей Фёдорович Процыков и Пётр Пшеничнов.
Войсковой старшина Андрей Федорович Процыков родился в 1771 году в станице Гундоровской. Служил в Атаманском полку с 1811 по 1822 год, а затем уволился с воинской службы в отставку, в родную станицу. Свой подвиг он совершил при таких обстоятельствах. Будучи в составе Атаманского полка 18 октября 1813 года, он был снаряжён с командой казаков к большой дороге, ведущей из Лейпцига в город Фульде. На этой дороге неприятель поставил основательный заслон. Дерзкий казачий командир Андрей Процыков с ходу ударил по неприятельской позиции и, преодолев бешеное сопротивление врага, захватил три пушки и три ящика с артиллерийскими зарядами, а также взял в плен тридцать французов.
В этой боевой операции войсковой старшина участвовал, не залечив до конца ранение в руку от сабельного удара, полученное им 12 мая 1813 года под городом Роттенбергом. Однако, А. Ф. Процыков не только не покинул поле боя, но и продолжал бесстрашно сражаться вместе с товарищами. За это боевое дело войсковой старшина получил орден Святого Великомученика Георгия четвертой степени.
Есаул Пётр Пшеничнов, станицы Гундоровской, пал смертью храбрых в бою 13 октября 1813 года. До этого он был адъютантом у генерала Василия Дмитриевича Иловайского,
Гундоровские казаки участвовали в заграничном походе русских войск, в основном, в составе полка Мельникова пятого. В феврале 1814 года этот полк принимал участие в известном сражении уже на земле Франции под Краоном и Лаоном. В архивных документах про этот полк при «испрошении» ему награды говорилось: «…он, находясь в сражении при Краоне в кавалерийской бригаде генерал-майора Бенкендорфа, до приходу кавалерии генерала Сакена, совокупно со всею бригадою удерживал более четырёх часов кавалерию, бывшую под предводительством Наполеона, и несколько раз атаковал оную и наносил повсеместный вред, несмотря на превосходство неприятельских сил».
Среди самых отчаянных храбрецов в том встречном кавалерийском бою был назван гундоровец - казак Новоайдарсков.
Знаком отличия Военного ордена Святого Георгия за заграничные походы 1813-1814 годов были награждены выходцы из Гундоровской станицы: урядники Михаил Диков, Семён Швечиков, Никита Есаулов, Павел Солодов и Пётр Королёв, казаки Василий Овчаров, Михаил Елецков, Василий Симонов и Иван Трофименков.
В Государственном архиве Ростовской области хранятся толстые дела, исписанные мелким витиеватым почерком войсковых писарей, с надписями, свидетельствующими о том, что за истрёпанными обложками подшиты послужные списки офицеров Войска Донского, в том числе и уроженцев станицы Гундоровской. По состоянию на 1820 год, в чине есаула числился в них Филипп Мануйлович Номикосов, отец известного исследователя Донской земли Семёна Филипповича Номикосова. Также, в списке есаулов есть фамилии зачинателей гундоровских воинских династий: Фёдор Иванович Процыков, Алексей Александрович Пшеничнов, Карп Тихонович Рытиков. Знакомые фамилии можно встретить среди хорунжих: Иван Никитович Трофименков, Степан Григорьевич Мазанкин, Иван Иванович Шляхтин и Кондрат Никифорович Краснянский.
Принимали участие казаки и в таком привычном и обязательном для них деле, как усмирение бунтующих крестьян. Для этого воинскими экспедициями и атаманами станиц Гундоровской и соседних с ней - Луганской, Митякинской, Каменской и других готовились приказы о сборе казаков в назначенном месте (так называемые места лагерных сборов). Можно привести выдержку из одного подобного распоряжения от 5 июня 1820 года с красноречивым заголовком «Об отправке казаков на усмирение вышедших из повиновения крестьян»: «… для усиления средств к усмирению вышедших из повиновения крестьян,... станицам коим предписано один полк туда нарядить, приказать, чтобы люди... выступили из домов не более как в двадцать четыре часа и следовали на сборное место к хутору Яновскому, на реке Мокрый Несветай стоящему, с пятисуточным провиантом, делая в день переходу не менее тридцати пяти верст».
Отличились в этом походе казаки станицы Гундоровской: сотник Алексей Пшеничнов, хорунжие Антон Костин и Иван Краснянсков, а также урядник Степан Королёв.
В Государственном архиве Ростовской области хранится немало таких распоряжений. Так что следует подчеркнуть, что гундоровцы отличились не только на полях сражений многочисленных войн XIX века, но и приводили в дикий ужас жителей бунтующих волостей, при наведении такого порядка, каким они его понимали в царские времена. Гордясь своими предками-казаками, которые верно служили государям, они всегда считали, что любая смута есть явление для российского государства разрушительное. И сидя на завалинке, старики не раз вспоминали, как и где они получали награды за походы дальние и разные, и больших отличий между походами боевыми и усмирительными они никогда не делали.
Когда я был в Польше, то заметил, что в каждом местном краеведческом музее уделяется большое внимание восстаниям польского населения против самодержавия в XIX веке. Это и народные восстания 1831 года, и не менее известные народные волнения 1862 года. Во время подавления этих беспорядков отличались и казаки станицы Гундоровской. Например, урядник Степан Изварин, будучи в Атаманском полку, был награждён за отличие в делах Польской кампании 1831 года. А в 1862 году гундоровцы были в составе Лейб-гвардии Атаманского казачьего полка, выступившего против мятежников в Виленской губернии. Но, данных об отличившихся в том походе, в архивах я не обнаружил. Но даже если бы и были достоверные описания этих жестоких боевых дел, они всё равно не всегда вяжутся с представлениями о казачьем великодушии и благородстве.
