Не чувствовали ли вы сами себя немножко дураками в этом зализанном, целлофановом, бетонном, стеклянном, целлулоидном мире, в котором развелось слишком много умных?
Прот. А. Ткачев
Жила себе девушка Оля, не тужила. А потом вдруг, как обычно оно и бывает, случилась с Ольгой беда. Да такая, что и не расскажешь никому, разве что матери да самой близкой подруге.
Подруга-то и посоветовала Ольге обратиться к Ватной Матрене. Мол, есть в одной уральской деревеньке святая бабушка, которая всегда помочь готова. Да не просто готова помочь, а действительно помогает. И никому не отказывает.
— Странная она только, — словно бы извиняясь, добавила подруга. — Вроде как юродивая. Да только ты не бойся, Оленька, поезжай к ней! Юродивых бог любит.
На следующий день Ольга взяла на работе отпуск без содержания и рванула из Москвы на неведомый Урал.
Попасть в Михайловку, где жила Ватная Матрена, оказалось далеко не так просто, как рассчитывала Ольга. Но по-настоящему страшно ей стало, когда водитель старого, дребезжащего всеми своими частями автобуса высадил Ольгу у поворота на деревню. Глинистая колея уходила куда-то в лес.
— Михайловка!
— Извините, мне теперь туда? — растерянно спросила Ольга, оказавшись с чемоданом в руках на размякшей от дождя обочине.
— Почем я знаю, — проворчал водитель в желтоватые усы, — куда тебе нужно... Если в Михайловку, то туда.
— И далеко идти? — упавшим голосом прошептала Ольга.
— Не, километров пять всего, — успокоил ее водитель. — Ты молодая, дойдешь помаленьку!
Автобус зарычал и укатил прочь, окутав Ольгу на прощанье клубами вонючего дыма. Проводив транспорт взглядом, Ольга сделала несколько неуверенных шагов в чавкающей грязи, потом уронила чемодан под ноги и тихо заплакала, размазывая слезы по лицу.
Уже вечерело, когда она, взмокшая и несчастная, наконец приковыляла в Михайловку. Деревня была совсем крохотная — с десяток разбросанных вдоль кривой улицы домов, серых и бесприютных, как воробьи.
Из-за высокого забора неожиданно вывернул велосипедист. Пожилой мужчина — скорее, даже дед, старик, — заметив Ольгу, остановил свой драндулет.
— Здравствуйте, — первой поздоровалась Ольга. — Я бабушку Матрену ищу...
— Ага, к дурочке пожаловала, — осклабился дед. — Ну-ну, иди.
— А подскажите, пожалуйста, — нерешительно сказала Ольга. — Может, оформиться как-то надо? Записаться...
— Записаться? — непонимающе переспросил дед.
— Да. На прием.
— Это к Матрене-то?
Дед затрясся в смехе.
— Вон ее дом, третий по этой стороне. Березка стоит, видишь?— старик махнул рукой вдоль улицы. — Иди, она тебя без записи примет!
— Спасибо, — сказала Ольга и направилась к дому Матрены.
— Не благодари, — пробормотал старик вслед. — Видно, дурочки друг к дружке тянутся...
Вот и дом Матрены. Поставив чемодан, Ольга несколько раз коснулась двери костяшками пальцев. Никто не ответил ей. Тогда она, кашлянув от смущения, постучалась сильнее. Из-за двери послышались звуки, похожие на жалобное мяуканье. Ольга нахмурилась, толкнула дверь и вошла в избу.
На лавке, застеленной красным, вытертым до основы ковром, сидела большая пухлая старуха.
Ватная Матрена пела.
Несмотря на то, что в комнате было тепло, старуха была одета в засаленный ватник, теплые шерстяные штаны и валенки. Из-под низко повязанного платочка на Ольгу уставились внимательные и бойкие, как у бурундука, глазенки.
Ольга поздоровалась и, глядя в пол, поведала старухе о своей беде. Матрена молча слушала, не сводя с девушки глаз и покачиваясь из стороны в сторону, как игрушка-неваляшка. А потом сунула руку куда-то за пазуху и протянула Ольге клочок серой ваты.
— На-ка!
Ольга осторожно, двумя пальцами, взяла у старухи неопрятную вату, поднесла к глазам.
— Бабушка Матрена, что же мне с этим делать?
— А положи, где много, — закивала старуха. — И грей-грей! Грей! А где нет ничего, там ничего и не будет. Там только сквозняк дует... У-у-у-уу!
Ватная Матрена выпучила глаза и широко распахнула лягушачий беззубый рот.
— А-аа! А-а-а-а-а-ааа!!!
Ольга попятилась к двери, развернулась и пулей вылетела из Матрениной избы, по дороге больно ударившись плечом.
Подхватив на бегу стоящий на скрипучем крыльце чемодан, сволокла его по ступенькам в заросший высокой жухлой травой двор и кинулась на улицу. Господи! Отбежала на противоположную сторону и замерла, прислушиваясь. Но всё было тихо, только сердце гулко колотилось о ребра да трещал где-то одинокий закатный сверчок.
Над недалеким лесом, уже слившимся в одно большое темное пятно, догорало солнечное пламя. Огонь солнца перестал сушить землю, и сразу сделалось промозгло, зябко. Ольга опустилась на свой чемодан и сгорбилась на нем, подперев голову руками. Она так устала за день, что одна только ужасная перспектива остаться в уральской глуши без крыши над головой еще бодрила ее.
А Михайловка медленно погружалась в ночную тьму, как получивший пробоину корабль, с которого ушла команда — в немоте и без единого огонька. Скоро на небе проступили редкие мелкие звезды, которые не давали ни тепла, ни света.
Ольга встала с чемодана и сунула руки в карманы курточки, пытаясь согреться. Пальцы коснулись чего-то мягкого. Клочок ваты.
Ольга хотела было выбросить эту дрянь, брезгливо тряхнула рукой, но вата прилипла к ладони, словно бы не хотела расставаться с Ольгой.
И сердце ее вдруг сладко заныло от жалости к себе самой и ко всем-всем несчастным в этом мире — людям, далеким небесным телам над головой, бесполезным вещам. К клочку ваты, который дала ей одинокая сумасшедшая старуха. Девушка сжала руку с ватой в кулак и приложила к груди. И надолго замерла так, наслаждаясь теплом и счастьем, которые возникли из ниоткуда и теперь волнами расходились по всему ее телу.
---
Другие рассказы и сказки: