— Ну как, внучка, помогла тебе Цыни?
— Скорее запутала еще больше. Я раньше неумехой себя считала, а теперь особенная стала. Странно все это.
— Была бы совсем бездарной в институт не взяли бы.
— И то верно. Можно я посплю еще чуть-чуть. А то в Москве еще ночь, сложно быстро перестроиться.
— Поспи, поспи Жанночка. А я пока тесто поставлю на пироги, а вечером баню протопим.
Девушка заснула сразу, как голова коснулась подушки. И снилась ей Цыни верхом на китайском водяном драконе, плывущим по реке. С одного берега ей махали девушки в венках — русалки, а с другого свистел кто-то с опушки леса. Сама Жанна смотрела на все это откуда-то сверху. Старая знахарка подняла голову и крикнула:
— Пояс-то одень! Без него ты слепая.
Проснулась. Солнце светило уже во всю. Птицы щебетали, где-то лаяла собака. "Хорошо все таки в деревне" — подумала Жанна.
— Встала уже? — в проеме показалась баба Зина — Я вот тебе переодеться принесла, а то столичные вещи быстро испортятся. У нас же то пыль, то грязь. Жалко одежу портить.
Жаннка недовольно поморщилась, не сильно хотелось ходить в ситцевом платье и платке, но все же приняла из рук бабушки аккуратную стопку вещей. Предложенный гардероб приятно удивил: лёгкие штаны на резинке и длинная туника из марлевки — то что нужно для исследования округи.
— Откуда у тебя это, баб Зин?
— Колькина жена дала за ведро огурцов. У них не пошли еще, а у нас полная теплица.
"Как же здесь все просто" — думала Жанна: "А вот если я в ГУМ с ведерком приду? Мне дадут модных шмоток?" От таких мыслей рассмеялась и принялась примерять обновки.
— Ну хватит хохотать, пошли обедать. Я там окрошки приготовила и пирогов настрянала с луком и яйцом, как ты любишь.
— Баб Зин, мне Цыни приснилась, велит пояс надеть.
— Так надень.
— А где он?
— Вон, к кровати привязала, ты же вечно все бросаешь.
Девушка покраснела, девятнадцать лет, а к порядку так и не приучилась. Пожилой человек за ней вещи по дому собирает.
Вечером Жанна решила пройтись по округе, вспомнить все места, где любила играть с соседскими детьми. Сама не заметила, как ушла далеко от села. На берегу остановилась. Показалось, свистнул кто-то, прям как во сне. Осмотрелась, никого не заметила.
— Меня высматриваешь?
Девушка вздрогнула, обернулась. Прямо за спиной стоял лохматый мужик в каком-то рванье.
— Ты кто?
— Совсем ошалела? Своих не признаешь? Сколько я грибов тебе показывал? А полян ягодных? Забыла? Вот и делай добро людям!
— Успокойся, не шуми, просто давно тут не была. Ты дядя Толя с шестого дома?
От этих слов мужик подскочил на месте.
— Дура!
— Сам дурак! — выпалила Жаннка и тут же добавила — Извините, вырвалось как-то.
В это время из воды показались рыбки и принялись смеяться над лохматым, тот сразу переключился на них:
— А ну кыш, мелюзга!
Жанка внимательно вглядывалась в лицо мужчины. Нет, не знакомый. Что же тогда ему надо?
Из задумчивости вырвал голос Цыни:
— Познакомились уже? Хорошо. Как тебе поясок?
Жанка сдернула пояс и мужик пропал, как и рыбки. Завязала — появились.
— Нравится?
— Странновато.
— Не удивляйся, просто теперь можешь мир видеть таким какой он есть.
— А мужик этот кто? Леший?
— Он самый, все уши мне прожжужал какая ты хорошая маленькая была, не одного фантика в лесу не бросила. Теперь женится на тебе хочет.
— Рановато мне об этом думать — почти шёпотом сказала Жаннка, чтобы не обидеть косматого.
Леший не слушал. Он кидался в рыбок галькой. А те плескались, смеялись и дразнили сердитого хозяина леса.
— Ну сволота мелкая, всех повылавливаю и засушу к пиву! — вопил во все горло лохмач.
— А он что, пьет? — удивилась Жаннка.
— Не совсем, только когда деревенские забудут хмельное, может тяпнуть, а потом зверей и птиц гоняет по лесу. Такой вой и щебет стоит — уснуть невозможно. А потом совестью мучается, помогать всем начинает. Так что не волнуйся, он мужик хороший.
— Да мне не важно — отстранилась Жаннка — Я вот о чем спросить хотела: сон видела, там вы на драконе плыли, они у нас в реке водятся?
— Заплывают иногда с китайской стороны, но не часто. Все дело в воде — совсем грязная стала. Вот они и сидят у истоков, где почище. Ранней весной приплывают к нам. Мало их осталось, скоро совсем исчезнут.
Цыни замолчала, уставилась на воду и по морщинистым щекам потекли слезы. Жаннку охватила непонятная тревога, захотелось сбежать поскорее.
— Пойду я, меня баба Зина ждет, баню топит. А завтра к Вам, как и обещала.
— Ступай, милая, а я еще здесь поброжу.
