Сегодня в Воронеже сильный, январский ветер, который угрожающе раскачивает две мои туи, растущие у калитки моего дома — мою Богородицыну стражу, как я их называю. Так как всегда мечтала иметь перед домом две туи - биоту, дерево жизни, много лет назад перед покупкой - выбором дома, накануне, полночи молилась Пресвятой Деве Марии указать мне жилище, где будет счастлива вся семья. И, подъезжая, уже по счету к пятому, старому дому в два этажа из белого кирпича, мы с мужем увидели два деревца у калитки. Он воскликнул:" А вот и твои туи!" Эти молодые деревца и оказались знаком Богородицы... Стучитесь и вам отворят дверь! Нам очень понравился домик, с первой минуты мы почувствовали, что мы, в самом деле, ... у себя дома... Я вознесла молитву благодарности Матери Божией !
Всегда любила ветер. Движение воздуха, энергию стихии — это всегда перемена погоды, и, казалось, перемена жизни. Прийдет что - то новое, светлое, еще неожиданное и неизведанное. Ветер любила всякий: резкий, зимний, пробирающий до костей, от которого хотелось кутать нос в шарф и горячий, летний, несущийся, иссушающий.
Помню ветер детства. Западная Украина, Ратно, 90 км от границы Белоруссии, Бреста. Мы, дворовые дети, во время сильного летнего ветра бежали, раскинув руки в стороны" самолетиком", подражая птицам. Пытались взлететь со следующим порывом ветра, ложились на упругий воздух грудью и искренне верили, просто знали, что ещё чуть - чуть, ещё, ещё ... и мы взлетим над землёй! Только надо очень хотеть, верить и очень быстро бежать, обязательно раскинув руки и крича... Детская, неподдельная вера в чудо, незамутненная ещё запретами и взрослым, скептическим опытом неверия. Ещё живая, " помнящая " какое - то древнее знание души, утерянная или хранящаяся в народе до поры до времени...
Помню также ветер раннего детства, ветер Сибири, могучей, бескрайней, шумящей тайги. Совсем ещё малышкой, на руках у мамы, задыхаясь от ветра слабыми лёгкими, раздувающимися от сильного потока воздуха, утыкалась личиком в материнскую грудь, шептала, не выговаривая ещё " р" :" Ой, ветел, ветел"! Тогда я ветер ещё не любила, не понимала...
И в памяти моей живёт и латышский ветер начала моей юности, когда мы шли с бесконечно любимой мамочкой с нашего хутора под Ригой в ближнюю деревеньку за свежим хлебом в Рагану( ведьму в переводе с латышского языка). Рагана - ведьма, река Красная — красивая, а Малый Икорец— происходит от слова икра... Воронеж с древнерусского означает в одной из версий: в Ра ин еж— в солнце стоит он, а Ратно на Волыни происходило от слова рать, сеча там была большая нашей русской рати с напавшими ворогами... Всегда интересовалась краеведением и названием рек, городов и деревень, где приходилось жить. Когда знаешь и понимаешь название - приобщаешься к месту и людям живущим там, и они становятся близкими, понятными и родными. И ты уже здесь своя, не пришлая, чужая!
Так вот, продолжая о латышском ветре — шли мы с мамочкой в Рагану и по обеим сторонам дороги раскачивались и пугающе гудели под тугим напором хмурого, осеннего ветра старые, древние вербы, напоминающие мне своими причудливо закрученными стволами и ветвями костлявые, протянутые ко мне руки именно тех самых, сказочных ведьм! Но мне почти не было страшно ведь меня за руку крепко держала сильная и теплая ладонь моей доброй мамы. Мир был гармоничен и прекрасен, полон счастья и покоя. Я ощущала себя в полной безопасности. Слезы горячие, детское, безыскусное тепло воспоминаний о том счастье, омывает душу.
Также помню ветер зимний, гудящий и особенно осенний, промозглый, в предчувствии русской зимы, белого безмолвия, какой - то безысходности, когда иду по нашей кривой улочке Дуговой, где таксисты вечно чертыхаясь, сдерживают машину, чтобы не пропустить внезапный, резкий поворот. Осенью, когда в садах на нашей улице поспевает богатый урожай яблок можно и вовсе охмелеть от пьяного ветра, разносящего на всю округу винный, дурманный аромат забродившей падалицы ... Поздней осенью же наша улочка превращается в продуваемую, ветровую трубу, идёшь, а березы так шумят, волнуются !... Шум берёз, тревожный гул, как вечный зов Родины, России и слышишь в нем голос незабвенного Дмитрия Хворостовского:" Шум берёз — для меня это песни звук, шум берёз — это голос любви, свет любви к нашей доброй земле..."
Ветер Дальнего Востока не забыть мне никогда, куда забрасывала к берегам Тихого океана нашу семью служба военного, морского офицера, моего супруга, во Владивосток— владей Востоком. " Владивосток далеко, но ведь это город - то нашенский ,"— говорил В. И. Ленин. В памяти встаёт холодный, ветреный день во Владике — так любовно зовут жители свой город. Зима, а ни единой снежинки на дорогах, подметенных ледяным ветерком с Японского моря, как шустрым веником.
Мороз и солнце просто заливает улицы и и удобнейшую для стоянки кораблей морскую бухту Золотой рог, вдоль которой и расположился город. Дышится легко и привольно! Но летом здесь ветер, бывает, превращается в грозный суховей и тогда несутся над моей дачей в Кипарисово мимо нас днём и ночью темные, дождевые тучи, словно гонит их заботливый пастух- облакопрогонник к небесным, неведомым пастбищам... И все мимо, мимо!...
Мы так вожделенно вместе с соседями ожидаем дождь, поглядывая с нетерпением то и дело на небо. Истосковались по дождю помидоры разнообразных, сортов , форм и окрасок: перцевидные мясистые и розовые, формой напоминающие лампочку, сладкие, с нежным вкусом, знаменитые Хабаровские с два кулака величиной и любимейшие Бычье сердце...
Разломишь их и засияют половинки сахарной, душисто - красной мякотью, заполняющей свежей сладостью с лёгкой кислинкой рот... Страдает без влаги нежная зелень к столу, которой пора наливаться пряным, острым соком— чужеземные кинза, тархун, базилик.
Вспоминаю свои хождения с ведрами за водой через два дома к маленькому прудику, затаившемуся в сени старых, узловатых лип, исполняя заданный самой себе урок наполнить до краев водой четыре бочки, стоявшие по углам дома для полива. Наш любимец, кот Филимон бегает как собачонка вслед за мной от дома к пруду и, наконец, не выдерживая зноя, обессилев, сдается и валится прямо в теплую, дорожную пыль.
Лежит там, вывалив розовый язык и только глазами - янтарями провожает, снующую мимо то с пустыми, то с полными ведрами, хозяйку. Ветер горячий, как из печки, многодневный суховей, от которого трескается в два пальца земля и все живое молит:" Пить, пить..." То - то ликования всем и всему, когда, наконец, хлынет ливень— освобождение от жары, жажды, пыли и гнетущего суховея!
И вспоминаю уже недавний ветер моей жизни у Черного моря, на Кавказе, под Туапсе, налетающий после сильной жары ураганом и дующий со шквалами резкими, свистящими, перемежаясь минутами полного затишья. Он воет, как разъяренный зверь и тогда опрокидываются, сдвигаются во дворе и " летают" по ветру пластиковые столы, кресла и горшки с цветами. Приходится все это добро, летнее убранство задвигать в углы и закреплять всем, чем только можно! Дует этот ветер ровно три дня. Розы гнутся и трепещут, роняя душистые лепестки цветов, листья банана ветер полосует, как острой бритвой на длинные, узкие полоски и они, шумя, реют на ветру! Кипарисы грозно трещат и плавно покачиваются и гортензии, скорбно и сокрушённо клонят долу свои пышные, малиново - розовые гигантские шары... Однако, все проходит в этом подлунном мире, всякая суета сует, стихает и ураганный ветер и, начинает тянуть с моря лёгкий, теплый, бриз, принося покой людям и растениям. Лежишь тогда на пляже и словно растворяешься в этой синей нежности моря, неге и истоме ... Исчезаешь в сверкающем воздухе, становишься единой с солнцем, морем, небом и берегом. Течение мысли замирает, замедляется и, вот, уже блаженно и беспечно дремлешь, обдуваемая шаловливым ветерком, пахнущим йодисто морскими водорослями...
И есть в моей жизни ещё один ветер, особенный, дорогой, музыкальный. Впервые он подул в далёкой юности с Запада. Западный ветер — это Зефир в греческой мифологии. " Любовь моя, цвет зелёный, зелёного ветра всплески, далёкий парусник в море, далёкий конь в перелеске..." ( Ф. Г. Лорка.) Зовется этот ветер — Рафаэль...
Ощутила и увидела я его первое, страстное дуновение в Ратно( Западная Украина), где прошло мое детство. Я была заядлая, юная киноманка 14 - лет и та ещё " лисичка", умеющая подластиться к маме и дяде Васе, моим любимым людям, которые всегда ссужали меня монеткой достоинством в 10 копеек — пропуском в волшебный Киномир...
Стояло лето моего нежного отрочества и я ощущала себя вполне взрослой, юной особой, книгочеей, интересующейся музыкой и увлекающейся танцами. И так, стояло жаркое лето и мы с подружками собрались на вечерний киносеанс, постольку - поскольку моя тетушка занимала в ДК должность главбуха, то препятствий мне никто не смел чинить со стороны контролеров, с улыбкой, как старую знакомую, пропускающих нас в кинозал.
Ох, уж этот наш клуб! Он казался мне дворцом с античными колоннами и роскошными люстрами, и зеркалами в простенках фойе, где между ними были развешаны портреты известных актеров и актрис! Привезли зарубежную кинокартину со странным названием " Пусть говорят". Ещё утром я спросила у тети про что кино и она, сосредоточенно щёлкая костяшками счет, рассеянно обронила: " Про какого - то Рафаэля"... Я подумала про итальянского художника, его автопортрет висел в читальном зале библиотеки, где я была завсегдатаем — молодой человек с каштановыми волосами до плеч, с серьезными карими глазами и в красном берете.
Зал был полон народу, яблоку негде упасть и у сцены на полу в ногах у взрослых расселась вездесущая поселковая детвора, чудесным образом проникшая на вечерний сеанс ... Свет погас. В начале были" Новости дня" - киножурнал, скучный, как водится, для меня. И вот, наконец - то, начался фильм... Зазвучали красиво гитары и вдруг — поворот лицом к зрителю, прыжок, и нам, уже танцуя, распевая и озорно подмигивая, поет красивый, заводной парень! Вот у кого были глаза! Горячие, темного янтаря, лукавые, а неповторимый, но почему - то уже сразу узнаваемый, единственно родной голос пронизал все мое юное существо и с каждой новой песней я все более становилась зачарованной, ошеломлённой! Так можно петь?!... Откровенно, открыто отдавая себя и, казалось, Рафаэль поет только для меня одной! Больше я не видела, не ощущала никого рядом: Рафаэль и я глядели друг другу в глаза...
И началось: Рафаэль, Рафаэль, Рафаэль и ... Испания!... Однако, эта идиллия длилась не слишком долго, вскоре жизнь нас развела, но точно через 50(!) лет мы снова оказались вместе, Рафаэль вернулся в мою жизнь, в самый трагический ее момент и отвел беду, заслонил собой от боли. Да, никогда он, собственно, и не уходил из моей судьбы, просто эта любовь моей юности имела свой потаённый уголок в моем сердце! Наступил ее час и она вышла наружу и заняла подобающее ей место в моей жизни. И теперь этот страстный ураган, испанский Ветер — Рафаэль навсегда со мной!
Такие разные ветра моей жизни... Я не устаю всегда ждать с ветром радостных изменений: вот прилетит новый ветер и принесёт счастливые вести, и жизнь наша станет светла и прекрасна, засияет безоблачное небо, ветер разгонит черные мысли, как тучи... Я ожидаю, как и , всегда , и ныне доброго ветра перемен.
Татьяна Кузьмина, 31 января. 2021. Воронеж.
Фото из архива автора.
Советуем вам прочитать очерк Татьяны Кузьминой, размещенный у нас на канале - НАШ ДОБРЫЙ ВОЛШЕБНИК КАРЕЛ ГОТТ
Подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропустить новых очерков и материалов.