В истории России слово «самозванец» встречается с завидной периодичностью. Я уже рассказывала о тех, кто выдавал себя за «чудом спасшегося) цесаревича Алексея, но ведь это был далеко не первый и совсем не единственный случай. У многих российских правителей появлялись двойники в то или иное время, причём некоторые из них были весьма достоверны, да так, что собирали вокруг себя большое число соратников.
В 1762 году произошёл очередной дворцовый переворот, которыми так славился 18 век русской истории, приведший к власти Екатерину II и свергший с престола ее мужа Петра III, одного из самых неоднозначных правителей. Спустя непродолжительное время теперь уже бывший император умер, а его смерть повлекла за собой новый поток самозванцев. И хлынули они с огромной силой, всего было насчитано порядка 40 «Лжепетров».
Самым известным, вероятнее всего, является Емельян Пугачев. Его имя плотно вошло в историю как человека, возглавившего «бессмысленный и беспощадный» русский бунт. Откуда же он взялся?
Родился Емельян в Донской области примерно в 1742 году (судя по его собственным показаниям) в той же станице, где за сто лет до этого появился на свет Степан Разин, другой российский бунтовщик. Емельян помогал семье по хозяйству, «боронил за отцом землю», а в 17 лет был записан на казацкую службу вместо своего отца, который к тому моменту уже ушёл в отставку. Был женат на казачке Софье Недюжевой. Участвовал в Семилетней войне, участвовал в сражениях, но ранений избежал. Затем принимал участие в русско-турецкой войне, начавшейся в 1769 году, заболел и предпринял попытку уйти в отставку. Но разрешения на это не получил. Тогда Емельян из армии сбежал, за что не один раз был арестован, но умудрялся сбегать. В 1773 он попытался организовать бунт из-за недовольства расширением полномочий дворянства, но довести начатое до конца не успел-его приговорили к каторге. Однако и оттуда он сбегает. Теперь Пугачев решил подойти к делу осознанно и представился недавно почившим императором Петром III, чтобы возглавить казачье войско. При этом сам Пётр к казакам вообще никакого отношения не имел и свои полки строил по европейскому образцу.
Пугачеву нужна была сильная армия, он поставил себе целью добраться до свободных земель Закубанья и там разбить казацкое поселение. Он был настолько убедителен, но даже те люди, с которыми вместе он придумывал легенду, в какой-то момент засомневались, а вдруг это и правда Пётр? В своих мечтах Пугачев уже видел свободное крестьянско-казацкое царство, во главе с царем-мужиком. Эти рассуждения были наивными, однако недовольное казачество и крепостные крестьяне хотели искренне верить в их реальность. В казацком полку, которым командовал Пугачев, на самом деле мало кто верил, что перед ними настоящий император. Но он пользовался популярностью у народных масс, так что его пока терпели со всеми его выходками.
Пугачев действовал, доказывая, что для достижения цели любые средства хороши. Он не гнушался бесчинствами, насилием и разбоем, без жалости расправлялся с военными и помещиками, защищавшими свой дом. Разбой и грабежи в результате привели к тому, что его отряд стали звать бандой. Документы, касающиеся бунта Пугачева, находились под грифом «секретно» почти две сотни лет, поэтому множество фактов так и остались недоступными.
Мятежник был уверен, что его поддержат не только крепостные крестьяне, но и татары, башкиры, казахи, калмыки, то есть все, кого не устраивало русское правление. Он всеми силами старался разбудить у национальных общин ненависть к правительству России, даже заручился поддержкой Салавата Юлаева. К власти пришла немка, которая не имела ничего общего ни с династией Романовых, ни с русской кровью, необходимо было восстановить справедливость и вернуть трон законному наследнику (поначалу Пугачев воевал якобы за Павла, потом за себя, но разницы будто никто не заметил).
К зиме 1773-го войско Пугачева насчитывало двадцать пять тысяч человек, которые владели 86-ю пушками и припасами, предоставленными военными заводами на Урале. С помощью эмиссаров на территории захваченных областей распространялись манифесты, которые содержали заманчивые обещания якобы от императора Петра III. Вооруженная до зубов казацкая армия оказывается в низовьях Волги, и в каждом отвоеванном городе так называемого царя приветствует народ. Однако затем армия была разгромлена под Царицыным, ей пришлось спасаться бегством.
Пугачева посадили в клетку, которая не давала ему возможности даже выпрямиться. Его личным конвоиром стал Александр Суворов, который и доставил пленника в столицу. Самозванца Пугачева и его соратников судили закрытым судом Сената. После вынесения смертного приговора, его лично утвердила императрица Екатерина II. В виде казни выбрали четвертование, которому планировали подвергнуть и самого Емельяна, и его ближайших соратников.
Однако суровое наказание смягчили, и 10 января 1775-го все пятеро были обезглавлены, а потом колесованы на Болотной площади. Непосредственно перед казнью Пугачев вел себя спокойно, крестился в сторону соборов и просил прощения у обычного народа. Конечно, разговоров про то, что это Пётр III уже не вели, да в них и не поверил бы никто.
Но Пугачев был далеко не единственным.
В Саратове жил беглый крестьянин Федот Богомолов, представившийся казакам под фамилией Казин. Потом откуда-то появились слухи, что он является Петром III, хотя многие указывали на то, что они совершенно не похожи. Несмотря на это, казаки решили связать всех офицеров и провозгласить императором Петром «Казина», а тот и не против был. Только один из офицеров успел схватить самозванца, заковать в кандалы и отправить в Царицын. И даже там посетителям Федот представлялся исключительно как спасшийся император, даже показывал подтверждающие это знаки на груди. Волнение казаков в это время не утихало. 31 декабря 1772 г. в Царицыне был уже исполнен приговор суда над самозванцем: его наказали кнутом на виду у всего народа, вырезали ноздри и, поставив на лице клеймо, заключили в погреб; ночью его отправили в Сибирь на каторгу, но дорогой он умер. На суде Богомолов показал, что "императором Петром III объявил о себе в пьянстве своем, без дальнего замысла". Дело о нем велено было предать забвению и запечатать.
После 14 лет службы в Воронежской губернии из своего полка сбежал Гаврила Кремнев, добыл себе лошадь и заручился поддержкой двух крепостных крестьян. В течение нескольких дней после этого он ездил по ближайшим селам, где называл себя вначале «капитаном на императорской службе» и заявлял, что винокурение императорским указом запрещается, а сбор подушных податей и рекрутчина остановлены на следующие 12 лет. Он рассказывал, что его отправили разносить вести по всей стране, так как в столице совсем уже все перепуталось. Как реагировали на это граждане - не известно, но по итогу легенда сменилась, теперь он решил объявить своё «царское имя». Точнее, он признал, что зовется Гаврила Кремнев, но это имя лишь для отвода глаз, оно помогает спасшемуся императору скрыться от наёмных убийц, которые наверняка его преследуют. Хотя даже после открытия «истинной личности» он с лёгкостью отзывался на имя Гаврила и, наоборот, не оборачивался, когда его кликали Петром.
Тем самым двум крестьянам, поддержавшим его в начале этой аферы, он пожаловал титулы Румянцева и Пушкина. Рассказывая, что же с ним произошло, Кремнев говорил: последний момент перед убийством (а он доказывал, что это было именно оно) императора подменил преданный солдат. Как он выбрался и каким способом уехал от столицы, Кремнев не описывал.
Ярым сторонником Гаврилы стал местный поп Лев Евдокимов, который поначалу выказывал сомнения. Он начал уверять своих односельчан, что в юности служил дворцовым певчим, «нашивал на руках» ребёнка-императора и узнал его снова по приметному родимому пятну. Видно, священнику поверили больше. Постепенно все больше людей принимают сторону «Петра». Целью было двигаться не на Петербург и даже не на Москву, а сначала на Воронеж, и уже оттуда дать знать, что вернулся истинный правитель.
Самозванец продолжал путешествовал по округе, посетил ещё пять сел, где он, по сообщениям документов того времени, «…держа в руке крест, велел… обывателям прикладываться к тому кресту с поднятием вверх руки и отгибанием двух перстов и целовать его Кремнева руку и ногу, что и было чинено, и носили его Кремнева обыватели на руках».
В его войске уже насчитывалось до полутысячи человек. Однако «императорствовать» пришлось недолго: в Петербурге уже узнали о том, что происходит, и отправили гусаров на подавление этого намечающегося бунта. Но плохо организованное, представлявшее собой скорее беспорядочную толпу, воинство, разбежалось при первых же выстрелах, а «император» был доставлен для допроса и наказания в Петербург. Екатерина своей рукой написала на поданном ей отчете: «Сие преступление произошло без всякого с разумом и смыслом соображения, а единственно от пьянства и невежества, что дальнейших и опасных видов и намерений не крылось. Попам указать, что поститься надобно не только в еде, но и в питие».
Всем, кто верил в искренность слов Кремнева, было объявлено, что он является однодворцем из села Грязевка и сбежавшим рядовым Орловского полка. Эти события происходили до знаменитого Пугачевского бунта, так что Екатерина и ее правительство обошлось с самозванцем гораздо мягче.
Кремнева было приказано возить по всем селам и местечкам, где он объявлял себя императором, привязав ему к груди доску с надписью «Беглец и самозванец», выставлять на позорище и прилюдно сечь кнутом. По сохранившейся легенде, солдат, исполнявший наказание не забывал при этом приговаривать «Не в свои сани не садись, дурак!». Вместо престола Кремнев получил позор, зато прославился, как и хотел. По окончании поездки, самозваному императору выжгли на лбу начальные буквы слов «Беглец и самозванец» и сослали на вечное поселение в Нерчинск, где следы его потерялись.
Кондратий Селиванов не поддерживал разврат среди хлыстов и создал своё учение, идеей которого было удаление половых органов для нераспространения блуда. Так была основана скопческая секта. Община, в которой жили ее представители, называлась «кораблём». Селиванова утверждал, что пришел на эту землю для того, что искупить грехи человеческие и спасти всех от кары небесной.
При этом Селиванов успел объявить себя не только Христом, но и спасшимся Петром III. Правда, собирать армию и идти на столицу он не собирался. Ему лишь нужен был авторитет, который можно было бы использовать для распространения своего учения. Так что он спокойно жил в своей Тамбовской губернии все годы правления Екатерины II.
Попал под следствие Селиванов тоже из-за своей сектантской деятельности, а не из-за мнимой принадлежности к царскому роду, хотя до императора периодически доходили слухи о человеке из Сибири, который выдаёт себя за его родителя. В 1797 году Селиванов оказался в Петербурге и, по рассказам скопцов, был представлен Павлу I. На его насмешливый вопрос «Ты мой отец?» Селиванов ответил: «Греху я не отец; прими мое дело, и я признаю тебя своим сыном». Свидание Селиванова с императором окончилось тем, что его велено было препроводить в дом для душевнобольных.
Спустя время Кондратий отправился в монастырь, где и умер в 1832 году. Ходатайства скопцов об освобождении Селиванова были безуспешны. При этом в монастыре Селиванова жил довольно свободно. Скопцы ходили туда к нему на поклонение, он раздавал свои волосы и остатки хлеба от стола, которые хранились, как священные предметы. И хоть с Селиванова было взято обещание не проводить скопческих служений, он почти сразу его нарушил. К скопцам присоединялись новые люди, в том числе государственные чины или их родственники (например, племянники Милорадовича). Прошения об освобождении Селиванова были отклонены, и он до конца своих дней жил в монастыре.
В 1766 году в Черногории объявился человек по имени Стефан Малый. Его происхождение неизвестно, выяснить его мешало то, что сам Стефан постоянно менял версии. Он был и крестьянином, и черногорцем, и турком, и греком, и военным дезертиром. Казалось, он сам не знает, как лучше себя представить, и нащупывает верное направление, которое придаст ему вес в глазах общественности. Нащупал. Прозвище «Малый» появилось почти сразу, хотя и не понятно, откуда. Самой значимой считается версия, что это перевод на русский язык его имени Стефано Пикколо.
Рассказывали, что он был искусным знахарем, лечил вытяжкой из змеиного яда и травами, причем брал деньги только после полного выздоровления пациента, а заодно вел с приходившими к нему непривычные беседы о необходимости закончить вражду и объединить черногорцев против общего врага.
В Сербии и Черногории, для которых Россия воспринималась как «старшая православная страна», легенда о выжившем Петре III сложилась так: бежавший от происков Екатерины и её любовника, император скрывается за границей, конечно же, в одной из православных стран. Тут скорее сработала человеческая психология, которая порой выдаёт странные вещи. Так как правил Пётр III совсем не много, в глазах людей он остался как добрый царь, который наверняка сделал бы ещё много знатных дел, но ему не дали коварные и злые завоеватели. Люди, особенно те, кто находились на расстоянии от российской столицы, будто сами хотели найти Петра в любом подходящем на эту роль человеке, чтобы восстановить историческую справедливость и дать ему ещё один шанс спасти граждан. В Черногории, находящейся по гнетом Османской империи, это было особенно актуально.
Стефан, по сохранившимся сведениям, был замечен, когда передавал проходившему мимо солдату письмо для венецианского дожа, уведомлявшее, что в Черногории надо готовиться к приему «свет-императора». Его будто бы сразу «узнали» и ему ничего не оставалось, кроме как согласиться с тем, что он и есть российский царь. При сравнении портрета Петра и Стефана были найдены многие схожие черты внешности. Казалось бы, людям этого достаточно, чтобы поверить, что перед ними свергнутый российский монарх.
Слухи о Стефане продолжали шириться и расти. Не прошло и месяца, как его признали царем — причем не только российским, но и черногорским, все окрестные селения, с ним беседовали местные старшины, с которых он потребовал дать отчет о том, что сталось с присланными ещё Петром I золотыми медалями. Считается, что ему подчинился сам правитель Черногории Владыка Савва. А когда к нему явились черногорские старшины, он разорвал грамоту, и заявил, что не примет власти, пока в стране будут продолжаться междоусобные распри. Требованию подчинились. В это время, уже как царь, Стефан Малый объезжает всю страну и везде народ приветствует его с воодушевлением. Он открыто объявляет себя императором российским Петром III, но настаивает, чтобы на государственной печати было вырезано имя «Стефан», под которым он и останется в истории.
Стефан Малый в самом деле оказался умным и достаточно дельным политическим деятелем. Он провёл реформирование внутренней и внешней политики государства, во многом действуя по верному для страны пути. В стране его уважали и даже несколько боялись. Существовала история, что во время одной из поездок он оставил на дороге серебряный пистолет и золотые монеты. За несколько месяцев никто так и не решился забрать себе эти вещи, а Стефан захватил их на обратном пути.
Но правление его было не очень долгим. С ростом авторитета Стефана черногорский митрополит Савва понял, что постепенно теряет власть. Он обратился с письмом в Россию, что понять, мог ли спастись их бывший правитель. Конечно, в Петербурге удивились, как в Черногории люди могут так легко впадать в заблуждение. Митрополит разослал копии этого письма старейшинам и стал требовать суда над Стефаном. Лже-Пётр III тогда обвинил Савву в пособничестве венецианцам, а его имущество в наказание предложил раздать вельможам, тем самым подкупив их голоса.
В 1770 году во время прокладки Стефаном Малым дороги, возле него взорвался пороховой снаряд. Самозванец остался жив, но был изувечен и ослеп. После этого осенью 1773 года подкупленный грек по имени Станко Класомунья, вошедший в доверие Стефана, дождавшись, пока в монастыре, где проживал Стефан, останется мало людей, ночью убил потерявшего зрение и способность передвигаться правителя, отрезав ему голову. Заявив служителям монастыря, что Стефан спит и велел его не беспокоить, грек вынес голову Стефана в мешке и бежал в Скадар, где и получил обещанную за убийство Стефана награду. Тело Стефана было похоронено в церкви Святого Николая в монастыре Дольние Брчели.
После смерти правителя народ ещё долгое время относился к нему с неподдельным уважением. При этом его годы не были ни мирными, ни стабильными.
Как мы прекрасно знаем, свято место пусто не бывает. Почти сразу после разоблачения Гаврилы Кремнева в Украине появился ещё один Лже-Пётр, им прикидывался некий Пётр Чернышёв. По сохранившимся документальным сведениям, он «горячо убеждал в том крестьян и плакал», говорил, что ему удалось чудом спастись от смерти и бежать из столицы. Отличала этого самозванца яркая экспрессия и эмоциональность, он будто и сам верил в свою несправедливую судьбу. Такое поведение не могло остаться незамеченным. Ему поверил местный священник Семён Иванецкий, вместе они стали формировать полки и обдумывать план по «возвращению» власти, но эта авантюра закончилась, едва начавшись: в Изюме самозванец был схвачен и предстал перед судом. Теперь, наученная опытом Екатерина II, относилась к лже-супругу гораздо жёстче. Применялись пытки, но и без них Чернышёв был сговорчив. На допросах он сразу во всем признался, рассказал, что женат, имеет маленького сына Павла, и наслушавшись в кабаках разговоров о покойном императоре, решил, что стоит воспользоваться случаем и объявить своё «царское имя».
По приговору Чернышёв был высечен кнутом и приговорён к пожизненной каторге в сибирском городе Нерчинск. Вместе с ним в Сибирь отправился и тот самый соратник священник Иванецкий, осуждённый также на вечное поселение.
По ночам Чернышева держали в одиночной камере, днём же выводили на общие работы. Так он получил возможность общаться с другими каторжанами и местным населением. И сдаваться не собирался. Он увидел, что живущие там люди только и рады найти себе какого-то предводителя, способного вести их за собой. И кто лучше мог бы подойти на эту роль, чем не император?Самозванец продолжал убеждать всех, что на самом деле является Петром III и схвачен был по ошибке. По его легенде, он был ошибочно схвачен, когда проводил смотр полков инкогнито, под видом простого солдата.
Видимо, Чернышёв был человеком незаурядным, так как ему поверили. Крестьяне приносили ему баранину и деньги, решено было устроить побег. Были приведены лошади, Чернышёв бежал, но заблудился в тайге и был доставлен обратно. По новому приговору его высекли кнутом на глазах у заводских рабочих и определили на тяжёлые работы в Мангазею на пожизненный срок. По дороге туда самозванец скончался. Никаких почестей при захоронении ему оказано не было, да и кем? Вряд ли кто-то тогда уже считал, что видел перед собой настоящего императора Петра III.
Перечислять всех, кто пытался (в большинстве случаев неудачно) выдать себя за Петра III можно ещё долго. К счастью, не одна из этих попыток не увенчалась успехом. Но это не значит, что история самозванцев в России тут закончилась. Думаю, это тема ещё будет здесь обсуждаться.