Перевели выступление TedTalks на русский язык специально для Вас,
команда Лингвамании - Детского языкового лагеря, Сервиса по контролю и помощи в выполнении домашнего задания, Частной начальной общеобразовательной школы в Москве.
Доктор Мелисса Крам- художник, консультант по образованию и практический специалист по разнообразию, работающая со многими педагогами в городских школах. Она заметила, что многие учителя испытывали трудности в преподавании и взаимодействии с учениками, имеющими иное культурное происхождение. Так что она в тандеме с музейным педагогом работала над созданием серии программ профессионального развития на основе искусства, которая помогает преподавателям задуматься о том, как они думают о своих разнообразных учениках. Её личная история и профессиональная практика объединились, чтобы донести творческое, вдохновляющее и открывающее глаза послание, которое должен услышать каждый.
Данный доклад был зачитан на мероприятии TEDx в формате конференции TED, но был независимо организован местным сообществом. Узнайте больше на http://ted.com/tedx .
Я любила свою учительницу, которая была у меня во втором классе. Однажды в школе у нас была фотосессия, про которую я абсолютно забыла. Учительница решила попытаться зачесать мою непослушную пышную шевелюру назад. Однажды, я была так горда и она схватила меня за запястье и сказала: ''Мелисса, ты не выложилась на все сто''. Я очень разозлилась. Она схватила меня за запястье, я всё расскажу маме! Я сидела на своём месте и закипала от злости и она это увидела. Она вывела меня, дала мне капкейк и сказала:''Прости меня за то, что схватила тебя на запястье, но ты могла сделать и лучше. Так что посиди здесь, доешь свой капкейк и возвращайся, когда закончишь''.
Перенесёмся в 8 класс, я на уроке математики. Моя учительница подходит ко мне, нежно кладёт руку мне на плечо и говорит: ''А ты довольно умная для темнокожей девочки''. Я помню, как ответила ей: ''Спасибо''. Я точно знала, что делать с данным комментарием и с теми эмоциями, которые последовали за ним. Я пошла к своему директору, с которым у меня было взаимопонимание и рассказала ему о том, что случилось. От откинулся в кресле, вздохнул и сказал: ''Я разберусь с этим''. Через пару дней, когда я была в классе, она подошла ко мне со смущённым лицом и сказала: ''Прости, если я сказала что-то, что обидело тебя. Я просто хотела сказать тебе, что ты умная''. И я поняла, что она не имела никакого представления о том, насколько эта фраза была травмирующей, о тех чувствах, которые я испытала. Через несколько дней я пришла на урок английского, где мы получили результаты нашего теста, который показывал наш уровень чтения, оценку нашего чтения. Так вот, в 8 классе мой уровень чтения был на уровне 11 класса, а у белого мальчика по имени Джерри, который сидел рядом со мной, чтение было на уровне 12 класса. И тогда я подумала: “Это должно быть то, что она имела ввиду”.
Перейдём к тому времени, когда мой сын готовился пойти в детский сад. У меня было много беспокойства в связи с этим событием. Я задавалась вопросом, как мне оградить сына от этих предубеждений во взаимодействии с преподавателями. Мы с несколькими другими родителями создали кооператив домашнего обучения, где мы использовали информацию и знания группы и ресурсы сообщества, чтобы обучать наших детей. Мы начали с двух афроамериканских семей и мы выросли до 7, а вскоре и до 14 детей в группе. Всё больше людей хотело узнать о том, чем мы занимаемся и как присоединиться к нам. Тогда мне стало интересно, почему они хотят вступить в кооператив и что послужило тем импульсом, который заставил их задуматься о том, чтобы забрать своих детей из традиционной школы. Поэтому я опросила родителей, семьи афроамериканцев по всей стране, дети которых находятся на домашнем обучении. Одна вещь оставалась неизменной: каждая семья, которая решила перевести своих детей на домашнее обучение, сталкивалась с негативным взаимодействием с преподавателем во время своей учёбы или уже их дети столкнулись с этим сами. Так что исследование показывает, что жизненный опыт учителей важен, когда речь заходит о классе. Это влияет на то, как они выбирают учебную программу, как они выбирают метод обучения и как они взаимодействуют со студентами. Мы также знаем, что мы должны осторожно относиться к тому, как мы взаимодействуем с нашими детьми и что мы думаем о работе с ними.
Я начала задаваться вопросом, как эти микроскопические взаимодействия с учителями, в основе которых лежат эти предубеждения, могут распространяться или проявляться в макроскопических ситуациях, как такие взаимодействия могут получать поддержку в штатах и на уровне федеральных органов, отвечающих за образование. Мы знаем, что дети афроамериканского происхождения, в особенности мальчики, чрезмерно подвергаются мерам дисциплинарного воздействия, больше наказываются за те же нарушения, что и их белые коллеги. Мы знаем, что дети афроамериканского происхождения чаще помещаются в систему специального образования. Они так же в чрезмерно непропорциональной степени обделены медицинской помощью в школьной системе. Мы также знаем, что такие штаты, как Алабама, Вирджиния и мой родной штат Флорида имеют академические стандарты, основанные на расовой принадлежности. Вдумайтесь. Академические стандарты, основанные на расовой принадлежности. Что это значит? Белому ребенку требуется сдать тест на 80 процентов, в темнокожему на 60 процентов.
Так что же это значит для наших детей? Для тех, кому мы говорим, кто может быть умным, а кто нет? Как мы готовим наших детей к следующей ступени-колледжу?
Затем я начала просматривать демографические данные учителей и учеников. И посмотрев на эти данные, мы узнали, количество цветных детей в системе К-12 удвоилось за последние 30 лет. Мы знаем, что 22 процента этих детей живут в нищите. Мы знаем, что 10 процентов учеников системы К-12 ещё не изучают английский язык. Педагогические кадры всё ещё преимущественно состоят из белых женщин среднего класса, говорящих только на английском языке.
Мы также знаем, что трудности, связанные с удержанием кадров в городах и сельской местности, особенно ярко проявляются в данном разнообразии. Так университеты и программы подготовки учителей признали это. Они создали программы по обучению разнообразию, которые обычно подразделяются на три разные категории. Первая-это консервативная, в которой учителям говорят, что дети должны вливаться в основные нормы и устранять любые культурные различия. Либеральная, которая говорит учителям быть толерантными к различиям. И третья, в наименьшей степени используемая-критическая. Критическая категория требует от учителей изучать влияние власти, подавления, доминирования и неравенства, которые проявляются в классе и проникают в федеральную политику.
Так кто же это делает? Кто способен думать об этих больших макроскопических проблемах и сделать их понятными и удобоваримыми для непрофессиональной аудитории?
Художники и музейные педагоги. Я утверждаю, что когда мы задействуем искусство, критический самоанализ, повествование и коллегиальный диалог в профессиональном развитии, мы готовим учителей к тому, чтобы стать лучшими лидерами, когда они размышляют о своих предубеждениях, которые они привносят в класс, что увеличивает вовлеченность в построении прочных отношений со студентами и достижении высоких академических результатов. Давайте посмотрим на эту картинку. Я спросила учителей, что они видят. Чаще всего они отвечали, что видят две фигуры темнокожих мужчин, может быть двоих друзей, может быть отца и сына. Тогда я попросила их рассказать мне о них, кто они такие. Я получила несметное количество историй, но каждый раз слышала, что здесь что-то не так, они что-то замышляют, они жестокие. Тогда я спросила, что вы видите здесь такого, что заставляет вас так думать. И чаще всего они не могли точно указать на что-то конкретное, что вызывает эти эмоции. И в ходе обучения путём открытия стало ясно, что учителя склонны видеть то, что соответствует их глубоко укоренившимися историям о том, кем эти мальчики являются или не являются. Как они спроецировали свои мысли на картину, так же они проецируют подобные мысли и на свой класс.
Критически сознательные музейные педагоги являются экспертами в обучении путём открытия. Они отлично справляются с диалогом относительно этих серьёзных проблем. Они умеют создавать привлекательные и вовлекающие мероприятия, которые превращают сложное в простое. Они могут использовать эту обучающую силу в музеях и уложиться в час.
Я и мой коллега Киана Хендрик создали процесс под названием мультикультурная критически осмысленная практика. Это непрерывный процесс, который просит учителей определять, анализировать и бросать вызов культурным представлениям и предположениям , которые окрашивают это взаимодействие между учителем и учениками. Это не может быть запечатано, это смесь разных подходов. Мы просим учителей противостоять их предвзятым представлениям, которые влияют на их отношения с учениками. Это не комфортная сессия. Мы выносим эти эмоции и глубоко укоренившиеся истории, о существовании которых они даже и не знали. Мы пробуждаем эти эмоции или меняем их. Мы верим, что если прочувствовать это, то можно это идентифицировать и зацепиться за то, что возможно изменить. Так что же происходит, когда мы охватываем работы Эмори Дугласа или Кьянде Уайли или Микалейен Томас или Тайтуса Кафара, Вонгечи Муту? Что будет, если взять эти картины и попросить людей, попросить учителей заглянуть в глубины своего разума и использовать те проблемные концепции, которые им были привиты и было сказано усвоить?
И мы поняли, что это работает! Во время проведения нами данной работы с педагогами по всей стране, они стали лучше подготовлеными к разговорам о расе, сексуальности, гендерных и культурных различиях. Профессора лучше подготовлены, чтобы обучить их учителей проводить это вовлекающее и осознанное взаимодействие с учениками. И учителя системы К-12 более осознанно подходят к выбору учебной программы и их взаимодействию с учениками. Так что же происходит? Мы знаем, что мы взаимодействуем со студентами, сокращаем показатели отсева, повышаем успеваемость. Когда мы имеем более интеллектуальные кадры, мы получаем более продуктивных граждан. Итак, что же будет, если мы попросим руководителей некоммерческих организаций, социальных работников, полицейских провести этот самокритический анализ? Попросить их критически относиться к сообществам, которые им было поручено помогать, поддерживать и защищать. Возможно, мы получим таких людей, как моя учительница из второго класса. Мисс Уайтхерст, я не знаю где Вы сейчас, но я благодарю Вас. Я благодарю Вас за то, что говорили мне выкладываться на все сто и не ожидали ничего меньшего. Я благодарна Вам за то, что Вы разглядели мой потенциал и многогранность. Я благодарна Вам за то, что помогли мне поверить в то, что Вы увидели во мне.
Спасибо