За окном пасмурно и идет снег.
Сегодня хочется говорить об эстетике.
Помните, из Маяковского? (застрелился ли он сам, вот в чем вопрос?):
Крошка сын
к отцу пришел,
и спросила кроха:
— Что такое
хорошо
и что такое
плохо?
Споры о том, что хорошо и что плохо в столице нашей родины, городе-герое Москве разгораются непрестанно.
То хотят переименовать станцию метро «Войковская» (мол, как же, названа станция в цесть цареубийцы), то хотят вернуть на Лубянку однажды уже сброшенного оттуда Феликса Эдмундовича Дзержинского. Ну как же, спираль времени замкнулась, пора бы уже и «железного Феликса» вернуть в угоду силовикам и исторической памяти.
Но больше всего споров вызвала программа реновации, предложенная мэром Москвы в 2017 году. Суть простая: старые «хрущевки» сносятся и вместо них вырастают новые высотки, куда москвичи и переезжают в новые квартиры под ключ.
Казалось, бы — идея идеальная, тут и спорить не о чем. Но и тут нашлись люди, которым мысль эта очевидная (очевидная даже самому создателю этих хлипких пятиэтажек — Хрущеву) — рушить эти дома нельзя. Утверждалось чуть ли не то, что они создают образ Москвы.
Многие из тех, кому квартиры предлагались — настойчиво отказывались от переезда.
В итоге программа заработала и многие жители Москвы и юго-восточного округа уже живут в новых просторных квартирах.
Да, в некоторых реновационных домах после сдачи и заселения жильцы встречались с проблемами: то лифт не едет, то протечка какая-нибудь, то розетка не работает (об этом наш канал тоже писал).
Но жизнь идет, недоделки исправляются и жильцы в основном довольны.
Но я все же не об этом. Я об эстетике.
Есть такая игра: «Ассоциации».
Что такое хрущевка? Это бедность, холод от панельных блоков, тараканы, надписи «100 лет Ленину».
Низкие потолки, бытовые ссоры, тараканы, немытые кружки, надоевшая работа, зима, серость, облупленная краска, балкон, на котором куришь в свои 45 и думаешь, зачем ты здесь и почему ничего не добился на экваторе жизненного пути.
Зачем это сохранять? Зачем цепляться за старое, за бабушкины сервизы, из которых стоило бы пить чай, да не пьет никто, потому что нет гостей (перессорились со всеми, а с кем дружны были — умерли).
Зачем это сохранять?
Город меняется. Жизни хочется. Свежести, любви, счастья, гармонии и тепла.
И знаете, мне радостно гулять по реновационным районам. Даже в снежном марте в них хорошо, светло и уютно. Мягкие приятные цвета, белые стены и разноцветные окаймления балконов, детские площадкие, счастливые гуляющие семьи.
Семьи, переезжающие в большие квартиры, где места хватит всем, где у каждого будет свой уголок, свое личное пространство.
Просторные подъезды (даже наворачивается петербуржское слово «парадные»), охрана, стройные ряды почтовых ящиков, чистота, колясочные. Широкие лестницы, просторные лифты, огромные окна, в которые видно всю Москву.
Все меняется. Время течет.
На глазах у нас вырастает мегаполис нового типа, тот мегаполис, завидовать которому будут Париж и Нью-Йорк с их унылыми трущобами. Город счастья.
И сейчас я уже чувствую: вот это — моя Москва. Здесь я хочу жить. В мае эти дома расцетут, как и сирень, тысячи счастливых ребятишек высыпят на детские площадки и станет ясно: все было не зря. Не зря.