На набережной стоял шкаф. Мне просто захотелось прогуляться. Погода была шикарная. Бабское лето. Я тихонечко открывал дверцу и задувало осенней свежестью, что приходилось маленькой щеточкой, которую я предусмотрительно взял с собой, выметать задувавшие пахучие листочки. Тут же пошел первый снег, но быстро прекратился, я вынул ладонь, чтобы почувствовать его колкие точечки. Потом начался дождик, потом душное солнышко, я устал от перемен и захлопнулся. Где-то со стороны дороги шумели машины и мне было даже приятно слушать их монотонную музыку, они проезжали как будто по договоренности через равные промежутки времени.
Что я делал на набережной? Я думал о ней. Вспоминал глазки-нефриты. Рассказы-самоцветы. Сны-фантики. Шуршали в кармане, вот они. Я высыпал под собой фантики. Какие мягкие, приятные. Мы бегали через сад, пробирались через высокие головы подсолнухов, и они пушистики пытались нас запутать, остановить. Давай остановимся у забора съедим по яблочку. Довольные щеки, красивые надкусы, хрумаем, небо хмуриться, где прятаться от дождя. Прятаться? Как бы не так. Прыгаем по лужам. Брызгаем. А лужи чистые, прозрачные, словно не лужи вовсе. А газировка!
-- Молодой человек? -- услышал кто-то засуетился вокруг шкафа, мелькая в щели своей тенью. -- Вы там?
Я немного замер от удивления, от робости и чутка от страха. Голос мне понравился. Приятный, тягучий, медовый, наполненный грудной. Я подождал, чтобы еще услышать, с трепетом, неудобно все же не отвечать, когда тебя спрашивают.
-- Хороший какой у вас шкаф! Откуда такой, чей это? Я просто слышала ваши мысли прямо издалека. Мы гуляли здесь неподалеку. Я просто думаю, а почему не подойти.
-- Старый шкаф. Бабушкин.
-- А что вы там делаете?
-- Гуляю...
Я услышал, как она прыгнула еще раз несколько вокруг и перед, что мне показалось, что она какая-то прямо балерина. Если помните, если бы когда на балете, там нельзя заглушить хлопот от их танцующих, семенящих ног, и деревянный пол порой не выдерживает и даже скрипит, мой шкаф тоже неравнодушно поддался ее притязаниям, она тихонько обхватывала его, трогала, обегая вокруг, я краем глаза всмотрелся в щелку и увидел, что девушка-то бегает совершенно нагая. Она захихикала.
-- И я гуляю, и я... И танцую... Так хорошо! Так прелестно! Хочется дышать всей грудью этой красотой. Выходите! Давайте станцуем!
-- Я стесняюсь вас... Вы слишком, как слышу, свежи, я не так свеж, я даже где-то угрюм.
-- Я могу вас развеселить.
-- Ну не знаю, я уже начинаю привыкать к вашему танцу вокруг меня, и мне хочется, чтобы вы кружились вечно, а если я выйду, нам придется где-то и погрустить, не все же танец.
-- Вы очень умны.
-- А вы очень красивы.
-- Вы же не видите меня?
-- Я могу представить.
Мы разговорились. И она все прыгала. Закаленная, наверное. Я ее наготу не осуждал. Двадцать первый век на дворе. К тому же, никаких рыбаков вокруг, никто не гулял в этом месте, потому что оно самое отдаленное от цивилизации. Я ведь хотел сказать больше. Но не мог ничего придумать. Мне как всегда хотелось молчать.
-- А чем вы увлекаетесь? -- она утомилась и, запрыгнув, прилегла на шкаф, словно какая-то кошка.
-- В данный момент вами. А так стихи пишу. Вот один из них. Лайки как лайки. Бегают ко двору. Нюхают цветы. Если не сорву. Если не совру. Каждый облюбую. Гласные согласны. Несогласны классны. Атласные властны. Бархатные красны. Сладкие ненастны. Одежды не напрасны. Тут маленько жарко. И там и сям приятно. Душно влажно знатно. Ну как вам? Я его еще не дописал. И вообще он не получился, как на мой взгляд, но я рад этому случаю, что выдался прочитать его.
-- А вы ходили на выборы?
-- Нет, конечно. Я даже не знал о них ничего. Я узнал перед сном. И заснул.
-- Я тоже. Я аполитичная.
-- И я.
-- Мне понравился стих. И шкаф ваш. Удивительно, но вы так хорошо смотритесь здесь. Наверное, мы оба хорошо смотримся здесь.
-- У меня здесь есть старая шубка, хотите?
-- А как вы догадались, что я неодетая?
-- Воздушные камни подсказали.
-- Как это?
-- Ну это я так чувства свои назвал. Воздушные камни. Глупо.
-- Странно. Но очаровательно, наверное. Ой. Мне пора. Я побежала.
И убежала. Я сидел в шкафу и улыбался. Мои воздушные камни казалось, подняли в воздух мой шкаф и мы полетели.