Это потом я привык – всё, как на собаке. А тогда, после 9-ти месяцев в гипсе, профессор аж, из самой Читы: «Поезжай на родину, сынок, там срастётся».
Новосиб – хороший город, но кому калека нужен? И вспомнил я устремления юности: как в «Клара Цеткин» в кружке занимался – рисунок и живопись. Стал художником-оформителем. Сейчас и не знает никто, что это за почётная профессия была. А зря!
Написал объявление о профсоюзном собрании, плакат «загавнякал» с мужиком и красным знаменем, плюс слово «вперёд!» толстыми буквами и – в кассу! «Партия – наш рулевой!»
Времени – вагон. Зарплата – по 6-му разряду плюс почёт: не каждый может так красиво правильные буквы рисовать. Да! Ещё – девчонки. Мы ж, художники – элита, хоть по ведомости как маляры проходим.
И стали мы с Серёжей Соромитько по деревням промышлять: красные уголки оформлять и памятники ставить. Чтобы человек работал и слушался, государство ему везде Ленина показывало и про войну напоминало. Ну, это всегда так!
Серёжа передовую технологию придумал: отдельно лили из гипса руки, ноги, головы.
Правая рука – с гранатой, с винтовкой, с автоматом, просто рука. Левая рука – с гранатой, с винтовкой, с автоматом, просто рука. Руки – прямые, согнутые, с растопыренными пальцами и сжатые в кулак.
Левая нога. Правая нога. В сапогах, в ботинках, в обмотках и даже босиком – если вдруг кто партизана запросит.
Голова в каске, в ушанке, в пилотке, без ничего. Рот открыт или сжат – по требованию.
Торс – в шинели, в бушлате, в фуфайке (если партизан), в гимнастёрке или тельняшке. Такая мелочь, как ордена и медали у нас бонусом шли: сколько хочешь нацепим.
Приезжаем в деревню, договариваемся с председателем, ночь конструктор этот собираем, стыки замазываем, красим. На утро – деньги, митинг и быстро уезжаем, пока не разобрались: с пропорциями у нас не всегда получалось. И если б эти монументальные богатыри руки свои с гранатами и саблями смогли бы опустить, то до земли бы точно достали, а, может, и поболе. Вид устрашающий, но это больше всего и нравилось – претензий не было.
А в одном колхозе даже и сверх договорённости выдали. Очень тамошнему председателю наш воин понравился. Полночи мы с ним пили и слушали его трёп про деда, но к утру всё-таки памятник собрать успели. На голове – каска. На груди – звезда Героя и шесть орденов Ленина. На шее – автомат. Правой рукой – гранатой в окно сельсовета целит. В левой руке – винтовка со штыком. На ногах – обмотки, на поясе – парабеллум. А рядом – Джульбарс сидит. Плакал председатель, похмеляясь: на деда, говорит, очень похож. Мы тактично промолчали: заказчик!
Ну, значит, живём, не тужим, по области катаемся, деньги авоськами носим да девчонкам раздаём.
Но один раз случился облом: до сих пор помню.
Приехали зимой в деревню клуб оформлять на грузовике с руками и ногами – одних ленинских голов штук шесть в разных вариантах. Приступили. Смотрю: председатель круги вокруг нас нарезает, мается. Разговорили его. «А не могли бы вы, ребята, мой портрет нарисовать?» Отчего ж? С превеликим удовольствием! «Вот и славно. А то были тут до вас – тоже художниками назывались. Выгнал я их к чёртовой матери, художников этих. Художники! Портрет нарисовать не могут!»
А вечером идём из клуба – ребятишки с горки на картонках катаются. И один – бух! – нам в ноги. Картонка отлетела – портрет председателя! Вторая картонка – второй портрет! Вся детская деревня на председателе катается. Что за чёрт? Может, патриотическое воспитание какое, а мы не знаем? Надавали им по шеям за глумление, отобрали портреты. Дома рассмотрели: класс! Рука и школы разные, – но как сделано! Репин! Суриков! Кончаловский!
Наутро – к председателю: что это? Смотрите: тени, полутени, в уголочке даже киноварью сработали. Многоцветье! Мастера! Смотрите, как за ухом изумрудная тень играет! А? Как?! Почему?
Он посмотрел на нас с грустью великой и усталым разочарованием. Помолчал и говорит: «Надо! Чтоб было! Телесного! Цвета!»
И выгнал. А ведь мы почти клуб закончили. Выгнал, не заплатил и велел ещё комбайнёрам нашу машину шкворнем отрихтовать. Еле ноги унесли: и свои и гипсовые.
До сих пор обида и непонимание гложет: действительно ему нужно было «телесного цвета», или он просто платить не хотел? Может, благодаря этому евонному "телесному цвету" и колхоз-миллионер был?
Видишь, у меня глаз чуть дёргается? Это от шкворня. В миллиметре пролетел. Вот так, парень, искусство в массы толкать! Честно скажу: легче мешки ворочать, чем сибирскую глубинку просвещать. Я портреты с тех пор не пишу. Да и Серёжа тоже. Памятники надёжней.
Подписывайтесь на канал ДЕДА, ставьте ЛАЙКИ. Оставляйте КОММЕНТАРИИ, делитесь с друзьями и близкими. Подписывайте даже врагов - пусть тоже помогают!
Читайте также на моём канале:
Надсмотрщики из светлого прошлого.
Стать отличником за две недели.
Легко ли быть молодым?
Ребёнка дразнят и обзывают?
И другое.