- Наташка, ты просто ревнуешь маму к нему, - заключила Ленка, покусывая прядку длинных русых волос. В серых глазах - сочувствие.
- Да нет, - подскочила я. И перешла на шёпот. - Я боюсь его. И маму окрутил. Она и не подозревает, кто живёт с нами под одной крышей. Где мама нашла его? Пройдёшь около такого на улице, как мимо очередного дерева. Хоть бы чем-нибудь выделялся. Но знаешь, иногда глаза у него делаются похожими на лезвие ножа, серые, с металлическим блеском. Смотришь и столбенеешь. Почему только я замечаю это? Вот ты видела? Уверена, что нет. Он играет роль перед всеми, а дома иногда расслабляется, вот тогда и наблюдаю урывками.
Поделившись с подругой сокровенным, тут же огляделась и насторожилась. Умел отчим появляться из ниоткуда.
Как-то была одна дома и сидела за письменным столом спиной к двери, листая книгу. Солнце било в спину. Сзади промелькнула тень. Вздрогнув, развернулась. Никого. Тихонько встала и пошла обследовать квартиру, чтобы убедиться, что эта тень мне показалась. «Да, никого нет», - успокоила себя, дойдя до прихожей. И тут сзади себя услышала шорохи. Лоб покрылся капельками пота, и ноги перестали мне повиноваться. Сжала на груди руки и решилась медленно повернуть голову назад. Пусть даже в последний для меня раз. Пустота приветствовала меня. «Уф, накрутила же себя», - расслабилась, обмякла. В следующее мгновение увидела отчима. Он стоял в дверях спальни и следил за моими действиями. Тогда я на себе поняла, что значит «волосы встали дыбом». Хотелось кинуться на него и закричать: «Что ты выслеживаешь?». Но я же нормальная, хотя...
Меня буквально парализовывало, когда он подходил близко. Мерещилось на дне его глаз что-то ужасное, и это ужасное ждёт момента вырваться наружу. Я же не думала так о ком-то другом. Значит, со мной всё в порядке. А вот с ним... Ответы от страха убежали из нашей квартиры. Но я-то осталась. Лишь мечтала, чтобы отчим ушёл обратно, жил же он где-то до нас. Мама... мама непременно найдёт достойного человека.
- Ты сегодня не дежуришь, куда идёшь на ночь глядя? – удивлённо допытывалась мама.
Возвращался под утро. Днём мы замечали длинные царапины на лице, как от крепких ногтей. Отшучивался: «Красоту ничем не испортишь». Другой раз завёл стиральную машину со своими вещами сразу как переступил порог в четыре-пять утра.
Как-то услышала разговор матери и её знакомой Оксаны: «Ты скажи спасибо, - убеждала Оксана, - что дочь у тебя терпит эти моральные издевательства. Я бы не смогла. Но и такую незлобивую девушку можно довести до срыва».
Я себя знала: ранимая, вспыльчивая, но добрая. И всё-таки каким-то чутьём понимала, что тот день, когда сорвусь, наступит. Как это будет, не думала, но мысли всё время вертелись около этих страхов.
Продолжение здесь