«Звёздочка» глава 209
Галина Лысова вернулась домой на следующий день. Остаться переночевать ещё на одну ночь у старшей дочки она себя не смогла. Наклонности Ивана в очередной раз проявились. Дело было так: наевшись пельменей, он предложил тёще помыться в ванной. Она отказывалась, ссылаясь на то, что была в бане недавно, но зять настоял:
— Да ты ж поди устала с дороги? Хоть в ванне полежишь да расслабишься. Танька хвойный концентрат купила, насыплем тебе в ванну и отдохнёшь маленько.
— А э́нто чё тако́, зятёк? — полюбопытствовала тёща.
— Да порошок такой специальный: усталость снимает да нервы успокаивает. Минут пятнадцать-двадцать полежишь, расслабишься и выйдешь как новенькая. — пояснил Иван тёще, та сразу заинтересовалась.
— Дорогой поди шибко?
— Да не-е, — махнул зять рукой. — Для любимой тёщи мне хвойного концентрата не жалко, да и Таньке моей тоже. — он взглянул на жену и переспросил. — Верно говорю, царица моя?
— Да конечно! Соглашайся, мам, а то чё ты там в своей деревне видишь, хоть отдохнёшь — будет что вспомнить да рассказать деревенским.
Татьяна как в воду глядела, повод для разговора в деревне не заставил себя ждать. Мать не устояла и сдалась:
— Наливай и то ли в ванну воды, зятёк, опробую что э́нто за штука така́ , а то ноги гудят — сил нет, находилась сегодня, устала, как будто весь день вагоны разгружала.
— Вот и правильно! — одобрил слова тёщи Иван и наказал жене. — А ты пока, царица моя, определись куда тёщу спать положим.
— Да к Алёнке на кровать, куда ещё-то, Вань? Ирка приезжала, тоже с Алёнкой спала.
— Да мне хоть куда, — ответила тёща, — с Алёнкой, так с Алёнкой.
— Ну тогда договорились, — сказал Иван, отправляясь в ванную. — Пошёл я — ванну для любимой тёщи подготовлю.
Алёнку спрашивать никто не стал: хочет она с бабушкой спать или нет: право голоса ей не предоставляли и предоставлять не собирались.
Галине было приятно, что зять проявляет заботу о ней, но что-то её настораживало: слишком уж он пытался её уважить, но она отгоняла подозрения, убеждая себя: «Чё я — не заслужила что ли, чтобы обо мне зять с дочкой заботились: я ж им и сырым и варёным кáжный раз помогаю да и нет-нет что-нибудь да внучатам покупаю. Вот и зятёк старается мне услужить: уважает он меня, да и есть за что». Льстила она сама себе.
Иван отдраил ванну, наполнил её водой и сыпанул от души хвойного концентрата, затем вернулся в комнату и доложил:
— Принимай, тёща, ванну! Пол пачки концентрата для тебя высыпал, чтобы уж как следует ты отдохнула. Если что, горячей водой сама разбавь или холодной.
— Много поди сыпанул-то? — переспросила тёща с недоверием.
— Да не-е, много — не мало, а в самый раз!
— Ну и то ли пошла я! — обрадовалась тёща такому внимание со стороны зятя.
— Тань, ты бы матери хоть бы полотенце какое дала, а то вылезет и обтереться не чем будет.
— Да там же есть, Вань! — отозвалась Татьяна, не испытывая желания искать полотенце и зыркнула на него своими карими глазами надеясь, его угомонить, но тщетно.
— Есть то есть, а ты свежее дай: одна ведь у меня тёща-то. — настаивал Иван на своём.
Татьяна подошла к шифоньеру и стала искать полотенце. Чистого не нашлось и пришлось дать новое, которое она отложила в приданное Алёнке, на всякий случай: считая, что порядочная мать должна заранее позаботиться о приданном дочери, а самим можно вытираться тем, что есть.
Галина с новым полотенцем в руках отправилась в ванную. Она зашла, закрыла за собой дверь на шпингалет, разделась. Потрогала воду рукой и решила для себя: «Надо бы холодной разбавить, а то, как бы не перегреться. А аромат-то какой! Прям хвоей пахнет! У нас-то в деревне в лесу сосен нет, сплошь одни берёзы, так хоть тут надышусь вволю. Хорошая видать штука — э́нтот концентрат, цвет только на вид смущает».
Она опустила ногу, потом другую, а затем легла в ванну вдыхая запах хвои. Для неё это было чем-то необычным. Она лежала с закрытыми глазами наслаждаясь, мысленно сделав для себя вывод: «Баня-то баней, а в ванне-то полежать неплохо! Приеду так, как пойду в магазин за хлебом бабам всё расскажу. Пердилиха так от зависти сразу газовую атаку откроет, но я уж подальше отойду от неё на всякий случай. Хоть и стала я её опять Стешей звать, но она как была Пердилихой, так ей и осталась. Укропное семя для неё как для мёртвого припарка: пила, пила, а толку мало. Судьба видать у неё такая. Уж чё кому дано, тот так и жизнь проживёт. Мне вот видать придётся век одной доживать».
Иван посмотрел программу «Время» и доложил жене:
— Пойду-ка я, царица моя, чайник поставлю. Тёща из ванной выйдет, может, чайка выпить захочет.
— И то правда, Вань, поставь: я после пельменей тоже чё-то воду дую, напиться не могу. Покрепче чай-то завари!
— Как скажешь, царица моя, слушаюсь и повинуюсь! — отрапортовал Иван, уходя, но жена его окликнула.
— А стельки-то, стельки, когда будешь из войлока вырезать, Вань?
— Да может завтра, а то сегодня-то уж не до них.
— Я тебе дам не до них… — прикрикнула она на него. — Зря что ли в очереди за сапогами отстояла? Чтобы завтра же в них на работу пошёл, понял?
— Понял, — с грустинкой в голосе ответил Иван, не надеясь, что войлочные стельки что-то изменят.
— Я проверю, а то ходишь у меня как оборванец: люди скажут, что Танька за мужем не следит, а я для тебя вон какие шикарные сапоги купила.
Тёща расслабилась в ванне. Ей, казалось, что она лежит на берегу озера, солнце ласкает её тело, щедро делясь своим теплом. «Красота! Вот где Рай-то… Так бы каждый раз перед сном лежать в ванне и наслаждаться после того, как со скотиной управлюсь. Баню-то каждый раз не натопишься, а тут воды в ванну налил и лежи в своё удовольствие. Хорошо городские устроились! Нам бы в деревне так…»
Вылезать из ванны ей не хотелось. Она нехотя открыла глаза и увидела, как по стенке ползёт, шевеля усами таракан, вверх к окну.
«Пущай ползёт, их у Таньки столько, что, если одного хлопнешь их не убавится» — подумала она, но краем глаза продолжала невольно за ним наблюдать. И вдруг она заметила, что из окна за ней подглядывает зять. Недолго думая, она заорала что есть мочи: «Паразит ты так-о-ой! Сшале́л ли чё ли совсем?!»
Танька прибежала на крик матери к двери ванной не понимая, причину её крика.
— Мам, чё случилось?!
— Неси, Танька, ножницы: я щас твоему Ваньке всё лишнее отрежу, чтобы не болталось промеж ног и шары заодно вы́колю.
Она схватила вафельное полотенце, висевшее на ручке кухонной двери, и давай им хлестать Ивана, приговаривая:
— Паразит, ну, паразит… Ты совсем что ли совесть потерял, а?
— Ты чё, Тань? — не признаваясь в содеянном кричал он. — Я доску разделочную с гвоздика снял, а там таракан. Ну я его и рукой-то решил хлопнуть.
— Я те хлопну, паразит, ты такой…
— Да я же хотел войлок на неё положить да стельку ножом вырезать.
— Я те дам стельку… Совсем стыд потерял. Как ты ей в глаза-то смотреть будешь, а?
— Да как смотрел, так и буду. Чё тут такого-то? Мужик я или кто?!
— Паразит ты, а не мужик… Связалась с идиотом, позорище-то какое-е, — ревела Татьяна.
Прошка с испуга залился рёвом. Алёнка покачивала его в коляске не зная, как успокоить. Двойняшки залезли под стол и сидели тихо, ничего хорошего не ожидая, нервно вздрагивая.
Тем временем тёща вылезла из ванны, обтёрлась полотенцем и оделась. Выйдя из ванной, она высказала зятю всё что о нём думает. Зять твердил своё:
— Да говорю же, я доску с гвоздика снял, а там таракан выбежал да прям на окно, ну я его и решил хлопнуть: реакция сработала и всё тут.
— Ты мне сказки-то не сказывай. Больной так лечись. Уж совсем с ума сошёл за старухой подглядывать начал. Тьфу-у… Съездила называется к дочери. Уж лучше бы дома сидела.
«Да фигура-то у тебя не хуже, чем у Таньки — есть на что посмотреть и что пощупать, — подумал Иван. — В самом соку баба! Вот тебе и тёща…»
— И как ты только с ним живёшь, Танька? Ума не приложу… Нашла за кого замуж выйти. — высказалась мать, переживая за дочь. — Скидай ему вещи в чемодан и пущай катится на все четыре стороны.
— Из-за таракана что ли? — вспылил Иван. — Я тебя, тёща, хоть и уважаю, но не то ты Таньке советуешь. Ой, не то… Чая вон тебе заварил, чтобы после ванны попила, а ты… — давил на жалость зять.
— Ой, батюшки мои-и, вот ведь до чё я дожила-а… — вздохнула тяжко тёща, а потом сказала. — Чая в кружку налей, чё-то правда в горле пересохло. — она взглянула на дочь и с укором произнесла. — А ты ещё сапоги импортные ему купила. Вот дура-то дура-а…
— Да давай уж наконец потравим этих тараканов, что я каждый раз из-за них страдаю? — взмолился Иван и упал на колени перед женой. — Царица моя, не виноват я…
— Цирк, да и только, — заметила тёща вслух. — Тебе бы, Ванька, клоуном ро́бить, так цены бы тебе не было! Такой талант пропадáт…
Соседка сверху долбила по батарее ложкой, чтобы Ширяевы угомонились, но тёща не могла понять почему:
— Это чё у вас за дурдом такой, сплошной шум и гам и как вы тут живёте?
— Это Нинка соседка шалит, как скучно ей становится, так стучать по батарее начинает. — объяснил Иван.
— Ну точно — дурдом…
Татьяна продолжала реветь и ругать мысленно подругу Нюру за совет: воспользоваться стальным пёрышком и женить на себе Ивана.
Татьяна не знала, как ей жить дальше и на кого опереться: «Одной с четырьмя останусь, как жить-то буду?! Что делать-то, что делать? Мать-то языком протрынди́т и уедет, а я останусь в двадцать-то восемь лет с такой оравой… Тигра-то Ваньку вмиг подберёт».
© 11.03.2021 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 210 Возвращение домой
Предыдущая глава 208 Когда обновка не в радость
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Прочесть Подь сюда!