Как создавалась древняя история Западной Европы.
Знаменитую (на всю Российскую академию наук) платоновскую академию основал родоначальник политической историографии и выдающийся государственный деятель Византии, Георгий Гемист Плифон 1355-1450 (иначе Плетон или Платон, которого мудрые итальянцы сделали древним греком). Эмигрировав во Флоренцию, этот благородный, почти столетний старец, привёз свой архив и основал на деньги герцогов-меценатов Медичи академию, названную в честь себя любимого – Платоновской. Через год после приезда Плифона с византийскими архивами, он опубликовал 12-томную «Историю Флоренции». В ней просто переписаны византийские хроники с заменой места действия и имен на флорентийские. После этого Флоренция становится всемирным художественным салоном и торгует «византийским антиквариатом» до наших дней. Именно здесь на задворках мастерской великого Микеланджело в XVI веке откапывают новоиспечённого «древнегреческого Лаокоона» и внезапно «обнаруживают» творения итальянских художников Проторенессанса. Весь этот товар был востребован, поскольку «византийских» изделий уже не хватало, а спрос на них был, и особенно во Франции. До сих пор дворцы Лувра украшают творения Леонардо да Винчи и Рафаэля – шедевры флорентийских мастеров. Зато «древние» и подлинные рукописи имеют «византийскую» прописку, хотя изготавливались массовыми тиражами имен в Италии. Ученики этой академии подписывались не своими именами, а брали псевдонимы, выдуманных ими же «древнегреческих мудрецов».
Современные исследователи подвергли тщательному анализу большую часть представленных письменных источников, что породило массу вопросов. И в результате пришли к выводу, что никаких оригиналов рукописей, написанных еврейским и греческим письмом ранее XV века, не существует. Всё, что представлено на рассмотрение историкам – это средневековые копии. Точно также отсутствуют оригиналы рукописей, написанных на латыни ранее XIV века, нет оригиналов рукописей Данте и Боккаччо в Италии, Уиклифа и Бекона в Англии, Бонавентуры во Франции и прочих авторов, традиционно относимых к XII-XIV векам.
«Учёные греки», появившиеся в Италии и Греции (теперь в современной) в XIII- XV веках после краха Константинополя, учили итальянских гуманистов своему древнему языку, чтобы они могли читать подлинники Платона и Аристотеля. А то, грех сказать, но в XII веке Европа знала о греках от арабов Испании, а уже в XIV веке – напрямую получила от византийцев «древнюю греческую мудрость».
Но наших историков так просто не возьмёшь и на мякине не проведёшь; они раскопали, что и византийцы не были носителями знаний, в том виде как она представлена в найденных древних рукописях. И, как мы учили в школе, рукописи эти хранились в Александрийской библиотеке, в которой были собраны древние знания египетских жрецов эпохи фараонов, шумерские и ассирийские учения. Почему-то «древние» знания служат единственно верным источником развития цивилизации. Хотя само понятие «наука» подразумевает постоянное опровержение старых догм и представлению предков в целом о мире. Хотя в этом и заключается главный недостаток науки; какую бы теорию не выдвигали учёные, очень скоро находятся данные, опровергающие или уточняющие старую теорию.
Великий Данте объявляется творцом итальянского языка литературного, хотя после него ещё двести лет все прочие итальянские авторы пишут исключительно на латыни, а итальянский литературный язык сформировался на базе тосканского диалекта только в XVI веке. Не только итальянский, но вообще все национальные письменные литературные языки в Западной Европе начали формироваться в XVI веке. Это и насильственное внедрение Елизаветой I «правильного» английского языка, и появление «новофранцузского», и «новогреческого» языков, а также «общенемецкого» языка Библии, созданного Мартином Лютером. До этих событий писали на латыни и греческом, не параллельно, а вместо национальных языков.
До XVI столетия испанского языка не было (кстати, как и самой Испании). В самой Испании он до сих пор называется кастильским. Также и французский язык стал официальным государственным языком лишь в 1539 году, а до этого таким языком была латынь.
А вот в Англии, якобы в XII-XIV веках, официальный язык был французский, за 400 лет до введения его в государственное делопроизводство в самой Франции.
Итак, приезд во Флоренцию в 1438 году Гемиста Плифона и его византийской библиотеки, положил начало сочинению «древней истории». И его, а не мифического Геродота надо считать отцом «истории».
Итальянский город Рим ещё только создавался и ему нужно было придать вид «вечного города», древнего, как сама история мира.
Правители Италии, а это высший клир Римской католической церкви, закрывали глаза на распущенность нравов, так как сами же подавали отнюдь не пример благопристойности. В своё время два великих итальянца – прославленные писатели и мыслители Петрарка и Боккаччо поняли, что итальянскому обществу не хватало объединяющей идеи, которая способна сплотить нацию вокруг высоких идеалов. Видимо, идея всеобщего светлого будущего в образах райского блаженства на небесах не прельщала большую часть развращенного итальянского общества, выросшего в тепличных условиях жаркого итальянского неба, с которого сыпалась манна небесная, а в реках текла вода тёплая, как тосканское вино и такая же кислая.
Оставалось только обратиться к идее «светлого прошлого», которое выражалось в том, что в «Древнем Риме» было такое великое античное прошлое, что возрождение его, это как раз то, ради чего стоило жить.
Всё было бы замечательно, ведь возрождение нации это благая цель, если бы возвеличивание своего прошлого не проходило одновременно с чернением исторического прошлого своих соседей. Происходило оно в форме поругания древнего народа готов, которых проклинали как разрушителей великой античной культуры Рима.
Знали ли итальянские гуманисты кто же такие готы, это вопрос?
Но связываться с Русью, разгромившей рыцарские ордена (Ливонский и Тевтонский) и объединённые силы Золотой Орды с отборным рыцарским войском генуэзской пехоты, было чревато очередным разгромом.
И мишенью для своих нападок избрали немецкоязычное население, в первую очередь Германии, а также ощущавших своё родство с ней представителей скандинавских стран. Короче, протестантов-еретиков.
Почему именно германцев избрали итальянские папы в качестве мишени, объясняется «участием» германцев в крестовых походах, устраиваемых опять же папами. Вот только германские императоры не желали подчиняться приказам пап, а всё награбленное тащили себе в Германию, что папам никак не нравилось.
Шведы и прочие прогерманские племена, почти сто лет терпели как их поносят на всех ладах итальянские католики, пока в них не проснулся бунтарский дух протестантов. Ну, кто же обидится, если тебя обвиняют в том, что ты разгромил непобедимую римскую империю, да ещё и в такие времена, когда у твоих предков в руках были только дубины. Зато теперь, когда ты вооружен до зубов самым современным на тот момент оружием, пусть поберегутся славных потомков великих готов.
И от защиты исторического прошлого потомки готов быстро перешли в наступление и стали творить мифы о величии гото-германского прошлого, вошедших в историю под названием «готический». С него-то и начинается упомянутая традиция приписывать своим странам вымышленное великое прошлое.
Особая роль в начавшейся реконструкции великого германского прошлого выпала Швеции, так как это единственная страна, где есть область на юге Швеции под названием Гёталанд
С конца XIV века Швеция находилась в унии с Данией и Норвегией и у всех трёх стран был один король. Влиятельные люди Швеции считали, что этим ущемляются интересы страны, что унию нужно разорвать и вернуть стране её самостийность. Для этого необходимы исторические обоснования. И лучше доктрины об уникальности Швеции как прародины готов, было не найти. Героическое прошлое готов как прямых предков шведских королей – это как раз то, что нужно. При поддержке королевской власти данная идея стала утверждаться в шведской историографии.
Шведское общество уверовало в своё древнее величие полностью. Мысль о том, что предки шведов – это знаменитые готы, корень всей великой германской культуры, крепко ударила в голову шведских историков и писателей того времени и вызвало к жизни историозодчество самых больших масштабов, особенно будучи востребованным со стороны государства. История Швеции в трудах большинства шведских историков XVI-XVII вв. стала представляться чем-то феерическим. Одной только силой исторического пера создавались гигантские готские державы, управляемые могущественными шведо-готскими королями, которых не знал ни один источник.
При этом вырабатывалась определённая методика. Поскольку собственного исторического материала было маловато, то выработали привычку совершать рейды в истории других стран и приворовывать события и исторических персонажей оттуда – дескать, это наши предки, только под другими именами. Так, частью шведской истории была объявлена история скифов. И вот уже предки шведов под именем скифов выступают как завоеватели Азии или отыскиваются среди героев Троянской войны. Очень быстро шведские историки вошли во вкус, и в начале XVII века были обнаружены новые великие предки шведов. Ими оказались легендарные гипербореи из античных мифов.
Гипербореи это стержень древнегреческой и, следовательно, общеевропейской культуры. И оказывается, они вышли из Швеции, и у них, если внимательно приглядеться, шведские имена. Например, под именем Аполлон, наверняка, скрывался скандинавский Один. А в имени древнеегипетского Озириса, видно шведское слово «вижу» - sijr, что можно толковать как «Одноглазый», то есть Один. В общем, куда ни глянь везде предки шведов или культурные скандинавские герои.
Забегая вперёд заметим, что у шведов появились талантливые последователи и ученики, которые, похоже, даже превзошли учителей – это украинские историки.
Шведский историк Нордстрём так передал эйфорическое чувство, вызванное в шведском обществе на создание направления готицизма:
«Ни один из народов Европы, помимо классических народов, не мог предъявить прошлое, полное столь дивных испытаний в мужестве, как мы – потомки готов. С такой историей мы чувствовали себя аристократией Европы, которой предопределенно владычествовать над миром».
Образ Швеции, как прародины готов, разрабатывался целым рядом представителей шведского готицизма, самой крупной фигурой среди которых был Иоанн Магнус. Большую часть своей жизни И. Магнус провёл за пределами Швеции, в европейских центрах гуманизма, где ревностно стремился отстаивать идею древности Швеции и её особую миссию. Магнус с юности посвятил себя духовной карьере и в 1517 г. как полномочный шведский легат был направлен в Рим, где сразу же оказался вовлечённым в водоворот идейного противоборства царившего в Италии и окрашенного «антиготской» пропагандой итальянских гуманистов.
И. Магнус никогда больше не возвращался в Швецию, поскольку отрицательно относился к реформаторской политике шведского короля Густава Вазы и не пожелал отказаться от католизма и признать лютеранство, что поставило его в оппозицию к королю. Здесь же в Риме он взялся за перо и начал писать свою историческую феерию о готах – древних предках шведских королей. Над этим произведением Магнус работал до самой смерти в 1544 г., хотя первый вариант был завершён уже в 1540 г. Опубликовано оно было братом - Олафом Магнусом в Риме. Это произведение принесло Магнусу посмертную славу среди западноевропейской образованной публике, а в будущем оно сыграло злосчастную роль для русской истории, сделавшись одной из заложниц норманизма.
Вот по таким трудам училось поколение шведов того времени, мало того, эти произведения старались распространять в Европе, повышая международный престиж Швеции. На европейском континенте ими стали увлекаться первейшие властители дум. Эти труды с благодарностью читали в Англии и Франции. Но вслед за шведами литераторы этих стран тоже стали сочинять правдивые истории своего прошлого, благо правители этих стран благосклонно относились к подобному сочинительству.
Вот в такой идейной обстановке образ великих шведо-готов, нибелунгов, великих франков с триумфом шествовали по английским и французским салонам сотни лет.
Бренд «гето-германские варвары» стал лепиться итальянскими гуманистами из известных ещё с античных времён названий готов (готоноа, гутов, гетов) и германцев как общего названия для североевропейских варваров. Это тем более удобно, что оба имени имели смутное происхождение и запутанную историю. Одним словом обозначив окончательно всех северо-восточных соседей варварами, вандалами, дикарями, язычниками, погаными, тартарами итальянские гуманисты и церковники стали дружно обвинять гото-германских варваров в уничтожении великой античной культуры.
В 1517 г. вышел труд польского историка М. Меховского «Трактат о двух Сарматиях», где автор, согласно с античной традицией, упоминал и готов, как народ, живший у Чёрного моря и в Малой Азии, откуда они и начали завоевания и миграцию. И. Магнус сразу же отреагировал письмом протеста Меховскому, поскольку усмотрел в его работе посигновение на идею происхождения готов из Швеции.
Ход претензий Магнуса в письме таков: Мы всегда знали, что мы готы, но стали скрывать древнее имя под названием Швеция, боясь людских проклятий.
На что Меховский опубликовав письмо Магнуса вместе со своим язвительным ответом, где написал, что для него очевидно, что его молодой друг начитался россказней старинных писателей о громадном густонаселённом острове Скандия, где проживало множество народу. Хотя все другие летописцы подтверждают, что Скандинавия, где проживают шведы бедна была и малочисленна. Уничижительный ответ Меховского послужил тому, что Магнус обратился к написанию шведской истории или истории о конунгах готов и свеев в духе готицизма. Главными и единственными источниками для него стали его шведский предшественник Эрик Олай, который отождествлял Швецию с островом Сканди (где-то в районе Чёрного моря), или прародиной готов, завоевавших Рим, и немецкий историк Кранц, также популяризовавший сведения из трудов Иордана.
Среди учёных людей, с издёвкой воспринимавших версию о шведо-готах, был шведский историк и прославленный реформатор церкви Олаф Петри (1493- 1552). Причём, за эту критику он чуть не поплатился жизнью. Вот его отрывок из его труда «Шведская хроника», который он преподнёс королю, от чего тот пришёл в ярость:
…И поскольку у нас, шведов, нет ни одного старинного исторического сочинения, как у некоторых других народов, то нет у нас и достоверных сведений ни о происхождении нашего народа, ни о том, какой Швеция была в древности».
У византийского историка VI века Прокопия Кесарийского мы встречаем, например, упоминание имени готов в качестве отдельного этнонима, и в качестве собирательного названия для многих народов: « В прежние времена готских племён было много, и много их и теперь, но самыми большими и значительными из них были готы, вандалы, визиготы и гепиды».
А вот германцы у Прокопия Кесарийского не отождествляются с готами: «Вандалы прежде жили у Меотиды. Страдая от голода, они направились к германцам, называемыми теперь франками, и к реке Рейну, присоединив к себе готское племя аланов».
Видимо аланов шведы могли приписать тоже к себе.
О восточно-европейском происхождении готов напоминал М. Ю. Брачевский, отмечая, что причерноморских готов нельзя рассматривать как «чистых» германцев, и что для позднеантичных авторов готы были аборигенами причерноморских степей, а их этноним в источниках выступал синонимом названия «скифы».
У готского историка Иордана готы – преемники фракийских гетов, у византийского же историка Феофилакта Самокатты (начало VII) геты отождествляются со склавинами.
Кроме того, в те времена была известна традиция связывать происхождение готов с савроматами и меланхленами. То есть со скифскими племенами. Кажется, теперь понятно стремление Карла XII «вернуть» себе исконно шведское скифское золото, для чего он вторгся сначала на Украину, чтобы освободить «братский» народ от агрессии узурпаторов и поработителей, которые не только захватили всю шведо-германскую территорию, но и присвоили себе исконно шведско-готско-германское имя «русов».
Появление теории норманизма обуславливалось несколькими моментами:
1. Отсутствие реального готского и гиперборейского прошлого в шведской истории.
2. Создание заменителя древней истории шведов в виде вымышленной.
3. Молчание русских историков правящей государственной идеологии, опирающейся на западноевропейскую модель развития. И продолжающих планомерно уничтожать своё «языческое прошлое» и хранителей «старой веры» вместе с документами, которые могли пролить свет на истинную историю империи, которая, хотя и выступала под разными названиями, но продолжает оставаться на прежнем месте и хранит историю своих предков в легендах, сказках, анекдотах, поговорках, пословицах и побасенках.
Длительное купание в выдуманной исторической славе не прошло для шведской исторической мысли даром, оно становилось потребностью как бы подсаживать себя на иглу исторической утопии – хотелось продолжения банкета.
Тема создания «древней» истории Европы будет продолжена.