Золотисто-пегий кот прошагал по ступенькам. Неимоверной пушистости хвост, подрагивая кончиком, подметал лёгкий снежный пух. Кот сел у дверей и замер. Он приметил приближающегося человека, но тут же забыл о нём, поймав взглядом парочку голубей. "Гувр-гувр", — топтался вокруг голубки раздутый сизокрылый — чувствовалась весна. Коту на нос с ветром принесло каплю с козырька, ещё одну — на лоб: вот оно утро — и холодок, и умывайся.
Человек тем временем распахнул дверь, приподнял шляпу и добродушным баритоном спросил: "Вы заходите, господин кот?"
Невежливый в своём королевском сиянии кот не пошевельнулся. Только ветерок перебирал шерстинки его окладистой горжетки.
Человек улыбнулся, вернул шляпу голове и шагнул в зоомагазин.
Густо пахло кроликами и только что распиленной древесиной, а едва открыл вторые двери, потянуло вязкой струйкой кошачье-собачьих кормов и аквариумной водой. По-утреннему звонко пересвистывались невидные глазу птицы. В перебиваемом солнцем свете потолочных ламп магазинчик всё же казался пустынным, только справа на стеллаже за стеклом террариума яростно взлетал опил, и что-то шевелилось.
Посетитель снял перчатки и подошёл к террариуму. Внутри в дальнем углу в сугробах опилок кучкой ангорских мотков спали хомячки. Вблизи их собрат неугомонно орудовал лапками, видимо мастеря себе отдельную спаленку. Ржаво-коричневая спинка натружено вздрагивала.
Зазвонил телефон, выдавая трель. К ней, тотчас притихнув, прислушалась невидимая птичья диаспора. Посетитель сложил перчатки на угол террариума и потянулся к карману. Птицы возобновили репетицию щебетания, а из подсобного помещения вышла миловидная барышня. В руках она несла две поилки, под мышкой торчала щёточка для уборки.
Барышня увидела, как обернулся посетитель, "симпатичный" — подумалось не к месту. Поставила поилки, отложила щёточку и подошла ближе. Ох! В террариум упала перчатка, а Муся её уже обнюхала и куснула, решив "для дома пойдёт". "Нет!", но поздно! Посетитель сунул руку в террариум! Столб опилочной пыли! Шарахнулся и рассыпался, превратившись в десяток бусинок глаз ангорский комок. Забормотало что-то со стороны невидимых птиц.
— Мм..
От боли хотелось орать, но.. Солдаты кричат "Ура!" — потому только сдавленно простонал. Кровь капала, перетекая по пальцам..
— Нет-нет, не трогайте! я сейчас! Аптечка вот!
Пока укушенный диким взглядом следил за шерстяным обидчиком, ему обработали ранку перекисью, смазали каким-то хлюпающим гелем и аккуратно наложили повязку, зафиксировав эластичной сеточкой. Попутно пострадавший слушал лекцию о сирийских хомячках, отважных защитниках своих квадратных сантиметров. Боевой индейский раскрас мордашки конечно не насторожил, а зря!
"Муся. Так значит это ещё и Муся. Хорошо, Муся, пойдёшь жить ко мне и получать приличное воспитание".
На улице за дверью кот по-прежнему сидел чинно. "Пока, дружище", — приподнял забинтованной рукой шляпу визитёр.
"Смешной, — думала барышня-продавец, слистнула страницу и записала в тетрадку продажу сирийского хомячка и корма на полмесяца. — Хм.. Клетку не купил, говорит, "так бегать будет". Смешной, Муся ведь сгрызёт всё — только держись".
(Это было начало любовной истории. Продолжение на днях)