Я помню, как в детстве родители, дяди и тёти брали меня с собой вечером гулять до Выселка. Мы шли по некошеному полю под треск кузнечиков и, если выдавался туманный вечерок, ловили во влажном воздухе теплые волны. Они странно не перемешивались, чередуясь с полосами холодного, и в этом было особое загадочное для меня удовольствие.
Они приходят на наши поля с дальних опушек, скрывая дороги от деревни к деревне. Густые молочные надвигаются неторопливо, а белёсые спешат, возвышаясь на травами в полный рост, погружая соседские дома в своё облако и развешивая миллионы капелек на паучьих нитях. И всё глуше под этими покрывалами трещат неугомонные кузнечики и переквакиваются лягушки.
Небо холодит розовой лазурью, а в хоре цикад можно различить каждый мотив. Пропоют лето красное, являя торжество цикадьей любви, и сгинут навсегда, оставляя ноты потомкам. Короткая, как лето, жизнь. А они поют, движимые инстинктами.
Чем дальше туманы, тем гуще, но только попробуй окунуться в их молоко - не догонишь. Словно малые дети, они играют с нами в догонялки, а то вдруг останавливаются, и ты уже сам в плену, теряя ориентиры и дороги.
Лето входит в силу, паля по панамкам и кепкам дачников залпами жары. Комары отсиживаются в траве, ожидая, когда солнце сойдёт к горизонту, и стихнет ветер. Набегают туманы на душистые поля, и однородная ляпистость травяного ковра, как вязаная бабушкина занавеска, вдруг расходится, словно на просвет окна, контурами трав и цветов.
Поглядела от крылечка - будто до самой горушки стоит невесомая дымка. Побежала окунуться, чтобы остудить дневной зной, которым одолел меня город, а оказалось, и всего-то узенькая полоска легла в ложбинке. Я прошла её, и уже затуманился родительский дом, а к горке иду белой ночью, да до того ясной, что хоть землянку собирай!
Несу пахучий подарок в ладошке, проходя снова сквозь теплую туманную границу, и, словно из волшебной страны возвращаясь, чувствую себя девочкой - героиней сказки.
Угощаю родителей ночной ягодой и вспоминаю, как когда-то меня, маленькую, угощали вот так же они. А ведь это урок радости оттуда, из детства - не самой слопать, а принести, сберечь для кого-то родного... Ведь сама-то я ни единой ягодки не попробовала - ни дома, ни с кустиков там, в неведомом затуманье... А вкус радости такой, будто землянику ложками черпала, вдоволь из ведра.
Собираясь ложиться в кровать, задёргиваешь шторки и видишь вдруг подползшее к самому крылечку молоко... накинув фуфайку поверх ночнушки, выпрыгиваешь из дома и в резиновых сапогах на босу ногу, быстрым шагом сбивая росу с подросшей оттавы, торопишься окунуться в мокрое белёсое облако... зачем же?... какого чуда я жду в этот момент?... не знаю.... может быть той радости, которая вспыхивает в душе, едва я поворачиваюсь к своему дому и вижу тёплый свет в его окнах?.. Разве испытываю я хоть что-то подобное в городе, когда, даже в лютый мороз, возвращаясь домой, поднимаю взгляд вверх, где моё окно - всего лишь светящийся квадрат в ровных рядах себе подобных....
А по утру солнце приветливо сочится сквозь туманную пену, розовя всё вокруг изобилием капель на паучьих нитях и утопая в бочке дождевой воды. Какая же наша родина по утрам беззащитная и тихая...
Туманы лениво плывут по полям, скрывая зелень травы под молочной простынёй, смешиваясь с кипелью сныти. Луна почти ровным кругом взбирается на макушку белой ночи, и по всему видно - быть утренним сумеркам по-весеннему холодными.... Чем дольше живёшь в деревне, тем больше примечаешь схожего в вечерах, чтобы предугадывать, каким быть новому дню.
Туманы не ждут, когда во всех домах затихнут последние телепередачи - ещё до сумерек подступают к околицам... и не крадутся даже - подымаются сперва над травинами, а потом смелеют и скрывают макушки елушек, рассевшихся самосевом по полям... Шепчутся до утра, колыхая влагу, а с рассветом бегут без оглядки в свои низины, рассыпая росы по цветам...
Кутаются в белые туманы деревенские крыши... распушистили макушки побитые августовскими утренниками бархатцы... осенние астры, непривычные к теплу, в недоумении пересчитывают дни... а ромашки разочарованно вздыхают у дорог, провожая дачников - можно было ещё цвести и цвести...
И совсем непонятно - то ли это лето опомнились, то ли уже бабье наступило и второго не жди, а только радостно на душе от этого золотого тепла...
Туманы бывают разные - таинственные или хоронящие опасности тьмы, а мои - полны романтики и любви. Отыскала среди своих стишков один, пронизанный туманом:
Дымом сумерек полночь укутана.
Утонуть бы в бездонном тумане -
шаг шагнуть в глубину
и откуда-то
рук твоих ощутить между нами
жар спасительный.
Полночью сизой
уведи по тропинке в свой дом.
Молоко по лугам - ниже, ниже...
От росы тяжелеет подол,
а туман вдруг окатит студёною,
как вода ключевая, волной, -
охну тихо.
Берёзы с клёнами
перешёптываются листвой,
укрывая тропинку заветную -
не найти мне дороги назад.
Я твоя теперь.
На запретные поцелуи отвечу...
Рад?
Как травинка, тобою скошена.
Как былинка, в руках трепещу.
Затуманилось...
- Рад-радёшенек?
- Никуда тебя не отпущу...
Я часто задумываюсь о том, что с той поры, как начала обличать в слова свои настроения и ощущения, поводов для счастья просто жить стало находиться больше.
В каждой капельке тумана... в робком луче солнца... в графичности липовых стволов и берёзовых крон.... в первых льдинках на пруду.... в отцветших клумбах и унылости дождливых дней я нахожу для вас ежедневные радости, черпая вдохновение для самой себя.
Эта способность задержать взгляд, остановить мысль рождает во мне непреодолимое желание не торопить время, наслаждаясь сиюминутностью.
Раньше я ценила тёплое лето, ожидая от него путешествий и купаний... Мирилась с дождями лишь в угоду ягодам и грибам... Недолюбливала серость межсезонья... Томилась затянутостью зимы... Теперь же я поняла, что неважно, какая погода за окном - в любой есть своя прелесть, оценить которую можно только в сравнении, и природа даёт нам этот шанс....
Любите жить!
Среди рассказов на другом моем канале есть рассказ Туман на ладони, полный деревенской неспешности и таинственности. Почитайте!
