Я увидел ее в очереди к банкомату. Хрупкая фигурка, покатые плечи и совершенно неподходящее для сентября летнее платье.
Руки незнакомки свободно свисали вдоль тела, голова была чуть наклонена, рыжий конский хвост лежал на правом плече, левое украшала выпорхнувшая из-под иглы тату-мастера ласточка.
Когда она подошла к банкомату, я машинально достал расческу из нагрудного кармана и пригладил свои растрепанные букли с первой проседью. Интересно сколько ей? Двадцать пять? Работает? Замужем?
Она наскоро схватила выскочившие банкноты и поспешила к выходу. Я успел заметить только курносый носик, маленькую грудь и легкую улыбку.
Куда она сейчас пойдёт? Может, я смогу ее догнать? Угостить чем-нибудь?
— Мужчина, вы задерживаете! — скрипучий голос сзади вернул меня в реальность. Я поскорее разделался с платежами и быстро вышел на улицу.
Она стояла чуть поодаль от входа в отделение банка и курила. Ни секунды не сомневаясь, я направился к ней.
— Я хочу выпить с вами кофе.
Она выпустила дым в сторону и, подумав совершенно безбожные пять секунд, мягко улыбнулась:
— Хорошо.
— Может, тогда пойдем в… — я обвел взглядом ближайшие дома и наткнулся на первую попавшуюся вывеску. — ...“Happy Family”?
— А вы знаете, давайте… — она потушила сигарету и выбросила ее в урну. — У меня как раз есть пара часов до встречи с мамой!
— Мамой?
— Да… вы же не против, если я встречусь с ней… после вас!
Я хотел еще что-то спросить, но она уже крепко ухватила меня под руку и потянула вниз по ступенькам.
Мы оказались единственными посетителями. Симпатичный столик у окна встретил нас длинной накрахмаленной скатертью и веткой альстромерии в стеклянной колбе. Моя спутница хитро прищурилась и первой протянула руку:
— Кристина!
— Борис, — ответил я, и на долю секунды мне показалось, что она немного удивилась моему имени, хотя совсем не подала виду.
— Вы нездешняя? — спросил я, стараясь не смотреть на ее довольно глубокое летнее декольте.
Она растерянно подняла брови, но через мгновение сообразив о чем я, смущенно улыбнулась:
— А, платье... Я только сегодня вернулась из Рима.
Я продолжал внимательно изучать ее.
— Отдыхали?
— Училась… — Кристина не успела договорить, как принесли еду и кофе.
На серебряном подносе в плетеной корзинке, устланной белоснежной льняной салфеткой, лежали свежие булочки. Она взяла одну и, аппетитно хрустнув корочкой, отломила половинку, затем взяла нож и, подхватив из масленки крупный бледно-желтый завиток, щедро намазала им хлеб. Я отпил из чашки и откинулся на стуле.
Кристина захохотала.
— Пойдите сюда!
Я смутился.
— Да ну идите же… — она бросила салфетку, потянулась ко мне через стол и коснулась большим пальцем моей верхней губы. — У вас усы!
Она нежно стирала пенку, а я сидел как вкопанный и боялся пошевелиться. Сладкий аромат цветущей липы с нежными свежими нотками проникал в мои ноздри и возбуждал мою плоть. Закончив, Кристина как ни в чем не бывало уселась обратно на свое место и засунула хлеб с маслом за щеку.
Пока она жевала и одновременно рассказывала про античное искусство, ее маленькие ушки, подсвеченные солнечными лучами, мило двигались, а венка на шее подрагивала. Мне безумно захотелось трахнуть ее, и я снова отхлебнул кофе.
Кристина, словно прочитав мои мысли, на мгновение замерла и пристально посмотрела на меня ясными серыми глазами. Я не мог отвести взгляд. Она немного подалась вперед и нащупала под столом мои затвердевшие между ног брюки.
Я вытер рот салфеткой и расслабил ворот рубашки.
Кристина огляделась и, не увидев официанта, быстро скользнула под скатерть. Я сел вплотную к столу и убрал подальше нож. Почти беззвучно она расслабила ремень и расстегнула ширинку.
— Что-нибудь еще желаете? — спросил внезапно появившийся официант.
— Э-м… Пока нет.
Она крепко обхватила мой член и стала мягко, но уверенно ласкать его рукой.
— А ваша спутница? — он указал на сумочку, стоявшую на столе.
Дыхание перехватило, но я стиснув зубы, все же выдавил:
— Она вышла… подойдите, чуть… позже…
Через несколько мгновений я стал проваливаться во влажное, узкое и глубокое и падал до тех пор, пока в голове и животе что-то не взорвалось, а я не исчез вовсе.
Позже мы заказали блинчики и яйца с беконом, а сами вышли на крыльцо покурить.
— Ты такой вкусный… — она затянулась и обняла меня под пиджаком. — Я думала с годами мужчины становятся горше.
— Мне всего сорок два, — я прижал ее и поцеловал в губы. — А тебе? Надеюсь, хоть не семнадцать?
Она рассмеялась и весело замотала головой. Рыжий конский хвост отвесил мне пару сухих пощечин.
— Мне двадцать один, и я тебя хочу прямо сейчас! — она засунула ледяные руки под мою рубашку.
— Мамочка! — внезапно крикнула Кристина. Я отпустил ее и развернулся. Улыбка на лице женщины, спешащей к нам, поплыла, как снеговик на солнцепеке.
— Здравствуйте… Кристина, это кто?
— Мама… — Кристина снова прижалась ко мне. — Это… Борис! Мы завтракали!
Я кивнул, не зная, что сказать.
— А что такое, мам?
— Если вы закончили, пойдем прогуляемся, мне надо с тобой поговорить.
Кристина вопрошающе посмотрела на меня. Я снова кивнул.
— Хорошо, сейчас заберу сумку, — она птичкой упорхнула обратно в кафе.
— Не думала, что увижу тебя через столько лет, Боря.
— Нина, я понимаю, что ты до сих пор не можешь меня простить, но мы с ней взрослые люди… И даже несмотря на то, что она твоя… дочь…
И тут на меня на меня тяжелыми глыбами стали падать знакомый курносый носик, покатые плечи, рыжые волосы и такие же, как у меня, серые глаза.
— Нет, нет, Нина, нет! — Меня словно сжигали заживо. — Этого не может быть… Почему ты не говорила? Она моя...
— Даже не думай о ней! Слышишь! — отрезала Нина и пошла в ту сторону, откуда пришла.
Кристина радостно выбежала из кафе, подошла ко мне и незаметно вложила в руку клочок салфетки.
— Хочу тебя как можно скорее, — шепнула она мне на ушко и побежала за матерью.
Я стоял и ничего не видел и не слышал. Небо разверзлось и поглотило меня. Трясущимися руками я развернул бумажку — на розовом фоне расплывались одиннацать цифр ее телефона.