Все рассказы киевских летописцев о монгольском иге полны сообщений о зверствах, чинимых захватчиками.
Причем, в этих рассказах проскальзывает одна любопытная деталь: все, кого покоряли монголы, и зверски истребляли, спустя месяц уже участвовали в походах своих мучителей и отличались особой воинственностью и жестокостью. Об особом таланте монголов, способных превращать в покорных гладиаторов все покорённые племена, исписаны тома литературы.
«Многочисленную орду со своими семьями, кибитками и стадами скота сопровождали толпы пленных, которых они захватывали на своём пути. Именно этих рабов татаро-монголы гнали впереди себя на стены осаждаемых городов. Тактика «осадной толпы» называлась «хашар». Хашар был чётко организован. Их разделили на десятки и сотни. Во главе каждого десятка был назначен монгол». (Рашид ад Дин. Сборник летописей)
Хашар часто применяли как живой щит для катапульт, таранов и атакующих колонн монголов.
«Татары гнали пленных под прикрытиями-домами вроде таранов, сделанных из дерева и прикрытых шкурами. Дисциплина в хашаре была очень жёсткой. Если пленные возвращались, не доставив прикрытие к стене, им рубили головы. Поэтому они были заинтересованы и наконец, пробивали брешь, которую невозможно было заделать. И всякий раз, когда один из отрядов в количестве тысячи всадников, нападал на какую-либо местность, он собирал людей из окрестных деревень и двигался с ними к городу, где их силами ставили катапульты и пробивали бреши в стенах, пока не овладевали городом. А тогда не оставалось в нём никого, кто мог бы развести огонь, или жить в доме. И душами овладевал страх, причём у попавшего в плен было спокойнее на душе, чем у того, кто сидел дома, ожидая исхода событий». (Жизнеописание султана Джелал ад-Дина)
Иногда пленных наряжали по-монгольски, выдавая каждому флаг. Когда защитники города, убивая это подневольное «пушечное мясо», теряли силы и метаемые снаряды, в бой вступали монголы.
Батый разделил свои войска на три части. На Польшу пошёл Байдар, сын Чагатая, в Валахию – Кадан, сын Угедэя, сам Батый пошёл на Венгрию. В Венгрии жили в основном мадьяры (потомки гуннов), родственники половцев. Но вместо того, чтобы использовать войска Котяна против монголов, венгерский король Бела, по наущению своей шляхты, приказал убить Котяна. Его половцы и куманы ушли на Балканы.
Так как в походе отсутствуют удобства при разжигании костров и естественных надобностей, то даже клочки бумаги были в большом дефиците. И потому все подробности походов записывались гораздо позже и не всегда победителями. Победные реляции выражались кратко: пришёл, увидел, победил. А вот уже об отрезанных головах и сожженных монастырях писалось более подробно с упоминанием отдельных героев, своими поступками «вписавших» себя в историю. А тот контингент, что попадал под категорию «отрезанных голов», истории не писал, а предпочитал устные рассказы, вошедшие в энциклопедию, как сказки. И в русских народных сказках о походах Батыя и последующем рабстве ничего не сказано. А главное в берестяных грамотах XIII – XIV вв., тоже нет никаких упоминаний об ужасах разорения и рабстве, постигшем русский народ. Поэтому осталось только обратиться к зарубежным источникам, чтобы узнать, какие гости наведывались к нам в дом, пока мы с тяпкой в огороде пропалывали сорняки.
Как любезно сообщают нам зарубежные источники, в составе татарского войска действовали отряды из покорённых ранее земель. Про которых сообщают нам уже отечественные компетентные источники, что их татары вырезали до последнего.
Современники, с ужасом описывая происходящее, называли прежде всего – куманов-половцев. Тех самых, которые перебрались на Балканы, после убийства их хана Котяна.
Татары, «объединившись с кровожадным народом куманов, со страшной жестокостью разорили страну», - сообщает автор Кёльнской хроники.
« Большая часть этого гнусного народа с войском, состоявшим из всех, к нему примкнувших, опустошают Венгрию с неслыханной жестокостью», - писал своему тестю, герцогу Брабантскому, граф Генрих Тюрингский.
Так не надо было «с неслыханным милосердием» убивать того, кто мог остановить это мщение.
Особой свирепостью отличались отряды мордвы, действовавшие в авангарде монгольских войск. «Впереди них идут некие племена, именуемые морданами, и они уничтожают всех людей без разбора. – Доносил некий венгерский епископ парижскому епископу Вильгельму. – Ни один из них не осмеливается надеть обувь на ноги свои, пока не убьёт человека. Без колебаний они разорили все земли и разрушили всё, что ни попадалось».
«Численность их день ото дня возрастает, - сообщает о татарах некий брат-францисканец из Кёльна, - …мирных людей, которых побеждают и подчиняют себе как союзников, а именно великое множество язычников, еретиков и лжехристиан, превращают в своих воинов».
А вот это уже интересное признание в том, что оказывается, большая часть мирного населения с удовольствием переходила на сторону «безбожных моавитян» и с остервенением лупила своих же мучителей католической веры. Как вы догадались, под еретиками и лжехристианами латинские епископы имели в виду, конечно же, православных христиан и тенгрианских язычников (мордва, кумыки-калмыки, мещера и пр.), которых немецкие и польско-венгерские рыцари пытались обратить в истинную веру такими благостными способами, что новообращённые с таким же благостным чувством резали своих благодетелей вместе с кровожадными монголами.
И кстати, под еретиками греческого обряда, то есть православных христиан, епископы имели в виду русских, именно русских, а не украинских униатов. Собственно, и Галицко-Волынская летопись недвусмысленно давала понять, что поход Батыя в эту страну состоялся не без участия русских.
Рутенов (русских) упоминает в составе монгольских войск и хорватский хронист Фома Сплитский, современник и очевидец нашествия татар; один из этих рутенов перебежал к венграм накануне решающей битвы.
Битвы татаро-монголов против рыцарей Венгрии и Польши при реке Шайо и Легнице, это единственные битвы, о которых остались записи, чуть ли не всех грамотных людей мира. Скажем, о битве при Легнице подробно изложено в книге «Всемирная история войн». Дюпюи. Рернит. Тревор.
Силезский князь Генрих Благочестивый собрал смешанную армию из немцев, поляков и тевтонских рыцарей общей численностью до 40 тысяч воинов и занял у силезского города Легнице (немецкий Вальштатт в современной Польше) оборону на пути орды хана Кайду. На подмогу ему спешил с 50-ю тысячной армией богемский король Венцеслав.
Хан Кайду атаковал рыцарей, когда богемцы были ещё в двух днях пути. Рыцари сражались упорно и храбро, но были наголову разбиты и бежали на Запад.
Надежда на рыцарское снаряжение и сражения с одними крестьянами, вскружило головы прославленным рыцарям. Они были настолько уверены в своей непобедимости и численном превосходстве, что не обратили никакого внимания на слухи о взятии городов Киевской Руси. Киевские князья никогда не казались им серьёзными противниками, они и сами собирались напасть на Русь и готовили для этого силы. Словом, каких-то там, кочевников, стоило и поблагодарить за то, что сделали для них работу, расчистив путь на восток от всякого сброда в виде киевских дружин.
И потому поражение было неожиданным, но ещё не смертельным. Оставшаяся ещё в боеспособном состоянии армия Венцеслава отступала на северо-запад, чтобы соединиться с германскими войсками, спешно скликаемыми германской знатью.
Хотя такой поступок удивил даже западных историков. После того, как по подсчетам многочисленных историков, пытавшихся как-то оправдать поражение рыцарей, ордынцы понесли огромные потери, надо было атаковать их поредевшие ряды и отомстить за поражение. Либо вернуться в родную страну и готовиться к обороне. Вместо этого король Чехии бросает страну на произвол судьбы и бежит в Германию, спасая армию. Как мы помним, в мировой истории ещё не было примеров, чтобы отборная армия защищала какое-то там, мирное население от нападения врагов. Князья всех городов Руси, всегда выезжали со своей дружиной «собирать войско, чтобы дать отпор», оставляя горожан, которым просто некуда идти, один на один с врагом. Кутузов – самый яркий пример патриотизма дворянского сословия недревней России.
Единственное, что оправдывает Венцеслава, это два момента, не признаваемые историками Запада. Во-первых, мирное население, почему-то воспринимало «монголо-татар», как своих освободителей. Значит, достали носители культуры и прогресса всё отсталое, закоренелое в своём язычестве, население славянских земель, которых рыцари огнём и крестом (в виде меча) обращали в истинную веру. И потому надеяться на поддержку населения городов богемский король с униатским именем Венцеслав (Славящий Венец или Славящийся Венцом) – не мог. И попросту сбежал.
А во-вторых, видимо, он успел узнать некие подробности того, каким образом была достигнута победа диких кочевников над прославленной армией крестоносцев. И понял, что и с «жалкими остатками», так называемой монгольской армии, в которой русского «хашара» было больше, чем всех татар с монголами, его 50-ти тысячной закованной в латы армией, не справиться.