Буквально несколько недель назад мэр Москвы Сергей Собянин, заявив о приостановке голосования на портале "Активный гражданин" по поводу возвращения памятника Феликсу Дзержинскому или установки нового Александру Невскому, подвел черту под периодом, ознаменованном горячей полемикой о ценностной и символической специфике планировавшейся на Лубянской площади "архитектурной доминанты". И если личность и деятельность председателя ВЧК остается для общества весьма противоречивой, как и косвенно затрагиваемая в данной истории и временном континууме последних 30 лет проблематика десоветизации или повторной советизации историко-культурного пласта нашей страны, то Александр Невский был скорее некой "безобидной" альтернативой, "столпом праведности и благочестия", способным выполнить ту же роль, которая в 2016 году была уготовлена князю Владимиру.
В сущности, исторический образ (и именно на слове "образ" хотелось бы акцентировать внимание) Александра Невского и его культивация как историософского символа защиты православия, русских границ есть вещи далеко не новые. Первым, кто обратился к образу Невского под влиянием сложившейся внешнеполитической конъюнктуры, был И. В. Сталин. Здесь и фильм С. Эйзенштейна, и написанная на заказ тогда еще начинающим корреспондентом К. Симоновым поэма "Ледовое побоище", и учреждённый в 1942 году орден Александра Невского, и пространная статья газеты "Правда" от 5 апреля 1942 года "К 700-летию Ледового побоища". Однако, если апеллирование к образу Невского в контексте начинающейся войны против Германии было весьма логичным и исторически оправданным, то "реинкарнация" образа Невского и его повторная культивация в "новой" России слабо соотносится с историческими фактами. Александр Невский современной России - защитник веры, православия, именно духовной составляющей, превалирующей над образом защитника в парадигме обеспечения территориальной неприкосновенности.
Так почему же образ "ревнителя русского благочестия" и защитника русской веры слабо соотносится с реальным положением дел в середине XIII века. Разгадка кроется в трёх исторических источниках - двух буллах и Житии Александра Невского, свидетельствующих о контактах между Александром Невским и Иннокентием IV, занимавшем в 1243-1254 гг. папский престол. В своем первом послании, датированном 22 января 1248 г., папа предлагал Александру присоединиться, по примеру его покойного отца Ярослава, к римской церкви и просил в случае татарского наступления извещать о нем "братьев Тевтонского ордена, в Ливонии пребывающих". Вторая булла датирована 15 сентября 1248 г. Из ее текста следует, что папа получил на первое послание благоприятный ответ. Иннокентий IV, обращаясь к Александру, пишет: "ты со всяким рвением испросил, чтобы тебя приобщили как члена к единой главе церкви". Кроме того, из текста второй буллы косвенно следует, что Александр был готов в знак подтверждения своих намерений о принятии католичества возвести в Пскове католический собор. Что же касается Жития Александра Невского, то и оно упоминает факт получения двух посланий и прибытия папских кардиналов, которым, правда, по словам данного источника Александр дал решительный отказ. Тем не менее, содержание второй буллы, как и сам факт её существования (решительный отказ на первое послание исключал бы необходимость создания Иннокентием второго), явно не вписываются в устоявшееся представление об Александре Невском как непримиримом противнике католичества и ревностном защитнике русской веры. Отказ же от идеи принятия католичества, ясно данный Невским в 1250 году, был продиктован не столько соображениями особого трепета к православной вере, сколько изменившейся политической конъюнктурой: в ходе двухгодичной поездки по степям в 1258-1250 гг. Александр смог, с одной стороны, убедиться в военной мощи Монгольской империи, делавшей невозможным противостояние ей своими силами, с другой - понять, что монголы не претендуют на непосредственный захват русских земель, довольствуясь признанием вассалитета и данью, а также отличаются веротерпимостью и не собираются посягать на православную веру.
О чем же свидетельствует данная переписка и изложенный выше факт? Они свидетельствуют об определенной дипломатической мудрости Александра Невского, практичности, готовности поступиться верой в угоду более прагматичных соображений. Характеризует ли факт готовности Александра Невского обратить подконтрольную ему территорию в католичества как негативного персонажа русской истории? Нет. Характеризует ли он великого князя как исторического деятеля, вокруг которого исторически неверно выстраивать образ защитника русской церкви? Определенно да. Действия Александра Невского могут подвергаться критике и осуждению, но, в данном случае, большего осуждения заслуживают, пожалуй, те, кто активно коверкают историческую правду и преподносят факты в ангажированном свете.