Проект перемещения в прошлое казался просто мечтой для молодого историка Елизаветы Кравченко. Но попадая под лавину жестокой реальности 14 века и собственных чувств к английскому рыцарю, главная героиня Елизавета пытается не только выжить, но и разрешить психологические вопросы с избранником из далекого прошлого.
Действия романа разворачиваются в современной России, а затем переносятся во Францию и Англию 14 века.
Все главы выкладываются на моем канале ВДОХНОВЕНИЕ . Заходите и вдохновляйтесь!
Начало романа https://zen.yandex.ru/media/id/603c7e315039b860372c2fc0/moi-rycar-7-vekov-k-tebe-glava-1-604043bb8f2f5b70bff5d5ad
Глава 4. Кукла для Серого Вепря
Спустя несколько дней мы выехали из Сан-Жан-де-Мольен. К вечеру мы остановились в другом городке, чтобы докупить провизии и переночевать. Мы, как обычно, расположились в двух разных комнатах.
Рядом с постоялым двором на одной из главных улиц показывали свои трюки заезжие артисты, и Оливер предложил посмотреть на их представление и прогуляться по городу. Мы подошли к этим фиглярам, когда две молоденькие цыганки уже допевали веселую песенку на своем романском языке. Вокруг толпилось столько людей, что мы едва не потерялись с Оливером и Джеком. Я удивлялась, с каким детским любопытством Оливер и его немолодой слуга следят за жонглерами, а мне это было совсем не интересно.
Я начала разглядывать окружающих, и мое внимание привлекла старая цыганка, та самая женщина, которая меняла повязку Оливеру, когда я открывала монастырские ворота. Я очень немногих людей знала в этом времени и поэтому даже обрадовалась, увидев знакомое лицо. После жонглера выступал карлик, но он один из всей их труппы не был цыганом, видимо, его выкрали у родителей. Но людям было все равно, они смеялись и изредка бросали ему монеты. Отвернувшись, я краем глаза заметила, что барон тоже улыбается, глядя на этого уродца. Тут я встретилась взглядом со старой цыганкой, и она приблизилась ко мне. Она сказала, что помнит меня, и улыбнулась беззубым ртом, а потом вдруг охнула, схватившись за грудь, и начала падать. Конечно, я бросилась к ней, чтобы поддержать и отвести в сторону от колес проезжающей кареты. Она привстала, держась за мою руку, и позвала по имени старого цыгана. В гуле веселящейся толпы он не услышал ее, и тогда старая женщина, не отпуская моей руки, поковыляла к нему сама. Я довела ее до кибитки, лихорадочно соображая, как помочь старому человеку с больным сердцем, поскольку именно за него она и держалась. Вдалеке я увидела, что Оливер с Джеком уже оглядываются по сторонам, ища меня глазами. Я только открыла рот, чтобы окликнуть их, как вдруг получила удар по голове. И провалилась в обморок.
Пришла я в сознание уже ночью от дикой боли в затылке и ноющей ломоты в руках. Оказалось, я лежала на боку со связанными сзади руками и грязным кляпом во рту. Меня куда-то везли в одной из цыганских кибиток, а рядом дремала та самая старуха, которая прикидывалась больной. Она приоткрыла набрякшие веки, как только я зашевелилась:
- Спи, красавица, потом будут у тебя бессонные ночи с Вепрем, – сказала она.
Вдруг в повозку прямо на ходу заскочил молодой цыган и на их родном языке что-то сказал старухе, у той округлились глаза. В следующую секунду он больно схватил меня за плечо и вытащил наружу из кареты. В моей голове стремительно пронеслись десятки отвратительных сцен, что ему от меня нужно, но в это время цыган подхватил меня и, буквально, швырнул поперек ждавшей лошади. Затем, вскочив в седло, сразу погнал животное, крепко держа меня одной рукой, словно ценную добычу. Я очень боялась соскользнуть с лошади на большой скорости, и поэтому не делала лишних движений, но эта спешка родила во мне надежду, что Оливер преследует нас.
Мелкие камни, отскакивая от копыт мчавшегося животного, долетали почти до моего лица, а дорожная пыль забивалась в нос, заставляя задыхаться. Я с трудом выплюнула кляп изо рта, на что цыган издевательски ухмыльнулся. Я не знала, от кого воняло больше, от взмыленного животного или от цыгана, по-видимому, купавшегося в первый и последний раз в водах матери.
Скачка была длительной. Показался укрепленный замок, и цыган, весело щелкнув языком, наконец, спешился. Видимо, это место и было целью нашей поездки, и я вдруг отчетливо поняла, что во время погони Оливер еще мог меня спасти, но в чужом замке мои шансы на спасение сразу падают. Хоть какой Хэдли бравый воин, он не сможет перебить всех, кто обороняет это здание. Правда, у меня был второй способ спасения – серебряная цепочка, но тогда бы я исчезла отсюда навсегда и не увидела больше своего Оливера. Я попыталась захватить зубами цепочку, хотя бы ради уверенности, что смогу это сделать в нужный момент, а потом, когда уже понадобится, сильно натянуть ее и заставить лопнуть нужное звено. Почти все было продумано в XXI веке для моей безопасности. И на случай со связанными руками тоже. Но мои попытки прервал похититель, он стащил меня с лошади и, развернув к себе, принялся вытирать пыль с моего лица своими мозолистыми руками. Мне стало так отвратительно и гадко, что я невольно начала отворачиваться и дергаться в лапах этого цыгана, на которого снизошел приступ чистоплотности. Но в следующее мгновение я чуть не задохнулась от возмущения, когда он принялся вытаскивать шпильки из моих волос, тогда я лязгнула зубами, стараясь укусить его за пальцы.
«Решил показать товар лицом! Неужели продаст?!» - подумала я тогда. Он резко схватил меня за подбородок и притянул мое лицо к своему, да так близко, что я с ужасом подумала, что он решил меня поцеловать. Такого сумасшедшего блеска в глазах я в жизни не видала, и невольно съежилась в его руках, не зная, что он выкинет на этот раз.
- Белые зубы, красивая девка, - на ломаном языке прошипел цыган, - если бы не уговор с Вепрем, запер бы тебя на пяток лет в своей клетке, где сам Дьявол не сыщет.
Меня замутило от страха. Тут он заорал стражникам на парапете замка, чтобы они быстрее открывали. И ворота с оглушительным скрежетом опустились недалеко от нас, образуя мост через глубокий ров. Цыган потащил меня к этому мосту, оглядываясь на дорогу:
- Иди быстрее, тварь, еще не хватало, чтобы меня из-за тебя прикончили!
Видно было, как он торопился оказаться под защитой стен замка от неизвестного преследователя, а, значит, возможно, Оливер уже рядом. Я упиралась со связанными руками, как могла. До моста оставались всего пара метров, и я, уже не зная, что предпринять, просто упала пластом на землю: пусть тащит, как сможет! Цыган, проклиная все на свете, грубо вцепился в мои волосы, затем рывком потянул на себя, я взвыла от боли, и тут же ощутила удар по лицу. Я откинулась на бок и, закрыв глаза, сжалась в комок. Я ожидала, что он меня будет бить, но удара не последовало, и я приоткрыла глаза. В тот же момент стражники на крыше замка засуетились, мост заскрипел и стал подниматься, закрывая вход. Переведя взгляд на цыгана, я замерла. Он, качаясь, стоял на ногах и держался обеими руками за горло, в котором торчала стрела. Кровь хлестала из раны, стекая по его одежде. Еще несколько конвульсивных движений и он грохнулся прямо лицом в землю, вогнав стрелу в горло до упора. Я смотрела на убитого цыгана и не испытывала ни страха, ни жалости, все происходило, словно, за стеклом. Я оглянулась и увидела Оливера с арбалетом в руках. Спрыгнув с коня, он бежал ко мне. Тогда и я поднялась на ноги и, спотыкаясь, помчалась навстречу ему. Джек прицелился и выпустил стрелу в стражника, который явно метился в Оливера. Барон мгновенно выхватил нож из-за пояса и перерезал веревку на моих истертых в кровь запястьях. Всего одно прикосновение к этому человеку дало мне целое море уверенности и надежности. Я чувствовала, что теперь все в руках Оливера, и я могу просто спрятаться за его спиной. Это было такое порабощающее чувство, что и словами передать нельзя. И я выпалила на одном дыхании:
- Боже мой! Оливер, как я тебя люблю!
Это было совсем не к месту, и рыцарь, вздернув брови, удивленно взглянул на меня. Потом, улыбнувшись, одной рукой обхватил меня за плечи и властно притянул к себе, а другой – взял под уздцы коня. Мы начали отступать по извилистой дороге, а наши спины прикрывал Джек с оружием наготове.
Когда опасность миновала, Оливер остановился и, хмурясь, осмотрел мою опухающую скулу, ободранные подбородок, локти и кровоточащие ссадины на запястьях. Мое признание он никак не прокомментировал. Может, ему было неудобно говорить о своих чувствах при Джеке? Мы возвращались в город на одном коне с Оливером, также как уезжали из монастыря, и я впервые спросила:
- А почему Вы не оставили меня тогда в обители? Ведь Вы могли уехать сами, - и, касаясь своей щекой его крепкого плеча, шутливо добавила, - и не взваливать на себя всех моих проблем…
- Я узнал, что Ваше наказание зависело от отца Говарда, а я наслышан о нем. Этот священнослужитель Говард живым замуровал за прелюбодейство одного послушника. А Вас обвиняли в подобном грехе, но ведь именно я стал причиной таких подозрений. Да мне бы и в голову не пришло бросить человека, который столько для меня сделал.
Да уж… Это было совсем не то, что я хотела услышать от любящего мужчины. Я замолчала и невольно поникла. Неужели, сэр Хэдли сделал предложение из жалости ко мне, сироте, или в благодарность за свое спасение? Мне вдруг стало так обидно, что слезы сами собой потекли по щекам.
- Элизабет, Вы плачете?.. – удивленно спросил барон, словно, не ожидал, что я умею это делать.
Даже оруженосец Джек, ехавший рядом с господином, обернулся и сказал:
- Леди Элизабет, чего это Вы вздумали сейчас расстраиваться, ведь самое страшное уже позади. Позволю себе заметить, Вы необычайно смелая девушка, не каждая крестьянка так сопротивляется при нападении…
- Джек! – возмущенно прикрикнул барон, - что за чушь ты несешь?
От такого, мягко говоря, комплимента я не знала – разрыдаться ли мне еще сильнее или захохотать, видя, что Джек пытался утешить меня в силу своих возможностей. Если бы я была настоящей леди, то, наверное, оскорбилась бы до глубины души, но для девушки XXI века это было не самой большой гадостью, которую мог преподнести необразованный мужик из благих побуждений. Этот инцидент немного меня развеселил, но ненадолго.
Впереди на дороге я разглядела несколько опрокинутых цыганских кибиток, возле которых лежали трупы знакомых мне фигляров. Проезжая мимо, я увидела рассеченные черепа людей, зияющие раны в животах от стрел, борозды от меча на груди и шеях застывших тел. Кровь убитых казалась чем-то вроде густой смолы с буроватым оттенком под скупым светом луны. Три лошади бродили между телами недавних хозяев и испуганно вскидывали головы, когда поблизости слышался волчий вой.
Для меня это было отвратительной картиной, но, более ужасным оказалось то, что Оливер и Джек молча проехали мимо.
- Это Вы с Джеком их всех перебили?
- А Вам их жалко, леди Элизабет? – рыцарь посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом.
- Мне жалко ваши души, – сказала я, - что бы они не сделали мне, они все же помогли Вам в лесу, сэр Хэдли.
- Помогли они мне за деньги, которые дал им Джек. И Вас они выкрали из-за денег, которые посулил им Вепрь.
- А кто такой Вепрь?
- Это прозвище французского рыцаря соответственно животному на его гербе. Белый Вепрь - превосходный воин, он всегда в первых рядах сражающихся, я знаю это не понаслышке, однако и в мирное время он безрассуден в своей жестокости, - сказал Оливер. - На соседних ему землях недавно осиротела юная маркиза Альден, так Вепрь осаждал ее замок, пока не вынудил девушку согласиться на брак.
- Он приобрел большие земли за счет этого союза, - закивал Джек, - но о тринадцатилетней супруге Вепря больше никто не слышал. А, вообще, все знают, что цыгане воруют для него молодых женщин.
Я поежилась. И тут Джек ляпнул, как по слухам Вепрь обходится с похищенными для него девушками. Меня чуть не вывернуло наизнанку.
- Черт возьми, Джек! Ты свихнулся, такое говорить? Еще раз подобное выкинешь, присоединишься к мертвым цыганам, – зло проговорил рыцарь.
Я оглянулась на удалявшееся место резни:
- Боже мой, Оливер, там ребенок! Смотри, он выглядывает из повозки!
Барон развернул коня и посмотрел, куда я показывала.
- Ребенок ни в чем не виноват, мы должны его забрать отсюда. Вы перебили всю его семью, и теперь он остался один в лесу с волками! Ведь мы его не бросим, правда? – я уговаривала Оливера так, будто он уже отказал.
Ответил Джек:
- Если мы возьмем этого мальца, он перережет нам глотки, пока мы будем спать. Цыганенок будет мстить, я Вас уверяю. Это в их крови, леди Элизабет.
- Ну, до города-то мы его должны довезти! – упрашивала я.
Оливер кивнул Джеку, и оруженосец подъехал к мальчишке. Ребенок побежал прочь от него, и Джек, хохоча во всю глотку, пустил коня галопом вслед за ним.
- Да что он делает, он же пугает ребенка! - возмутилась я.
Тем временем Джек поднял мальчика за рубашку, словно щенка, и усадил перед собой на коня.
Всю дорогу я говорила с ребенком, успокаивая его, а по приезду на постоялый двор, я сказала, что не позволю бросить осиротевшего ребенка в неизвестном городе ночью.
В своей комнате я, хоть и была невероятно уставшей, сначала искупала в деревянной бадье цыганенка. Я давала ему хлеб и лучшие прожаренные кусочки мяса, предлагала фрукты, и он, смотря на меня карими глазенками, выхватывал еду прямо из рук. Мне казалось, что можно даже издали сосчитать все ребра на его худом тельце, и, конечно, я скормила ему весь мой ужин. На вид ему было лет семь-восемь. Я сказала Оливеру о намерении взять его с собой. В тот момент, когда барон протянул руку, чтобы потрепать мальчишку по голове, цыганенок неожиданно ловко увернулся и метнулся от него в угол. Я удивилась проворству ребенка, а Оливер посмотрел на меня и покачал головой, мол, не все так просто.
По моей просьбе хозяин устроил мальчишку на ночь возле печи с другими работниками кухни.
Была глубокая ночь. В мою комнату принесли еще одну бадью с подогретой водой, на этот раз – для меня. Падая от усталости, я все-таки немного привела себя в порядок, а мне еще надо было поужинать, перерыть свой багаж в поисках чистой сорочки, обработать свои ссадины и царапины на руках, ключице, лице и коленях. Оказалось, я не могла даже есть, - у меня болела вся левая половина лица от мощного удара цыгана. Злая и голодная, я легла спать, но духота в комнате, даже несмотря на распахнутое окно, и гадкие воспоминания о моем похищении прогнали весь сон. Я ворочалась в постели, завидуя своим спутникам, которые, наверняка, уже несколько часов сопели в унисон друг другу.
Вдруг я почувствовала какое-то движение прямо за окном. Я мигом села на кровать и увидела, как через узкий подоконник ловко перепрыгнул цыганенок. Глаза уже привыкли к темноте, и я четко видела все его движения. Он сразу метнул в меня камень. Уклонившись, я все же получила удар вскользь по виску. Пару секунд я оправлялась от боли и удивления, и этого хватило, чтобы цыганенок оказался рядом со мной и занес очередной камень, явно собираясь разбить мне голову.
Последние события научили меня реагировать быстро, да и сноровка у меня была. Я перехватила руку мальчишки и зафиксировала его другую, быстро прислонив цыганенка к стене. Хоть он и перестал быть для меня беззащитным ребенком, я его не ударила. Просто громко позвала Оливера, зная, что он меня услышит в соседней комнате за стеной. В этот момент сопротивляющийся мальчишка стал неистово пинаться и извиваться всем телом. Пару раз он крепко ударил меня в живот, и я невольно ослабила хватку. Чертенок выскользнул и метнулся к стулу, где лежал длинный тонкий кинжал в ворохе моей одежды. Я остановилась в нерешительности: «Вдруг в меня метнет?» И в следующий момент мальчишка, рыча, как зверь, бросился на меня. Он был невероятно шустрым и гибким, наверное, в цирке он выступал с гимнастами. Инстинктивно я закрылась рукой, поскольку целился он между ребер. Цыганенок, увернувшись от моей второй руки, со всего маху ударил меня ножом. Длинное узкое лезвие прошло сквозь всю руку, едва не задев лучевую кость, и вонзилось мне в грудь. Я закричала что есть сил. Тут дверь распахнулась, и Оливер, буквально, влетел в комнату.
Он отшвырнул цыганенка в сторону, и я, задыхаясь от жуткой боли, стала оседать на пол. Появился Джек, перехватил мальчишку одной рукой за горло и грубо выволок из моей комнаты. Оливер громко крикнул, что здесь раненый человек, и чтобы немедленно принесли огня.
- Сейчас, моя родная! Потерпи, потерпи! – говорил Оливер, аккуратно поднимая меня с пола.
Я же нервно всхлипывала, мотала головой, издавала какие-то звуки, со страхом показывая на свою окровавленную руку, пригвожденную к собственной груди.
Прибежал полупьяный хозяин со свечами, примчалась его заспанная жена и испуганно заверещала у меня над ухом, стоял еще кто-то чужой в проеме открытой двери, пока вошедший Джек не вытолкнул всех зевак за порог.
Нож все еще находился в моем теле. И я категорически никому не разрешала его вытаскивать, ругаясь и плача одновременно. Я сходила с ума от боли и уже была уверена, что доживаю последние минуты своей жизни. Только через полчаса мне дали питье, которое заставило меня погрузиться в глубокий сон, что и позволило им вытащить нож и обработать раны. Последнее, что оставалось в памяти, - безумная боль и пальцы Оливера, которые гладили мои волосы.
Этот цыганский мальчишка отчасти достиг своей цели. Он что-то убил во мне. А, именно, доверие и доброту. «Не делай добра – не получишь зла»...
Я болела долго и сильно. Меня лечили, старались унять физическую боль, но я бы предпочла, чтобы облегчили мои душевные страдания. Меня подкосило то, что сделал этот ребенок. Хоть нож вошел в грудь неглубоко и не коснулся жизненно важных органов, зато он изуродовал мою душу.
Приходя в сознание, я почти не разговаривала ни с кем. Я молчала несколько дней, бессмысленно смотря в окно. Когда приходил Оливер, я делала вид, будто сплю. Он видел слезы, катившиеся из моих закрытых глаз, и понимал, что я притворяюсь. Я любила его, но мне было просто больно жить в этом Средневековье. Может, потому, что я совсем не знала этого времени и царящих в нем правил?
Мне снились сны, являвшиеся смесью страшных воспоминаний и моей болезненной фантазии. В них была и настоятельница монастыря, которая вместе с каким-то мужчиной, якобы отцом Говардом, лично замуровывали меня в стену. Вдруг вместо глаз Говарда я увидела зияющие дыры, будто от стрел, но это не мешало ему заливаться жестоким детским смехом, закладывая последний камень. Помню, что рядом висел какой-то скелет в изодранной одежде послушника. Еще приснилось, что цыгане привезли к стенам монастыря не раненого Оливера, а меня. Хотя это было вполне объяснимо, ведь я мучалась и болела вместе с Оливером, когда мы были в монастыре. И теперь он точно также переживал и страдал вместе со мной.
Я знала, что именно сейчас он любит меня, как никогда раньше, но в моих снах даже это ставилось под сомнение. Я видела, как Мэгги, костлявая и веснушчатая, вместо меня уезжала из монастыря на одном коне с бароном и крутила в руках фамильный перстень, символ моей помолвки с ним.
Но бывали сны и страшнее, вроде того, когда меня заново похищали. Во сне меня запирали в клетке, и там оказывалось животное – огромный кабан. Я понимала, что это и есть Белый Вепрь, которому меня собирались продать. Я металась и неистово кричала, а он, то и дело, отрывал от меня куски кожи и мяса, кусая снова и снова. Этот сон мне снился часто, только иногда Вепрь еще превращался и в насильника. Снился цыган, но его я убивала сама. Убивала по-разному, но была всегда уверена, что этим останавливала все зло на свете. Однако после этого на меня нападал цыганенок и всегда со спины. Он по нескольку раз вгонял в меня злополучный нож, а у меня вместо крика вырывался стон израненного животного.
За время болезни я прошлась по всем закоулкам своей памяти и больной фантазии.
Если бы не было Оливера, я бы ни за что не осталась в XIV веке. Но Господь подарил мне встречу с этим человеком, и это стало для меня источником жизненной силы.
Оливер проводил со мной много времени, стараясь отвлекать от грустных мыслей, рассказывал о природе своего края, легенды о южных землях, в которых побывали его предки, о своем детстве. Только он и помог выбраться из того ада, в который меня загоняло мое же собственное воспаленное сознание.
Как говорится, человек привыкает ко всему. И моя психика медленно, но верно стала восстанавливаться. Я, как улитка, потихоньку выглядывала из своего домика.
Оливер даже стал светиться каким-то внутренним светом, когда увидел, что я поправляюсь. А для меня это отношение было, как бальзам на раны. Он находился в одной комнате со мной, но избегал всякого лишнего прикосновения, за исключением тех случаев, когда поил меня какими-нибудь настоями из трав, от которых я упорно отворачивалась. Я знала, что Оливер пытался соблюдать приличия. Но все же, засыпая, я сама просила взять меня за руку, и тогда мои сны становились намного спокойнее.
Еще в Сан-Жан-де-Мольен барон подарил мне крайне дорогую по тем временам вещь – полированную медную пластину-зеркальце, привезенную из сказочной Турции. После трех недель болезни я впервые взглянула на свое отражение и удивилась, что любимый человек еще в состоянии смотреть на меня: у меня сильно опало лицо, на одной из скул желтел почти заживший синяк от руки цыгана, губы потрескались, и ко всему этому безобразию добавлялась еще и моя неестественная бледность. Так что, когда я, пошатываясь от слабости, вставала с постели, то, наверное, напоминала ходячий труп.
Оливер не затрагивал тему про цыганенка, пока однажды я не спросила о нем сама.
- Джек выбросил его из таверны, и негодник удрал куда-то. Где он сейчас, я не знаю, - ответил барон.
- Такой уж точно нигде не пропадет, - горько ухмыльнулась я.
- Убить меня или моего оруженосца было ему не по силам, поэтому он, видимо, решил отомстить женщине. Джек предупреждал об этом, и, оказался, прав. Мы были ему врагами, и Ваша жалость, Элизабет, не могла ему вернуть родственников. У цыган тоже есть свои понятия о чести.
- И о кровной мести, – добавила я.
Потом мы долго рассуждали обо всем этом и пришли к выводу, что многие поступили бы также.
- Месть за смерть своих родителей такое же дело, как и пост для монахов, – сказал Оливер.
Этот разговор потушил во мне злость на цыганского мальчишку, я увидела факты произошедшего как бы со стороны.
Приспособиться к условиям того времени мне было сложно. Такой открытой душе, как Елизавета Кравченко, в XIV веке не было места, и мне об этом говорили окружающие. Значит, срочно надо было меняться.
Мой жених к концу этой болезни заметил, что у меня взгляд стал другим, и залегла складка между бровями:
- У меня тоже есть такая, - и Оливер смешно завел глаза под лоб, показывая ее месторасположение.
Я засмеялась. Иногда мой Оливер был таким милым. Такому мужчине, как он, красота была не нужна, он привлекал внимание своей покоряющей уверенностью и внутренней сосредоточенностью. И именно это делало Оливера особенным для меня. А уж когда он улыбался, словно, солнышко выходило из-за туч. Я просто обожала его улыбку! Только жаль, что она редко появлялась на его лице.
Однажды когда я засыпала, Оливер пересел на пол возле моей кровати и облокотился спиной о ее край. Он продолжал тихо и увлеченно рассказывать о своем последнем путешествии по морю во Францию, но мой сон сняло как рукой. Еще бы, мой любимый мужчина оказался так близко, что я могла разглядеть профиль и морщинки-лучики возле его глаз. Его волосы были прямыми и гладкими, отброшенными назад, для меня он был невероятно особенным. Наверное, я тогда улыбалась, как влюбленная восьмиклашка, отчего он даже замолчал.
Я протянула руку и нежно погладила его по голове, без слов показав свое отношение к нему. Он с серьезным видом взял мои пальцы и слегка поцеловал их, как в первый раз в монастыре. Затем отпустил мою руку, поднялся с пола и ушел к окну. Меня это немного задело, поскольку я привыкла касаться близких людей в своем времени – обнимать, трепать по плечу, по голове, и в этом не было ничего наглого или пошлого. Но Оливер, пожалуй, воспринимал мои «телячьи нежности» предосудительно. Сколько раз мы не прогуливались, он придерживал меня под локоть только в крайних случаях, чтобы я не упала, в остальном же – свои руки он держал при себе. М-да, любая маман была бы довольна таким зятем…
Как-то раз я решила всех удивить и, одетая в свой новый брючный костюм из льна, бодрым шагом вышла из комнаты. Еще не спустившись с лестницы, я увидела, что рядом с моим женихом стоит молоденькая девчонка в белом фартуке и, манерно жестикулируя, что-то рассказывает ему. Я остановилась прямо посреди лестницы и стала внимательно наблюдать за этой парочкой, желая, чтобы меня увидели. И Оливер увидел. Он сразу подошел и, закрыв меня собою от посторонних глаз, строго спросил:
- Элизабет, что значит этот маскарад?
- Почему маскарад? Просто удобная для поездки форма одежды, – я внимательно изучала суровый взгляд его темных глаз, а потом обиженно спросила, - Вас, сэр Хэдли, так раздражает все, что я делаю?
Он крепко взял меня под локоть здоровой руки и заставил подняться с ним наверх. Сэр Хэдли говорил непререкаемо, как позволяет только хозяин по отношению к слуге, и завершил монолог с каменным выражением лица:
- Оденьтесь, как подобает женщине, Элизабет. Второй раз такого я не потерплю.
Меня это разозлило, и я повысила голос:
- Барон Хэдли, может Вам напомнить, что Вы мне еще не муж.
- Вас так тяготит наша помолвка, леди Элизабет? – он проговорил это врастяжку, самоуверенно улыбнувшись.
Вот и нашла коса на камень! Я не хотела отступать первой, но эта ссора могла довести и до разрыва отношений. Тогда я поступила иначе:
- По-моему, это Вы жалеете о сделанном мне предложении, - и я медленно опустила глаза, изобразив обиженную сиротку, - я хотела просить Вас, Оливер, научить меня метать нож. Я должна уметь защищать свою жизнь и честь.
Барона немного смутил такой поворот разговора, и он не сразу нашелся, что ответить:
- Если Вы, леди, стремитесь защищать собственную честь, то Вам не стоит появляться внизу среди всяких проходимцев в таком виде. Женщины не ходят в мужском облачении, тем более, в брюках, - на этот раз в его голосе не было агрессии, и я тихо ликовала.
Я сказала, что для подобных занятий для меня будет удобней этот костюм, а во всех других случаях пообещала, что буду одеваться так, как это следует делать невесте барона Хэдли.
Теперь уже, немного изучив Оливера, я смогла взять правильный “курс” в разговоре с ним, что и привело нас к компромиссу. В итоге, я поехала на наши занятия в костюме, но завернувшись в свой длинный плащ от любопытных глаз.
Была выбрана небольшая поляна за городом, куда Оливер, я и Джек стали приезжать ежедневно. В принципе, я умела обращаться с охотничьими ножами, - в экспедициях не раз приходилось разделывать мясо и рыбу на всю команду. А особые навыки мне помогла приобрести кетовая путина в студенческие годы. Поэтому я быстро освоила, как метать нож в землю перед собой, сложнее было научиться отправлять его на расстояние семь-восемь метров, как показывал Оливер. Проблема состояла еще и в том, что у меня находилась на перевязи правая рука, и поэтому мне пришлось сначала научиться управляться с ножом левой. Я не ожидала, что у меня так будут болеть мышцы после занятий, но отступать было не в моих правилах. И уже в последний день, перед отъездом из этого города, Джек заметил:
-У Вас неплохо получается, леди. Вот только бы силы в руках побольше и навыка.
Мы выехали со следующим рассветом и с наступлением сумерек уже были в портовом городе Нант, грязном и очень шумном. Оливер охранял меня здесь больше прежнего, и я не возражала – одного похищения мне было предостаточно.
Из-за моей болезни мы не успели на шхуну, капитаном которой был военный приятель Оливера. Те несколько дней, когда барон с оруженосцем искали корабль, идущий в Англию, я ходила из угла в угол в своей комнате. Уделом моего слуха по ночам становились брань матросов, громкий смех продажных женщин и перекрывающий весь этот шум свисток полицейского патруля. Но это считался еще одним из самых спокойных районов города.
Меня мучили опасения, вдруг мой рыцарь решит пойти к какой-нибудь веселой девице, которых в этом портовом городе больше, чем акул в море. И потому я была рада, когда большая торговая шхуна « Гермес » , наконец-то, понесла нас к берегам Англии.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ!
___________________________________________________________________________________
Начало романа (глава 1) https://zen.yandex.ru/media/id/603c7e315039b860372c2fc0/moi-rycar-7-vekov-k-tebe-glava-1-604043bb8f2f5b70bff5d5ad
Все главы выкладываются на моем канале ВДОХНОВЕНИЕ . Заходите и вдохновляйтесь!