Алиса стояла перед зеркалом.
– Давай так. Сейчас заливаемся кофе. Доезжаем до офиса. Забираем рабочий ноутбук и едем обратно домой. Отсюда поработаешь. Ну надо. Если тебя ещё и уволят, будет совсем плохо.
Алиса уговаривала свое бледное, опухшее, размазанное по зеркалу отражение. Смотреть на него она боялась. Три дня пролежала лицом в заплаканной подушке. Может, вместо бровей там уже плесень выросла?...
Три дня, как они расстались. Сказать честно – по Петру она не особо горевала. Они с ним были максимально разные. Как банка тушёнки и маракуйя. Заземленный – он, и сумасбродная, пришпоривающая единорогов – она.
Алиса давно привыкла, что притягивала совершенно противоположных себе мужчин. Её радужный мир очаровывал серьёзных зануд. Наверное, им тоже хотелось лёгкости и искорок. Но выходило ровно наоборот – они быстро начинали лопать мыльные пузырьки её воздушных фантазий своими скучными ладонями.
Пётр был монументален. Вплоть до фамилии – Глыбин. На любое предложение он реагировал фразой "Всё складывается как нельзя хуже", чем каждый раз давил планы и мечты Алисы в зачатке.
Честно – она даже обрадовалась, когда от Петра, как от скалы, отвалилось мрачное "Нам надо расстаться".
Но Пётр и уходил монументально. Закидал её напоследок тяжёлыми "несерьезная", "дурость", "остепенись".
И, внезапно, Алису придавило. Ну а как иначе? Если разом осушить бутылку с пометкой «яд», то рано или поздно, почти наверняка, почувствуешь легкое недомогание.
Вот она и рыдала три дня.
На четвертый встала – полная решимости забрать с работы ноутбук, разогнать единорогов, выкинуть из головы дурость и остепениться.
Натянула капюшон, схватила стакан с крепким кофе и отправилась в серьёзную жизнь.
Лифт выпустил Алису, сжимающую стакан. Девушка сердито шагнула из подъезда и...
Она ведь пропустила в рыданиях, что весна с зимой никак не могли договориться о смене караула. Днем март со всем юношеским максимализмом, топил снег. А февраль, закатывая глаза, цокал языком и бил морозцем.
Гололед – вот чем встретил Алису двор.
Вжух!
Она взмахнула руками.
Кофе выгнулся коричневой дугой над девушкой и оказался под ногами.
Алиса уставилась в стакан – от её надежды взбодриться осталось совсем ничего, буквально на дне.
– Мммы, – раздались вдруг сбоку.
Алиса повернула голову. У перил стоял мужчина. Странно близко к ним.
– Ааиэ! - издал он жалобно.
Алиса подошла ближе.
Костюм, пальто, и пахнет дорогим и серьёзным. А почему он так близко к перилам, неужели?...
Кажется, кто-то перепутал сказки. Такие дяденьки к мартовским железякам не прилипают.
– Ты что, прилип?!
– Ыып, - вздохнул несчастный.
Вдруг он скосил глаза вниз и начал жестикулировать, показывая на стакан в руках девушки:
– Аей!
Алиса осторожно полила остатками кофе язык незнакомца.
– Ооо, – простонал освобождённый. – Господи, спасибо!
– Это вы меня сейчас богиней назвали? Знаете подход к женщинам.
– Простите. Это шок.
– Как вы так влипли?
– Задумался. Вспомнил, что в детстве мечтал лизнуть снежинки на качеле. Думал, что в марте уже можно. И чуть язык тут не оставил.
– Да уж. Видала я мужчин без языков, но язык без мужчины...
– Ха! Тоже фанатеешь от этой сказки?
Значит, не просто так я прилип. Всё скоалывается как нельзя лучше!
Алиса замерла. Складывается как нельзя... лучше...
– Как зовут тебя, богиня, несущая тепло всем прилипшим?
– Алиса, – засмеялась девушка.
– Я должен тебе кофе. И довезти, конечно. Тебе куда? Кстати, я Паша. Павел Чудолеев.
И улыбнулся широко, бело, совершенно по-чеширски. Алиса зажмурилась, досчитала до трех и открыла глаза - не пропал ни Чешир, ни улыбка.
Кажется, она, наконец, попала в нужную сказку.
