В моих воспоминаниях тот год навсегда останется особенным, то, что пережила я, и ситуацию, в которой оказалась моя семья невозможно просто оставить не рассказанной. На дворе стоял две тысячи девятый год, жили мы тогда втроём в просторной квартире деревянного барака по улице Ленина в городке Н. Мама работала наподхвате в кулинарии. Каждое утро, вставая в семь утра, она вечно что-то жарила, парила нам с братом на кухне, весь день сидела с моим братом, почитывая женские романы, а в ночную уходила на смену. Работала она обычно шесть дней в неделю, в воскресенье был выходной.
Братик мой, Сашенька, шести лет, вопреки всем ожиданиям так и не заговорил. Его умственная отсталость, как мне сейчас? кажется, и была тем барьером, который мешал нам с мамой жить нормально. Большой не по годам, сильный с огромной квадратной головой, Сашенька только и делал целыми днями, что ползал за матерью, а когда научился ходить уже бегал за ней, цепляясь за юбку или ремень халата. Сколько помню своего брата, он никогда не выпускал из рук корки хлеба, постоянно посасывая её, он питал своё огромное тело. Уже к шести годам он догнал меня в весе, а по силе превзошёл в несколько раз. Он спокойно отрывал обшивку из ДСП на двери, когда мать, устав от его вечных капризов закрывала его в большой комнате.
Ухаживать за Сашей приходилось и мне. С грустью я смотрела тогда на грязную дорожку у дома, где малышня резвилась в лужах, а ребята постарше играли то в прятки, то пускали кораблики, а то и просто гоняли мяч на площадке у соседнего барака. В игру меня не брали, потому что я была сестрой уродца и поэтому могла заразить других детей. Все мои игры сводились к тому, чтобы по выходным вывести брата на свежий воздух, покачать его на качели под улюлюканье, да наблюдать за тем, как он вымазывается в грязи или гоняется за кошкой. За кошкой он гонялся с особым остервенением хотя, он, очевидно, уступал животному в скорости и ловкости, но никогда не бросал это дело, то выслеживая её из-за угла, то просто подкрадываясь к животному, которое забывалось беззаботным сном, греясь на солнце. Благо тихо подкрадываться ввиду своей неуклюжести ему никогда не удавалось, а иной раз я нарочно громко звала его к себе, чтобы спасти бедное животное. Уж не представляю, что бы могло произойти с худеньким пушистым тельцем в этих не по годам сильным и массивным руках.
В школе я тоже всегда была одиночкой, уж не знаю, дошли до моих одноклассников слухи или просто наш класс не был таким "дружным", но друзей в школе у меня не было вообще. За весь день я могла перекинуться парой фраз лишь с соседкой по парте Лидой, которую больше интересовало ковыряние в носу и рассматривание собственных козюлей. Так и тянулся весь мой пятый учебный год. Ранний подъём, школа, уроки, присмотр за братом, пока мама на работе. Но одним сырым и холодным ноябрьским вечером, уже начинало темнеть, когда мама перед уходом на работу разразилась страшной истерикой. Не помню, что было поводом, кажется, Саша в очередной раз, встав на стул, перевернул кипящую кастрюлю с кашей на пол. Мама резко вскрикнула.
-Как же вы меня все задолбали, ненавижу вас - заорала она и удалилась рыдать в ванную.
Случались у нашей мамы и раньше истерики, но чтобы до такого её довели, до криков, а тем более в нашу сторону - никогда. Обычно она молча сносила все наши выходки. По большей части это были Сашкины невинные шалости, после которых мама закрывалась в ванной, включала воду, выходила через полчаса раскрасневшаяся и умытая и продолжала заниматься домашними делами. Ну, здесь было что-то другое. Мама всегда была скромной, худенькой и молчаливой женщиной, в её огромных глазах нельзя было прочесть, что он испытывает сейчас испытывает.
Со мной же мама чаще была ласковой, как будто извиняясь за те лишения, что мне приходится терпеть из-за Саши. И я всегда старалась помочь маме и принести домой хорошие отметки, убрать в комнате или сделать что-нибудь по дому вместо неё, чтобы она могла провести вечер за любимыми любовными романами из библиотеки.
Оставшись сидеть одни, мы занялись привычными делами. Саша в тот день был тише обычного и совсем не носился из кухни в комнату. Я села за книжку о космических приключениях, взятую мамой в библиотеке. Так и тянулся вечер, когда Саша в девять часов ни с чего начал истерично рыдать и звать маму. Как и не слышал он моих отговоров и упрямо отбивался от них. Успокоила его лишь корочка хлеба с вареньем, съев которую он уснул сидя прямо на диване. Прочитав ещё три странички, я тоже побрела спать, не увлекали меня космонавты в белоснежных термоустойчивых костюмах на блестящих громадинах космических кораблей бороздившие бескрайний космос и их приключения. Я аккуратно распрямила Сашу на диване и укрыла его тонким покрывалом. Уснула я очень быстро, и снилось мне, что наша мама идёт домой с большим пакетом продуктов, улыбаясь, машет нам, смеётся глазами. Я машу ей в ответ, а Саша самодовольно прилип к окну, расплющив нос и губы, выводит большим розовым языком по стеклу круги, что-то мыча при этом. Мама уже заходит в подьезд, мы бежим к двери, в ожидании глухих стуков каблуков по деревянной лестнице, но почему-то их всё неслышно и неслышно их…