Неисправимый
***
На сегодня мы отработали все намеченные пункты. Взяли три пробы песков. А так как их вывезти и самим пораньше уехать с шахты не получилось, то пришлось отбить еще две борозды. Домой приедем поздновато, зато завтра все вывезем, а в субботу на шахту не поедем – будем в поселке промывать эти пробы, в нашей промывалке. И постараемся чуть пораньше сбежать с работы домой.
Вместе с уставшими шахтерами, добросовестно отработавшими свою смену, вваливаемся в «тепляк». Остывшее помещение встречает нас холодом. Очень неуютно. Но погреться больше негде. Обычно для обогрева включаем самодельный мощный электрокалорифер, который почему то зовут «козлом». Очень обидное и незаслуженное название для такого необходимого и ценного источника тепла на Севере. Но пару дней назад он перегорел, а дежурный электрик пропадал на другой шахте, к нам его можно было зазвать только под предлогом поломки оборудования по его линии. Поэтому топили печку, когда кто нибудь находился в «тепляке». Тем более, что октябрь на Колыме, это еще не январь. Но ведь и не май…
Горного мастера в «тепляке» нет. Это и неудивительно. С самого начала своего недавнего появления на прииске у него не сложились отношения со сменой. Причем уже не с первой. Он считал оскорбительным для себя обязанность по обогреву подсобного помещения и поддержанию в нем чистоты. Это было негласное правило для всех горняков, хотя нигде и не прописанное. Просто «тепляк» был «прорабской», где он расписывал наряды, подписывал путевки на смену и вел всю необходимую документацию. Тут же и находилось его рабочее место, откуда он совершал выходы к месту нашей работы для контроля и фиксации проделанной работы. Поэтому все знали, что хороший горняк не только тот, который аккуратно ведет документацию, строго и справедливо принимает работу, грамотно организует рабочий процесс, но и тот, кто надлежащим образом следит за этим необходимым на горном объекте помещением. Иногда единственным помещением на десятки километров вокруг, где можно обогреться и отдохнуть в зимней колымской тайге. Поэтому, невозможно было переоценить важность этого небольшого геологического вагончика.
Надо честно признаться, что до этого случая нам всегда везло на хороших горных мастеров. Все были не только грамотными специалистами в своем деле, но и ответственными людьми, причем это не зависело от возраста, опыта или характера человека. У всех горняков всегда был протоплен «тепляк», нагрет чайник, вымыт стол, подметен пол, завезена вода в бочки для питья и добавления в радиаторы бульдозеров и другой техники. У некоторых даже всегда были собраны в коробку и убраны на полку костяшки домино, которое почему то у нас на прииске было очень популярной игрой и его костяшки имелись практически в каждом «тепляке» на полигонах и шахтах. Таким горнякам всегда на смене был почет и уважение. Мы им помогали во всем – дров занести или даже выехать за ними в тайгу, наломать и привезти сухостоя, натаскать в «тепляк» воды от водовозки, даже свозить в морозы горняка на бульдозере или «Белазе» осмотреть объекты на полигоне.
Наш горняк к таким ну никак не относился. И даже не стремился соответствовать. При наличии в тепляке дров, он вообще не подходил к печке, предпочитая мужественно бороться с холодом посредством ношения теплого ватного бушлата и ватных же высоких штанов на лямках. Раньше даже электрогрелку под зад подкладывал, но бдительные шахтеры незаметно каждый раз выключали ее из розетки, пока он писал свои отчеты. В конце концов, кто то умудрился отрезать и унести электровилку его грелки. Ему же каждый раз терпеливо рассказывали, что раньше у нас на прииске выдавались теплые ватные костюмы «Пингвин», с греющими проводами внутри. Эти костюмы можно было подключать к бортовой электросети бульдозера или автомобиля. Но они не заслужили популярности, так как часто загорались прямо на человеке, который к общему веселью резко останавливал свою технику, выбрасывался из кабины и быстро раздевался на морозе, раскидывая по сторонам горящую одежду. Но нашего горняка ничто не пронимало. Поддерживать порядок в «тепляке» он тоже не собирался. Вот в таком неухоженном помещении мы сейчас находились.
- Надо же, наш горняк, похоже, встал на путь исправления – перед уходом печку затопил, - первым подал голос Лёха. От щелей дверцы самодельной печки и отверстий поддувала, прорезанных электросваркой, струился яркий свет разгорающегося пламени.
- Ну, тогда чаёк заварим, - обрадовался бурильщик Николай, включая электрический чайник, после чего достал с полки распечатанную пачку чая.
Все расселись по холодным лавкам ждать, пока закипит чайник. Курильщики стали чиркать спичками, прикуривая свои сигареты и папиросы. Загремели камни домино, которые стали перемешивать на столе, повернув их вверх рубашкой. Все расслаблялись после смены, ожидая автобуса со следующей сменой.
Через десять минут Николай налил в кружку запаренную заварку, но обратно выплеснул ее в заварник. Она была как слеза прозрачной. Пять минут спустя он повторил свой опыт и очень удивился, увидев, что заварка едва окрасилась в слегка желтоватый цвет.
- Я же пол пачки в заварник высыпал! И заварник перед этим кипятком прогрел, - удивлялся Николай.
- Это уже выпитый чай. Он заварку просушил на сковородке и засыпал в пустую пачку из под чая, - первым догадался Лёха, рассматривая сковородку, с прилипшими редкими частицами заварки.
- Вот гад! - обиделся Николай под дружный хохот.
- Так я и думал! – «обрадовал» нас своим новым открытием Лёха, настежь открывая к всеобщему обозрению дверцу печки и демонстрируя всем свою догадку. Я заглянул в печку. В ней не было дров. Только металось по внутренним закопченным стенкам пламя догорающей толстой свечи, создавая иллюзию горящих дров.
- А я слышу – нет треска и запаха горящих дров. И тепло от печки не идет, хотя за это время весь «тепляк» должен был прогреться, - пояснил Лёха, обводя взглядом хмурые лица шахтеров.
- Ну, все! Хана ему… Достал… - играл желваками Николай.
- Не сегодня. Он со взрывниками на «аммонитке» пораньше уехал - внимательный Лёха продемонстрировал нам открытую страницу лежащего не углу стола рабочего журнала горного мастера. В журнале был отчет о проделанной горняком работе за эту смену. Где в конце обычного списка работ, который, за редким исключением, был стандартным для всех смен, в разряде работ стояли из ряда вон выбивающиеся записи о протертом столе, подметенных полах, растопленной печке, а последним, десятым пунктом, было записано: «Посадил лук».
- И где он его посадил? – опешил я. Ведь грядок или огорода у нас на шахте не было. Да и на улице уже лежал снег до весны. А по ночам, иной раз, мороз доходил до тридцати градусов.
- На подоконник смотри, - кивнул мне Лёха.
И правда, от внимательного взгляда охотника ничего не укрылось. На подоконнике действительно был посажен лук. В маленьком пластмассовом мерном стаканчике из аптечки торчала маленькая луковичка, донце которой касалось налитой в стаканчик воды…
***
Мы ехали с шахты домой, и мне совсем не хотелось думать о том, что может ожидать на следующей смене нашего молодого, но на редкость упрямого и ленивого горняка.
Но все оказалось проще. На следующей смене у нас был другой горняк. А этот рассчитался. С нами он отработал последнюю смену, после чего уехал на «материк», как называют на Колыме центральные районы страны из за сложности добраться к нам. Ведь раньше к нам можно было попасть только по морю. А позже на самолете. Да и сейчас только единицы смельчаков едут две тысячи километров по сложной, но крайне живописной федеральной трассе «Колыма» до Якутска. Ведь это только первая часть большого пути на запад.
Наш горняк был одним из немногих, кого не приняла Колыма. Он не сумел понять и полюбить эту землю. Обычно все, кто временно приезжал сюда за романтикой или длинным рублем, влюблялись в эти просторы и огромные расстояние, в эти сопки и снега, ручьи и реки, а рыбалка, охота, обилие грибов и ягод, особые отношения между людьми каждый раз отодвигали запланированный отъезд в теплые края на неопределенное время. Многие так и решили остаться навсегда. Их дети теперь зовут себя коренными колымчанами. И очень этим гордятся.
Валерий Мусиенко
28.05.2020 г.