1. Эйдос для революционера крайне важен. Так, если он — пламенный революционер, то пламя революций, этих очистительных социальных пожаров местного и глобального значения, должно ласкать его своими языками. Так что такой революционер обязан быть если не обожжённым и пригорелым, то хотя бы изрядно прокопчённым. Если же он не соответствует такому своему облику, революция не будет удачной. Революция — это творчество масс по самопреобразованию общества. А если массы возглавляются сырой никчёмной личностью, искра творчества из социального камня высечена не будет и массы не загорятся к действию творческому.
2. Но что же такое революция? Революция — это, вдумываясь в латынь, есть поворотное движение. Самым простым поворотным движением будет движение по кругу. Ежели мы имеем дело с таким типом революций, то можем дождаться, когда революция вернёт общество в исходный пункт. Наивные люди пучат глаза, плачут, возмущаются, кричат, а, поуспокоившись, говорят о прискорбном отказе от достижений революции, о возвращении всей старой мерзости, возвращении ровно к тому, против чего боролись, и т. п. А чего ж вы хотели, если двигались по кругу? Радиус может быть большим и путь долгим, но возврат в начальную точку неизбежен.
Классической иллюстрацией такого типа революций является «Сказка о рыбаке и рыбке» А. С. Пушкина. Гегемоном революции была Старуха. Движущей силой — Старик (и это не В. И. Ульянов). А исполнительным механизмом, движителем, служила Золотая Рыбка с её недюжинными возможностями. В конце концов пламенная революционерка, сказочная Розалия Землячка пушкинских времён, захотела стать владычицей морской и чтоб сама Золотая Рыбка была у неё на посылках. Это, конечно, диалектично, пламенной революционерке Землячке стать морской владычицей, но такое неразумное обращение с прецизионным инструментом социальных преобразований, как Золотая Рыбка, всё же привело Старуху не к потрясающей диалектике воды, земли и огня, а к знакомому нашей Старухе ещё некоторое время назад разбитому корыту, символу её начального неблагополучия. Окружность замкнулась.
Не надо думать, что революционная окружность — это всегда плохо, всегда бешеный, истирающий людей в пыль, социальный ритм и пожирание, скоростное пожирание революцией своих отцов, а потом и детей с внуками и т. п. Конечно, змея заглатывающая свой хвост, есть символ не только рефлексии, но и революции. Всякая революция округла, вот только не всякая революция пресмыкающаяся. Приглядитесь к кубинской революции.
Как бы там ни было с конкретной революцией, у окружности остаётся большой потенциал в качестве макета социальных преобразований. В самом деле, совсем же необязательно мыслить окружность горизонтально плоско. Да, на равнинной местности вы можете кочевать со своим пастушьим племенем по кругу. Это будут социальные революции, обусловленные сезонными циклами природы, но сам строй общества они если и будут менять, то однообразно и привычно из года в год и от сезона к сезону.
Но вовсе не обязательно округлости революций мыслить так приземлённо. Можно их мыслить как большой круг небесной сферы, вертикал. Или, более понятно, как чёртово колесо или колесо обозрения. Применённый к обществу, вертикал первых сделает последними и последних — первыми. Вот почему все грамотные революционеры в своих проповедях активно использовали Новый Завет. Революционный задел и запал Иисуса Назорейского, этого еврейского демагога, фюрера нищеты совершенно несомненен.
Но окружность мыслима прочерченной не только под углом в 0° или в 90° к горизонтали социума, но и под любым другим из всех 180°. При этом мыслим как правый, так и левый уклон окружности.
Мало того, мы можем опрокинуть окружность ниже горизонтали, под землю, поместить её там целиком или как в случае вертикала, лишь на 180°. Добро пожаловать в социальный ад, у которого такие же возможности революций, как и у белого света: там имеется ещё 180° или целых 360°.
Если этих возможностей окружности мало, примите во внимание её радиус. Он может быть небольшим, огромным и бесконечным (тогда длина окружности l=2π∞). А, стало быть, движение по окружности может стать длительным, если не бесконечным. Рассуждая эмпирически, циклы истории в пару-тройку тысячелетий при текущей продолжительности жизни отдельного человека мало кем из землян воспримутся как крах революционных ожиданий и революционных преобразований.
Таким образом, возможности движения по окружности хотя и явно ограничены (можно же попытаться вырваться за пределы круга), но явно же и неисчерпаемы (все круги ада, чистилища и рая не пройти).
3. Но разве только движение по кругу есть поворотное движение? Социальный и биологический возраст Старухи, её старение от разбитого корыта до разбитого корыта А. С. Пушкиным не указывается, для его сказочных задач это несущественно, но мы-то понимаем, что старение свершается и к старому разбитому корыту приходит новый человек, точнее — человек ещё более старый, чем в начале революционного цикла.
Правда, сие — лишь старение участников революции, а не смена её типа, не смена структуры общества, оснащённого таким типом революций. Выйти за пределы окружности, по которой движется даже революционное общество, можно только одним способом — сменить траекторию движения общества. А это возможно лишь при внесении чего-то нового от самого субъекта движения. Поскольку люди сами делают свою историю, сами движут общество самих себя, то и вносить поправки в траекторию они должны тоже сами.
Заметим, если мыслить окружность горизонтальной, то изменение траектории по существу возможно как прорыв по вертикали вниз или вверх. Если спираль пойдёт вниз, мы получим негативную революцию с одичанием масс людей и разрушением общества. Если спираль пойдёт вверх, текущие противоречия развития общества будут преодолены и общество откроет новый потенциал для развития.
Вот этот последний тип революций, — революций, раскрывающих новый потенциал развития общества и человека, — можно назвать марксистскими. Ибо именно К. Г. Маркс ратовал в социуме за то, что Платон в «Политике» назвал знанием как бы вросшим в дело, приводя в пример умелую работу плотника. Революции нужны мастеровые, инженеры, учёные. Только тогда теоретическая задача построения идеального общества будет разрешена практическим путём преобразования социальной структуры и социальной материи. Марксистская революция требует не понижения, а повышения степеней свободы участников революционного процесса. Не понижения умственных способностей и Bajonett auf, а усиленного использования своего ума в революционном процессе. Марксистская революция — штука наукоёмкая, как свежий космический спутник или новейший самолёт.
4. Компьютерная сеть с мелкой ячеёй позволяет отловить множество современных марксистов. Для меня очевидно, что если марксист не есть марксист-революционер, то он — недомарксист, мёртвая душа.
Такой мёртвой душой является Славой Жижек, всегда страстно и пулемётно-словомётно говорящий, размахивающий руками и брызжущий слюной — это не более, но и не менее, как Ноздрёв, ставший марксистом.
Туземные российские коммунисты, числящие себя марксистами, к сожалению, страшно неумны, с тугими почти неподвижными мозгами, повторяют так и не осмысленные ими зады марксистской литературы, а когда пытаются самостоятельно связать пару слов, у них получается какое-то страстное и яростное почти бычье мычание вместо осмысленной речи. Собакевич , пошедший в марксисты, хорошо иллюстрирует эту мёртвую душу. Хотя Собакевич всё же умел говорить, но пусть он останется для этих марксистов недосягаемым идеалом. Другой образ их мёртвости и недоученности, лёгкая фигура на провинциальной доске, есть Петрушка, лакей с нестерпимым запахом и тягой к просвещению: удивлялся, что буквы складываются в слова.
Старые курицы, с советских времён сохранившие верность марксистской догме, а такие птицы ещё встречаются, имеют зону своего ближайшего развития в Коробочке, получившей диплом доктора экономических наук с диссертацией «Движение пеньки, овса и мёда в сельской местности, когда понаедут купцы».
Все катедер-марксисты редуцируемы к ещё одной мёртвой душе — Манилову. Они, может, и не такие слащавые и даже разбирающиеся в текстах, но столь же мечтательны по-пустому. Их мысль может быть загрязнена каким-то серьёзным содержанием. Их жизнь — чистая фальшь.
И есть ещё один марксист, симметрично С. Жижеку, марксист отечественный. Это Алексей Цветков. Марксист «завсегда и навсегда», честно пытающийся быть марксистом, адекватным современности. Уж этот-то сумеет связать не пару, а и дюжину, и другую слов в осмысленную и даже страстную речь. Журналист он блестящий. Беда лишь в том, что он неглубок, поверхностен и даже порхающ. При всей честности намерений, это И. А. Хлестаков, зачем-то вступивший в партъячейку и к тому же прочитавший там «Коммунистический манифест». А. Цветков — представитель даже не тычиночного, а лепесткового цветочного марксизма, марксизма для глянцевых гламурных журналов, в которых он сотрудничает, и для модной тусовки с заграничными левыми. Всё это, конечно же, нисколько не революционно, ничего существенно не меняет ни у нас ни за рубежами нашей родины, но занятие даёт, дни заполняет, кровь порою кипятит со вполне реальной накипью на трубчатом электронагревателе. Поскольку И. А. Хлестаков выбивается из списка персонажей «Мёртвых душ», то он — единственно и живой недомарксист. Точнее — поверхмарксист, дрон-геликоптер марксизма-ленинизма. Все остальные — мёртвые.
Папа Карло! Все Буратины плавают кверху брюхом, эти оглушённые глобализмом рыбы, гонимые волнами истории чёрте знает куда. Только один летает над ними, изображая зачем-то бабочку. Где же пламя революции, я тебя спрашиваю!?
2016.11.27.