(подробности по тегу "закреп")
Я печально покачал головой. Я никогда особенно не увлекался ни изучением ни психологии, ни психиатрии, но в самом этом словосочетании, вполне себе наверняка научном и медицинском, мне виделся образ того жуткого сна, который я видел ещё месяц назад, находясь во вроде бы ещё нормальном и относительном спокойном интернате — это горящее поле с высокой травой, усеянное человеческими костями, жуткий, внушающий ужас просто до умопомрачения не то силуэт, не то образ, стоящий за моей спиной, протягивающий мне руку, желающий меня спасти… И неожиданно вспомнилась Лизи, с её потаённой, не ведомо по каким причинам изгнившей, древней изнанкой, Лизи, которая всё это время находилась вместе с нами, притворялась самой обычной, немного странной девчонкой, но на самом деле работавшая на каких-то чудовищных монстров, прибывших к нам неизвестно откуда, и преследующих неизвестно какие цели… Сколько времени она на них работала? Сколько, находясь в обойме их пистолета, повидала, во сколько целей попала, сколько мест и земель успела отравить, помочь насытить ядом и безумием этим абсолютно, практически являвшимся антонимами кому-то, способному на человечность существам? Если она была когда-то человеком — а она была им, и, возможно, до сих пор им являлась — то сколько же психозов, депрессий и безумия она через себя пропустила?
- Это когда не чувствуешь себя живым, - сказала Жанна, уже не смотря на меня — Чувствуешь себя трупом. Или когда кажется, что уже давно умер весь окружающий тебя мир. Или и то, и другое вместе. У меня было и то, и другое вместе. Обычно так бывает по прошествию многих лет продолжительной депрессии, но у меня это развилось буквально в течение нескольких недель. Я постоянно видела сны о том, как этот остров уже погиб, что на нём нет ни единого живого человека, только пепел, руины и трупы. Видела, что вода, океан вокруг него отравляется, пропитывается какой-то заразой, от неё плывут вверх животом целые косяки рыб и киты, гниют водоросли, а вода становится красной, как засохшая кровь, и жутко воняет. Я… Я хотела позвонить тебе, сказать, чтобы ты немедленно уезжал оттуда, а, если ещё не там, то не вздумал туда возвращаться, но в клинике строго-настрого запрещены телефоны, а потом меня всё-таки вылечили… Или эта непонятная болезнь прошла сама. К середине августа я уже не верила в то, что весь этот чудившийся мне кошмар имеет какое-то значение, но ехать на остров мне хотелось не особо… Знаешь, иногда бывают такие мысли, что, мол, бережёного Бог бережёт. Но потом я стала звонить тебе домой, и наконец, узнала, что ты уже на острове, что уехал туда уже, наверное, месяц как, и тогда — нет, извини, но я действительно взвешивала тогда все за и против, я… Я просто должна тебе об этом сказать… Тогда я решила, что я просто вернусь на остров тоже, я… Я просто сказала себе, что, во-первых, мои страхи это вовсе не то, ради чего можно вот так просто бросить ждущего меня человека, а потом, - она посмотрела на меня — Потом в моей голове возникло твёрдое убеждение в том, что что бы там, на острове, со мной не могло бы приключиться, ты всегда будешь рядом, и вместе мы справимся с чем угодно. Удерём вместе, какой бы сложной и невероятно страшной не была бы для нас эта западня… Я… Я верю в тебя, и всегда буду верить… Я люблю тебя, и просто знаю, что пока мы вместе, нас никто и ничто не сломит… Никто не сможет одолеть нас.
По её щеке покатилась слеза. Я, смотря на неё, встал, потянув её вверх за собой. Мы сделали небольшой шаг в сторону, впрочем, всё равно оставаясь рядом с загадочным отверстием в полу, и я молча обнял её.